Владимир ГЛИНСКИЙ
С каждым годом Победа становится все дальше и дальше от нас, и все же с каждой весной все больше и больше людей считают своим долгом пройти по улицам родного города в одном строю с Бессмертным полком. В этом году с фотографиями своих прадедов прошел по уфимским улицам и мой сын.
Почему? Почему мы продолжаем столь лихорадочно держаться за память о далекой уже войне? Может быть, потому, что до сих пор в нашем обществе так и не появилось духовной скрепы, которая бы пронизывала все общество? Возможно и так. Но и не только это — при всем богатом массиве воспоминаний, литературы, кинопроизведений, осмысливающих ту войну, мы зачастую до сих пор не так уж и много знаем о ней. Тем более, что с каждым годом все сильнее проявляется в мире тренд на ревизию ее итогов и оценок. Никто в нынешнем мире кроме нас уже и не помнит, чего стоила миру та война. А значит в мировом сознании исчезла та ожоговая память, что стояла барьером между нами и будущей войной. Если в мире нет памяти о тех миллионах жизней, положенных в жертву кровавому Молоху, то нет и гарантии, что он не вернется. И неслучайно на Украине именно память о той войне стала границей, разорвавшей страну на части.
В последнее время я очень внимательно отслеживал новые сериалы, посвященные Великой Отечественной. И заметил одну тенденцию — стали появляться сюжеты, абсолютно невообразимые еще пару десятилетий назад. Все чаще внимание сценаристов приковывается к тем, кто был ими ранее обойден. Так для меня стал некоторым открытием мини-сериал о бойцах заградительных отрядов, в котором они были показаны полноправными участниками войны. Это настолько вразрез шло с устоявшимся в общественном мнении образом палачей, что действительно захватило врасплох. Заградотряды слишком долгое время были фигурой умолчания, но ведь бойцы, которые в них воевали, не были инопланетянами. Это, как правило, были солдаты РККА, уже проявившие себя в боях с немцами. И, когда они вставали на пути отступающих войск, их заградогонь нес нелегкую, но важную функцию. Tie давал нашим отступающим бойцам превратиться в дезертиров и паникеров. Это было жестоко, бесчеловечно. Е[о война и сама по себе слишком бесчеловечна. И кто из нас вправе судить, кто был тогда прав? Е1е знаю. Возможно, для понимания этого потребуется чуть больше времени. Может быть, это поймут мои дети или внуки.