– Свои ностальгические чувства вы искупаете следующим образом: вы берете всех выпускников Вагановки каждого года и привозите в Кремлевский дворец, правильно?
- Да. Для меня это очень важно как для ректора, потому что я показываю прежде всего свою работу, но я еще и напоминаю о том, что есть главное учебное заведение страны в области, которая является одной из самых главных составляющих культуры России и ее достояния. Это очень важно.
Ну и потом, каждый год это новая труппа, потому что так или иначе одни дети вырастают – уходят, другие из малышей превращаются в средних, средние во взрослых. И каждый год это что-то новое, и новый репертуар, и новое сочетание способностей. И что очень приятно – это огромный интерес, потому что если первое время достаточно сложно было нам и мы рисковали, потому что в июне в Москве показывать балет – это не очень хорошее время, с коммерческой точки зрения. Но сейчас все очень удачно в этом плане, билеты разлетаются как горячие пирожки. Уже появилась какая-то своеобразная репутация и за месяц до того, как мы должны приехать, звонят люди и спрашивают, приедем ли мы.
– Насколько я знаю, там ведь есть еще очень важный момент, который отличает этот показ выпускников от всех остальных. Если раньше в Вагановке был набор дивертисментов, условно говоря, то сейчас вы делаете спектакль.
– В царское время делались спектакли, в начале XX века, когда была Ваганова, делали, в основном, спектакли, к дивертисменту прибегали достаточно редко. А потом почему-то во второй половине века стали делать все время дивертисмент. Мне это не нравилось, когда я еще учился в школе.
И второй момент, который меня очень сильно беспокоит как педагога и беспокоил даже тогда, когда я не служил в Академии, а служил в Большом театре, и артистом, и педагогом – это то, что перестали учить – артистов. Учат – исполнителей трюков, каких-то бессвязных движений. А моя задача – подтверждать делом то, что написано в дипломе: мы даем квалификацию – артист балета.
Когда вы не участвуете в спектаклях или участвуете, но не понимаете, что движения, которые делаются в «Лебедином озере», они в «Спящей красавице» могут вам встретиться, но абсолютно по-другому, с другим настроением, в другом характере, то грош цена вашему учебному заведению.
Я большую часть времени занимаюсь тем, что не просто учу детей бездумно делать движения, я учу их прежде всего и настраиваю на то, что они приходят в театр и они должны понимать разницу стилей, они должны понимать, что любое даже очень сложное классическое произведение, которое уже набило оскомину и не хочется о нем слышать, ты должен сделать так, чтобы быть великолепным исполнителем.
Для меня, я это говорил много раз, не существует ни одного классического произведения Чехова, Петипа, Островского, Мольера, если артист не играет это в классической версии. Сыграть в джинсах Гамлета, стоя на голове, куря трубку и делая кульбиты – это оригинально, но это не имеет отношения к Шекспиру. А вот сыграть Гамлета в тех условиях, о которых пишет Шекспир, и быть интересным, актуальным и убедительным – вот это владение профессией.