Как было угодно Богу, на новом месте я сразу обзавелась подружками-одногодками, двумя Людами, что жили рядом. Одна - через стенку, вторая – напротив, в своём доме на нашей улице Зырянова, примечательной в городе тем, что день и ночь по ней везли муку и тёплых хлебушек сначала на лошадях, а потом уж и на авто с нашего хлебозавода. Весь поток приезжающих шёл по нашей же улице. Потому что улица примыкала к железной дороге – к главной промышленной артерии Среднего Урала, к станции. Выходило, что жили не на простой улице, а на главной кровеносной артерии города, снабжавшей город хлебом. Мы чувствовали «пульс города» и что-то понимали, провожая хлеб добрым взглядом. Пекли волшебный, пышный и лёгкий хлеб наши же соседи, прекрасно понимающие, что «хлеб – батюшка, водица – матушка».
Те трудяги жили с эхом войны в сердце и относились к процессу выпечки с особенной любовью. Вкус того хлеба я помню, особенно когда доставала из портфеля два кусочка, смазанные внутри наивкуснейшим сливочным маслом. Нынешние школьники того нашего счастья не поймут.
Из военных лет выстрадали для себя люди слова заветные: «рыба – вода, ягода – трава, а хлеб - всему голова». Голод и подножный корм этому научили.
Швейная машинка в доме была «второй коровой», а чаще и первой, к ней относились трепетно и с надеждой. Во время войны всю одежду доносили подчистую, все силы были направлены только на тяжёлую индустрию, на победу, об одежде рабочих людей и не думали. Но всё равно страна, пекари, хлеборобы понимали: вначале надо людей досыта накормить. «Хлеба ни куска - так и в тереме тоска, а хлеба край - так и под елью рай», как гласят пословицы, с любовью собранные на Руси Владимиром Ивановичем Далем.
И везде с любовью хлеб тем, кто вагонетками доставлял магнетит с горы Благодать к печам огромного завода, тем, кто плавит металл, всем тем, кто восславлял наш город и нашу страну.
Мы были сопричастны большому государственному делу, мы видели «всю кухню» получения главного достояния - хлеба. Сто раз стояла я у печей, держала в руках формочки, вдыхала запах пшеничных полей и была в курсе всех нелёгких дел завода. Наше поколение жило проблемами страны. И этот же, когда-то родной, завод помог мне через 43 года найти своих бывших подружек.
Мой отец работал главным бухгалтером, а у Люды Флягиной - главным инженером на этом же заводе, жили на втором этаже деревянного заводского дома. Умная у неё была мама, Эмилия Александровна, и мне её очень жаль. Она погибла в аварии, когда мы были уже взрослыми. Михаил Фёдорович не успел её спасти.
Она преподнесла мне урок доброты один раз и навсегда. Я не выговаривала слово яблоко, говорила «тыблоко». При праздновании Нового года под их очаровательную ёлку она положила для меня огромное красное яблоко, какое на Урале в те годы увидеть было сказкой. Чтобы не обидеть будущую первоклассницу, мягко попросила: «Скажи: яблоко, тогда отдам». Видимо, я поднатужилась и сказала заветное слово, поскольку дефекта речи в школе у меня не замечали.
В ответ Людмила Михайловна и её дочка признались мне в хорошем отношении к моей матери, Анастасии Антоновне: «Какая же у тебя мама красивая!».
А вот песни мы пели во дворе другой подружки, Люды Казаровой Николай Семёнович всегда своей единственной дочке делал во дворе, крытом от дождя и непогоды огромные качели, куда вмещалось нас человек шесть. На этих качелях мы тренировали свой вестибулярный аппарат и в дождь, и в слякоть, непогоду уральскую, и при этом укрепляли голосовые связки. Пели всё: от «Расцветали яблони и груши…» до «Три танкиста, три весёлых друга…», «Смело мы в бой пойдём…», пели, смеялись, нас никогда с этого двора не прогонял, нас понимали… Валентина Максимовна пирожками кормила, на одной-единственной машине «Москвич» в округе хоть немного, да катали.
Мы, три Люды, проводили вместе всё время и учились в одном классе. В кино вместе, кубарем с горы на санках с гор высоких, что рядом были в переулке у соседнего дома.
Мы жили на Урале - и этим всё сказано, весь снег был наш, мы его ели, приносили на шароварах, а он часами стекал на печку. Одевали другие, запасные, - и вперёд, на штурм гор других, более высокий, на лыжах по трамплинам, и при этом частенько головой в пышные сугробы со смехом и общим весельем от наших неудач. Мы добивались результата, ставили свои детские рекорды и были неудержимы.
У нас не было телевизора, природа благоволила нам, делая из нас бойцов, посылая здоровье и терпение, что мне лично в жизни пригодилось. Не было счастье, свобода мыслей, свой мир, книги с холодными ногами под одеялом, когда уже зуб на зуб не сходился, и сил для подвигов не было.
Наш телевизор был под открытым небом, когда запустила страна свой первый искусственный спутник, маленький блестящий шарик, то мы часами ждали появления плывущей яркой точки по небу, мы её дожидались, вглядывались в далёкие звёзды, о чём-то мечтали, радовались, визжали, кричали - мы были счастливы, но этого не понимали. Как не поняло это достижение советской науки мировое сообщество. Было потрясением, был шок, рухнули устойчивые представления о мире. Но самым сильным потрясением это было в США, у нашего «партнёра» по холодной войне.
Нашему маленькому первенцу было одиноко в холодном космосе, но потрудился он на славу, вселив радость и гордость за свою отчизну, в первую очередь, нам, послевоенным мальчишкам и девчонкам. Сделав 1440 оборотов, через 4 месяца сгорел. Но был запущен более тяжёлый 3 ноября 1957 года, с собакой Лайкой на борту. Наука советская не стояла на месте, она двигалась вперёд.
И мы двигались, старичками не были, играя постоянно в мяч, в лапту, скакали на скакалке, без этого всего невозможно сейчас представить нашего детства. Из всех Люд больше всего доставалось дома мне. Без меня никакие дела не делались. «И что вы будете делать без меня», - говорила я. Я успевала всё, хотя по росту была самой маленькой, - от поливки и прополки до мытья полов и прочих дел. И на лыжах потом, в старших классах, я ходила быстрее подружек и ловчее спускалась с высоких гор.
Летом пропадали на заводском пруду, который находился в конце нашей улице. Одна из нас чуть не утонула, её спас красивый парень, после чего долго не купались. Часто ходили в лес, лазили по крышам, играли в глухой телефон или просто сидели на лавочке, обсуждая дела взрослых. Зимой не пропускали ни одну повозку с хлебом: на своих снегурках, примотанных к валенкам, цеплялись и - с ветерком до хлебозавода или от ворот его и до конца нашей родной улице. И при этом никогда не обижали друг друга.
Подписывайтесь на канал и читайте книгу с начало.
Можно заказать печатный вариант. Всем приятного прочтения. Возможно кто-то сделает для себя какие-то выводы. Буду рада если она вам поможет).