Деревенька, около которой расположилась моя штрафная рота, оказалась почти безлюдной. Оставалось еще несколько невредимых домов, а так одни печные трубы торчали, уставившиеся в небо. Моим конвоиром был назначен молодой лейтенант который, пока топали до КПП, вёл себя весьма приветливо, и даже дал закурить. На пропускном пункте меня передали другому офицеру и назначили во вторую штрафную роту. В неё же попал и рядовой Архипов, который сидел со мной в камере НКВД в ожидании суда трибунала.
Познакомившись с ребятами в своей роте, я понял, что большинство штрафников вовсе не лютые фронтовые волки, а такие же неудачники, как и мы с Архиповым. Люди попадали сюда по разным причинам, но многие истории оказались похожими одна на другую, как две капли воды. Например, двое парней из нашей роты напились где-то на привале и отстали от своей части. Несколько дней они пытались догнать своих, но по пути снова хорошо заложили за воротник. Их самовольные приключения и попойки в попутных деревнях закончились только после того, как их задержал военный патруль.
Другой солдат в пылу боя умудрился потерять свою винтовку. И никто не стал бы на него доносить за это, так он по неопытности сам начал психовать, сказал своему командиру, и кто-то из особистов узнал про его проступок. А утери оружия тогда нередко случались, поэтому решили наказать, чтобы другим не повадно было. Ещё один солдат устроил мордобой с патрулем, за что тоже получил два месяца штрафбата. А сержант Ивашкин из нашего взвода умудрился с похмелья завалиться в румынскую деревню и устроить там погром, попутно оглашая улицу криками, что он немедленно требует вина. Получил на полную катушку три месяца.
Ещё один рядовой из нашего взвода, который вел себя подозрительно тихо, как мне рассказали, загремел в штрафники за серьезный проступок. Вроде бы он стрелял в спину своему командиру, однако на суде НКВДшники этого доказать не смогли. Это и спасло ему жизнь, иначе сразу получил бы расстрел. В общем, с этими людьми мне теперь предстояло искупать свою вину перед родиной на передовой. А до конца войны было ещё ой как далеко...
Василий Малый. Воспоминания о пребывании в робе штрафника. 1943 год.