Одним из неиссякаемых источников "картинок прошлого" является раздел "Судебная хроника" любой старой газеты. До революции и еще лет десять-пятнадцать после, это был, как мне кажется, пусть не вполне самостоятельный, но всё же вполне сформировавшийся жанр. Его особенностью было то, что минимальная репортёрская "рихтовка" языка казённых протоколов, служивших основой для таких материалов, зачастую превращала рассказ о преступлении в какой-то натуральный водевиль.
Вот к примеру история времен первого "сухого закона", введенного в Российской Империи с началом Первой мировой войны (1914). Контрабанда спирта из Китая тогда стала прибыльным бизнесом и боролись с ней нещадно.
Из-за "пробы"
В ночь на 3 августа 1915 г. на станции Байкал Забайкальской железной дороги был найден в вагонах поезда маньчжурский спирт в жестяных банках. Через некоторое время, неподалёку от той же станции обнаружили на полотне ж. д. ещё несколько банок со спиртом. Очевидно они были выброшены из вагона во время хода поезда. Одна из этих банок была повреждена и из неё протекал спирт. Этот спирт был препровождён сначала в комнату начальника станции, а оттуда перенесён в таможенное помещение.
На следующее утро спирта в таможенном помещении не оказалось.
Надсмотрщиками его состояли Московских и Ильчук. Оба они были привлечены к судебной ответственности.
Обвиняемый Московских на суд не явился, а прислал вместо себя своего поверенного. Ильчук явился и рассказал следующее:
– На службу я вступил только 1 августа 1915 г., порядков не знал. В ночь на третье августа принесли спирт. Одна банка протекала. Московских и говорит мне: "Давай попробуем, что тут в банке – может вода", – я согласился. Мы вместе попробовали, и потом я ушел к себе в комнату спать, а куда девался спирт – не помню. Всего было 12 четвертей спирта. (*)
Оглашается показание отсутствующего подсудимого Московских. Виновным в краже он себя не признаёт, а признаёт только, что он "пробовал спирт". Он между прочим пишет: "Спирт со мною пили все станционные, пили и жандармы, но просили об этом не говорить".
Один из свидетелей – железнодорожный служащий – подтверждает, что одна банка была, действительно, разбита и протекала. Все стали из неё пробовать – спирт это или вода?
– И вы тоже пробовали? – спрашивает свидетеля председатель суда.
– Пробовал.
– А после пробы много осталось?
– Вся банка.
Другой свидетель, тоже железнодорожник, рассказывает, что услышал весёлые песни в таможне и зашёл туда. Ильчук и Московских сидели за столом пьяные и что-то пили из эмалированного чайника. Они налили из чайника полстакана и поднесли ему, свидетелю.
– Что же вы делали?
– Я попробовал и удостоверился, что, действительно, невозможно...
– Что невозможно?
– Жжёт очень, пить невозможно.
Третий свидетель рассказывает, что он тоже вместе с другими пробовал спирт.
– Долго пробовали?
– Минут пять. Или больше.
Четвёртый свидетель – начальник станции – подтверждает, что на надсмотрщиках таможни, действительно, лежит обязанность попробовать содержимое банки.
Дело это разбиралось в иркутском окружном суде 26 августа. Оба подсудимых Московских и Ильчук обвинялись в растрате конфискованного, хотя и неизвестно кому принадлежащего имущества.
Окружной суд Ильчука и Московских признал виновными в растрате чужого имущества, вверенного им под надзор, и приговорил каждого к тюремному заключению на два месяца.
Опубликовано в иркутской газете "Сибирь", 27 августа 1916 года, Стр. 2.
===================
*) для осознания масштаба: 12 четвертей это без малого 37 литров спирта.