Супруги Абрамовы были идеальной парой. Сашка, парень был неплохой, тихий, в отличие от супруги, Марины. Та была и крепче его, в смысле фигуры, и характером – не приведи господи слово поперек сказать. Да Сашка, то и не старался ничего такого говорить, про таких говорят: «Потерял – молчит, украл – молчит». Хотя время от времени Сашка срывался, и раз в месяц напивался до чертиков. Больше ему Марина не позволяла, не разрешала даже похмеляться. И вот в новогоднюю ночь, в десять вечера раздается в их дверь сильный стук. Марина ждала гостей, но ее удивило, что это был именно стук, так как у их двери имелся нормальный, цивилизованный звонок. В душе Марины ворохнулось нехорошее предчувствие.
- Кого это там принесло? – Спросила она, расставляя тарелки на столе, и кивнула мужу. – Спроси – кто там.
Сашка пошел в прихожую, но спрашивать ничего не стал, а просто молча открыл дверь. В нее не то что вошел или ввалился, а просто впал огромного роста мужик в чисто деревенской черной дубленке типа тулуп, с мешком на плече. Он бы точно свалился на пол, если бы не естественная преграда в виде хозяина квартиры.
- Сашок! Племянник! Подрос то как! – Заорал незнакомец, обзлыбздав Александра в обе щеки. По обильному запаху спиртного тому стало понятно, почему гость не стал пользоваться звонком – не увидел. После такого поцелуя Cашке захотело закусить. Но он по-прежнему ничего не понимал.
- Да ты что, не узнаешь меня? – Удивился гость. - Я же дядя Миша, из Нижнего Тагила! Я приезжал, когда тебе три года. А сивый-то, все такой же, как в детстве!
Словосочетание «Нижний Тагил» и «дядя Миша» показалось Сашке знакомым. Он знал, что там живет их дальний родственник, но никогда прежде его не видел. Хотя, в три года…
- А вы что, телеграмму мою не получали? – Спросил гость, снимая с себя тулуп.
- Нет, - ответила уже Марина, привлеченная бурной жизнью в прихожей, - никакой телеграммы мы не получали.
А гость при виде ее тут же активизировался.
- Марина!? Как ты поправилась после свадьбы! По фото просто не узнать.
Марина смутилась. Она и в самом деле, заметно пополнела после рождения детей, но впервые слышала это в такой откровенной форме.
- Счас я это фото найду, - дядя Миша начал рыться в карманах своего необъятного тулупа. Но тут в дверь позвонили, это пришли первые гости – чета Смирновых. За ними тут же последовали Кошкины, Васильевы. Так что Сашку и дядю Мишу выдавили из прихожей в зал, как зубную пасту из тюбика. Увидев накрытый стол, тагильский гость оживился.
- Хорошо живешь, племянник, одобряю! Ну что, по сто грамм за встречу?
Сашке давно уже хотелось выпить, так что когда все гости прошли в зал, дядя и племянник уже сидели в обнимку и испытывали друг к другу весьма теплые чувства. Марина на них неодобрительно покосилась, но время шло к двенадцати, так что было не до воспитательного процесса, тут все расселись и начали провожать старый год. Наиболее активно это делал нежданный гость. Пил он больше всех, ел так же, громогласный его голос заглушал любые разговоры, а уж хохотал дядя Миша так, что в серванте дрожали стекла. Его тосты были просты до прямоты, и нескромны до женского румянца. А когда обнаружилось, что в доме есть гармошка, на которой никто уже давно не играл, дядя Миша развернулся во всю ширь своей нижнетагильской души. Деревенские песни в его исполнении перемешивались с похабными частушками, но успех по части веселья и плясок имели оглушительный. Кончилось, правда, все печально. В перерывах между частушками и очередной рюмкой водки новоявленный гармонист шлепнул своей могучей рукой по филейной части мадам Васильеву. Муж Васильевой, несмотря на внешний щуплый облик, пожелал увидеть в этом оскорбление своей чести и полез в драку. Первым делом они с дядей Мишей порвали гармонь, затем свалили елку, потом обрушили стол с остатками еды и питья. Остаток ночи Марине пришлось мирить побитого Смирнова с довольным дядей Мишей, на что ушли последние запасы спиртного. После «мировой рюмки» ближние гости разошлись, а дальний уснул рядом с поверженной елкой на собственном тулупе.
Спали все плохо, так как гость не только храпел как заводящийся бульдозер, но и во сне частенько вскрикивал, что при силе его голоса походило на рык старшины при попытке подъема роты спецназа.
Проспался дяденька к полудню. В это время невыспавшаяся, злая Марина уже мыла на кухне посуду, думая, как ей обуздать нежданного гостя. А он в это время поднял своего племянника, шепнув на ухо заветные слова: - Сашка, айда похмелимся.
- Маринка не даст.
- Да у меня есть с собой.
Так что, когда хозяйка дома зашла в зал, она увидела довольных дядю и племянника, а перед ним початую бутылку водки и брусок сала, уже частично порезанный перочинным ножом старшего родственника.
- О, а вот и Мариночка! – Взревел родственник. - Садись к нам, попробуй домашнего сало. Сам кабанчика отращивал, это тебе не колхозные «велосипеды».
- Не хочу, - ответила та, думая, как теперь вернуть власть над мужем.
- Марина, ты насчет гармошки, что ли, переживаешь? Так я ее починю. Я умею. Ты, Сашок, лучше скажи, как там Васька живет, старший твой брательник?
Сашка выпучил глаза, так как в семье он был единственным ребенком.
- Какой Васька?
- Ну, как какой, твой родной брат! А Нинка то замуж еще не вышла? Сестра твоя младшая.
Хозяева переглянулись.
- Дядя Миша, а вы к кому ехали? – Спросил Сашка.
- Как к кому? К родне своей, к Куликовым. Я же Куликов, Михаил Львович.
- А мы Абрамовы. И никаких Куликовых у нас в родне нет, - торжественно заявила Марина.
Михаил Львович, уже трясущимися руками полез в карман пиджака, достал кучу каких-то мятых бумажек, нашел одну из них. Все втроем они долго всматривались в написанные на истертой от времени бумаге слова, потом Марина поняла, в чем дело.
- А, так тут Ленина сто сорок четыре, а у нас Ленина сто четырнадцать! Тут сгиб как раз, и палочка стерлась!
- Так… это что, я не в ту квартиру попал? – Спросил «дядя» Миша.
- Выходит так, - торжествующе заявила Марина.
Сашка никогда не думал, что такой огромный человек умеет так обильно краснеть и так сильно смущаться.
- А как же Саша, Марина?.. Ой, извините, ради Бога, это я, выходит, у вас тут зря все… гармонь сломал… елку…
- Не зря, хорошо отметили. Так мы еще никогда не отрывались, - засмеялся Сашка, наливая в рюмки водки – на посошок.
И Марина этому не препятствовала. При мысли, что этот гость сейчас покинет их квартиру, она заметно оттаяла душой, и уже едва сдерживал смех. Когда дверь за тагильским гостем закрылась, они так долго хохотали, что Марине стало плохо, а у Сашки заболели щеки.
Дня через три они снова увидели дядю Мишу. Тот, огромный, в своем черном тулупе семенил за молодой парой с удивительно кислыми лицами, и, оправдывающе, гудел своим мощным голосом: - Ну, Марина, золотце, да склею я вам эту гитару, я умею, я же мастер на все руки. И мужик этот отойдет, синяки, они быстро проходят. Он же сам первый драться полез…
Супруги Абрамовы подойти к своим полным тезкам не решились. Мало ли чего, еще напросятся в гости с «дядей Мишей». Пошли в другую сторону, тщетно борясь с приступом истеричного смеха…
С тех, когда в новогоднюю ночь показывают «Иронию судьбы», Марина с усмешкой махает рукой.
- Да это что, у нас тут еще не такое было…
Евгений САРТИНОВ 2013 г.