Обсуждали последний литературный конкурс среди начинающих писателей «Нетленки», в котором неожиданно для меня к финалу пророс рядом действительно интересных, крепких рассказов. И это даже как-то отрадно, что победителем стал вполне замечательный текст Марины Матвеевой «Радость», он правда классный – с этой вот просачивающейся сквозь потолок каплеообразной сущностью Онуфрием, мне прямо завидно стало, я сам такого персонажа захотел придумать.
Но обсуждали, собственно, что? Вот у меня как-то складывается впечатление, что сейчас в российских литературных реалиях вырисовывается особый гибридный жанр – реализма с элементами крутых фантастических допущений.
Я в терминологии не силён, не знаю как бы точно определить этот жанр, – я предложил вариант русской ветви speculative fiction в самом широчайшем понимании этого жанра. Педивикия, кстати, рассказывает о том, что даже и на Западе давно уже произошло размытие классического фантастического speculative fiction, и сюда теперь включают нередко даже откровенную фэнтэзятину.
Основная черта российского speculative fiction в том, что люди берут и на основе каких-то бытовых, вполне всем знакомых жизненных ситуаций создают особые, очень часто близкие к мифологическим, миры. Но и не только мифология играет большую роль, это могут быть какие-то хоррорные страшилки, вылезающие тоже из вполне бытовых углов (очень ярко это проявляется в творчестве Старобинец), это могут быть какие-то аллегорические, метафорические штуки (кажется, роман Григория Служителя «Дни Савелия» такой) или использующие жанр антиутопий (или даже утопий) говорящие о чём-то человечески важном тексты (пусть будет Эдуард Веркин с его неоднозначным «Островом Сахалином»). А вообще таких писателей много у нас сейчас, не хочу рыться далеко, но навскидку – «Калечина-Малечина» Евгении Некрасовой, творчество недавно открытого мной Александра Етоева и много других всяких.
И вот мне кажется, что именно этот жанр – жанр реализма с яркими, необычными фантастическими вставками, допущениями, переосмыслениями и философией – в ближайшие годы и станет определяющим для всей морды русскоязычной литературы.
Почему я начал с примера никому (пока) неизвестной Марины Матвеевой? Тут просто любопытно наблюдать, как эти тенденции пробивают себе дорогу и в боллитре, и в среде начинающих писателей. Есть, есть, наверное, что-то такое общее, что чувствует множество людей и так или иначе перерабатывает в своём творчестве.
Автор заметки – Филипп Хорват