Приветствую людей, которые придя на развлекательный канал решили почитать объяснение автора о выборе псевдонима и концепции творчества. Не знаю зачем вам это, но вы мне нравитесь.
Среди вас могут быть эрудиты, которые слышали про Ролана Барта и его эссе «Смерть Автора». Этот французский философ опубликовал мои мысли ещё в 1967 году. Представляете, вы что-то придумали и преисполненные гордости спешите похвастаться, но пол века назад тему уже закрыли. Ну ничего, кто из нас не изобретал велосипед?
Работу Барта (я называю его «Похититель идей у не родившихся писателей») трактуют по-разному, что иронично. Представлю вашему вниманию своё видение концепции:
«Произведения не должны объясняться исходя из фактов, лежащих за пределами произведения. Ни личность автора, ни обстоятельства его жизни, не должны ограничивать читателя в восприятии смысла произведения».
Иными словами, правда в глазах смотрящего. Вам кажется, что «120 дней Садома» – это роман про любовь? Так оно и есть! И вы можете без стеснения считать «Гарри Поттера» социальной сатирой на школьное образование.
Но если читатель волен выбирать значение написанных строк, то что же делает автор? Современный писатель – это бармен. Всё уже придумано, настояно и разлито в узнаваемые бутылки. Горькая трагедия, сладкая романтика и игристая комедия стоят на одной полке, плотно заставленной всеми возможными жанрами. Человек за стойкой комбинирует напитки как считает нужным. Если пропорции соблюдены верно, читатель насладиться вкусом, захмелеет и потребует добавки. Хороший напиток отличает многогранность послевкусия, и каждый найдёт в нём что-то своё.
Но никто не обратит внимание на банальную смесь дешевого пойла и воды. Можно, конечно, гнать свой сорт самогона, но принципиально, это всё тот же самогон. Хорошие коктейли попадают на полку и сами становятся ингредиентами. Судьба плохих – влиться в океан самиздата.
***
Руководствуясь концепцией «Смерти Автора», я решил дистанцироваться от своих произведений и взять псевдоним. Раз уж я «мёртвый автор», то Джон Доу[1] подходит идеально. За этим пафосным именем скрывается человек, который живёт своей жизнью, полной тривиальных проблем. Не хочу, чтобы мои истории рассматривали как побочный эффект этих проблем.
Представьте, что я чернокожая девочка-трансгендер-сирота с синдромом Дауна, будет ли моя писанина более значимой? Если ответ «нет», то какая разница кто автор? Но это ещё не все обстоятельства для анонимности.
Необходимость разделения создателя и создания особенно актуальна в наше время, когда авторы получили возможность вести диалог с публикой. Не всем пошло на пользу такое общение. Если ваши взгляды не соответствуют современным тенденциям, то на вас могут вылить тонну ненависти. Поэтому Джон Доу не будет выступать с заявлениями и комментариями. Он просто писатель, и всё что он может сказать, он скажет в своих историях.
Стоит упомянуть ещё одну причину, хоть пока что, ко мне это не относится. Многие произведения судят по биографии автора, но в случае табуированных тем, всё наоборот. Набокова обвиняли в педофилии после публикации Лолиты. Думаю, его тяготила такая репутация, и он грустил по этому поводу, утирая слёзы обиды стодолларовыми купюрами. Но не все заработали на скандалах. В наш 21 век, людей убивают за творчество. Вспомните Париж в 2015 году. Джон Доу не хочет задевать ничьи чувства ценой свободы или жизни.
Вот собственно и всё, что я хотел вам сказать о своём творчестве. Не важно кто я такой, значение имеет только Читатель. Истории, которые никто не увидит – пусты.
Спасибо что пришли на канал, я буду стараться, чтобы вам захотелось остаться. Будьте моим Читателем!
[1] Джон До́у (англ. John Doe) — экземплификант, в употреблении правоохранительных органов США под этим псевдонимом подразумевалось неопознанное тело. В настоящее время часто используется в англоязычных СМИ для обозначения анонимного или малозначимого персонажа