Альмира ЯНБУХТИНА
Альмира Янбухтина — доктор искусствоведения, профессор, член Международной Ассоциации историков и критиков искусства (AICA), руководитель башкирского отделения Ассоциации искусствоведов Башкирии (АИС).
Здание румынского архитектора Radu Teaca (Sibiu, Romania), послужившее образцом для обновления музея им. М.В. Нестерова.
Светлой памяти
Людмилы Васильевны Казанской (1905 — 1987гг.) — первому профессиональному искусствоведу в истории Уфимского художественного музея.
В старинных городах России, расположенных вдоль берегов Волги, в Волжско-Камском бассейне, на рубеже XIX-XX вв. стали постепенно открываться художественные музеи, картинные галереи. Сначала в Москве — Третьяковская галерея, затем в Казани, Нижнем Новгороде, в Астрахани. Инициаторами осуществления столь новой для российской провинции художественной идеи выступили местные художники при поддержке губернского дворянства, купечества, земской интеллигенции.
К этому же периоду относится возникновение идеи об открытии Художественного музея в губернской Уфе, в то время активно растущем городе в Башкирии. В 1913 г. М.В. Нестеров (1862-1942 гг.), тогда уже известный и признанный мастер живописи, выразил готовность создать в своем городе Художественный музей. Он передал в дар собрание произведений искусств, состоящее из собственных работ и работ художников, близких ему по творческому, дружескому общению. Столь благородный поступок Нестерова был продиктован его глубокой убежденностью в необходимости открытия в Уфе картинной галереи, в предверии того, что в будущем город станет одним из культурных центров богатейшего региона России — Южного Урала.
Дворянско-купеческое собрание Уфы одобрило идею, поблагодарив художника за его просветительские взгляды и практический вклад в развитие культурной жизни города. Однако тогда не нашли подходящего помещения для экспонирования произведений столь высокохудожественной и исторической значимости. Работы, упакованные в ящики, шесть лет простояли в мастерской М.В. Нестерова в Москве, но все еще не оставалась надежда на претворение замысла в жизнь.
Вскоре началась Первая мировая война. Через три года грянул 1917 г. Революционные потрясения, охватившие страну, пробудили пролетариат промышленного Урала, в корне изменив всю дальнейшую жизнь страны, отодвинув и проблемы, связанные с открытием музея в Уфе.
В результате провозглашения в стране новой — советской — власти Башкирия становится БАССР со столицей в Стер-литамаке, но вскоре и окончательно — в Уфе.
Проблему с определением здания для будущего музея новая власть решила быстро и просто, национализировав небольшой особняк, недавно построенный купцом М.А. Лаптевым, расположенный в центре города по ул. Гоголя, д. 27. Всем знакомо это уникальное красивое здание «в духе ампир» с высокими окнами, выходящими в сад. Тогда, в ноябре 1919 г., заодно ликвидировали, расстреляли самого хозяина, в одночасье, выставив его семью на улицу. Такая же участь постигла и дом напротив музея, дом купца Талова под № 34, где находилась тогда частная женская гимназия. Произошедшая трагедия осталась замолченной, и, как оказалось, — на целое столетие. Ныне известный историк и краевед П.В. Егоров нашел небольшую заметку в газете «Губернские ведомости» от 3 ноября 1919 г, где была указана дата этой трагедии. Подобное тогда происходило по всей стране.
Буквально через месяц — в январе 1920 г. после произошедших событий, состоялось открытие музея. Но в результате получилось нечто иное — «Храм на крови», столь нередкое явление в истории отечественной культуры. Он был назван именем «Октябрьской революции» вопреки желанию М.В. Нестерова, поставившего условие в дарственном документе присвоить музею имя его основателя. Нестеров тогда уже жил в Москве, в открытии музея не участвовал и больше в Уфу не приезжал. На торжество пришли чиновники, местные художники, произнесли красивые речи: «Хвала и честь создавшему в Уфе храм искусств» (В. Лезенков); «Слава создателю единственного художественного уголка в убогой нашей Уфе» (К. Девлеткильдеев); «Уфимский музей — живой организм. Но боюсь, как бы не отлетела его душа с отъездом глубоко уважаемого Ильи Ефграфовича в Москву». (А. Тюлькин). Это лишь краткая предыстория создания музея.
Музейная же история этого здания к глубочайшему сожалению не написана и не получила самостоятельного исследования. Все, связанное с именем первого директора музея, архитектора и художника И.Е. Бондаренко (1870-1947 гг.), получило в последние годы освещение в трудах московского искусствоведа и исследователя его творчества Т.Л. Леонидовой.
Однако в 2020 году предстоят торжества по поводу празднования столетнего юбилея Художественного музея им. М.В. Нестерова. Исследование его истории обретает теперь особую актуальность. Тем более, что у музея нет должного, по правилам профессиональной музейной деятельности, своего научного каталога, в котором должны быть кратко отражены все сведения о произведениях, хранящихся в собрании музея. Исследовательские поиски, сосредоточенные в работе над составлением этого каталога, могут привести к восстановлению утраченных сведений о некоторых работах или к их уточнению. Систематизированные сведения на основе существующих научных методов, отредактированные, прорецензированные и опубликованные, обретают, таким образом, ценность достоверных сведений о музейных ценностях и делают их прозрачными, доступными. Тогда они могут свободно войти в научный оборот, способствуя тем самым интеграции музейных произведений в республиканские, общегосударственные художественные ценности, являясь, в свою очередь, частью мировой художественной культуры.
К этому обязывает и присвоенное музею высокое имя М.В. Нестерова. Хранение в музее произведений искусства в соответствующих для этого условиях, их учет, научное
исследование — дело первейшей государственной важности и в своем единстве составляют стержневую основу музейной деятельности.
Вопросы осмысления истории Художественного музея в Уфе в совокупности с составлением его научного каталога взаимосвязаны между собой, не снижают актуальности его исследования сейчас и в будущем. И если учесть, что не осуществлено и научное исследование истории развития самого изобразительного искусства РБ, как единой художественной системы, то тогда острота указанной проблемы возрастает вдвойне.
История башкирского искусства складывалось в процессе своего развития в сложных соотношениях из двух источников: русско-православного и тюркско-мусульманского в переплетении с культурами многочисленных народов, населяющих край: русских, башкир, татар, финно-угорских этносов. Стало быть, предстоит рассмотрение сложных вопросов генезиса в формировании культуры и искусства республики. Отсюда вытекают еще неэстетические особенности, составляющие стержневые проблемы в осмыслении башкирского искусства как целостного явления. Такое исследование еще только предстоит сделать, так как научный коллектив, способный к серьезному исследованию и анализу искусства республики едва только формируется, да и то лишь усилиями искусствоведов-одиночек. Нет головного органа (специальной структуры), ответственной за разработку исследовательских программ в области искусствознания. То есть искусствоведение, как сфера научной деятельности остается бесхозной.
Известный в республике художник, один из ведущих педагогов Уфимского художественного училища Г.Г. Кали-тов, склонный в своих творческих работах к историко-теоретическим обобщениям, философским размышлениям, не смирился с таким пробелом — отсутствием книги по истории искусства республики в системе ее художественного образования. Не дождавшись искусствоведческого исследования, он сам создал интересную авторскую версию этой истории, подготовил ее к изданию и осуществил выход в свет. Получилась интересная научно-популярная книга просветительского характера, близкая по содержанию, по стилю изложения к учебнику, хорошо иллюстрированная, написанная доступным языком.
Здесь же следует отметить особую ценность монографической работы Э.В. Хасановой, кандидата искусствоведения, доцента Башкирского педагогического университета им. Акмуллы — «Михаил Нестеров. Неизвестные страницы творчества» (М., 2015). Автором в многолетнем исследовании проделан внимательный анализ творчества художника, особенно советского периода. Э.В. Хасанова убедительно доказывает, что Нестеров, создав в советский период сильные живописные образы отечественной интеллигенции, вовсе при этом не отказался от своих религиозных убеждений, вопреки утверждениям ряда солидных столичных авторов, писавших в разные годы о творчестве Нестерова, что он якобы примирился с атеизмом, навязанным властью сверху. Глубоко верующий человек и художник, он не мог уйти от своих внутренних убеждений и тихо сохранял их в себе, продолжая воплощать их в работах, которые оставались до сего времени неизвестными. Исследование Э.В. Хасановой — первая монографическая работа о творчестве Нестерова, созданная на родине художника, изданная в Уфе, затем в Москве.
Искусствоведческие исследования особенно важны в работе над созданием музейных каталогов. В них фиксируются все основные сведения о произведениях в его собрании. Музей — хранитель памяти. В его каталогах сохраняется память даже о давно ушедших эпохах. Огромный пласт произведений искусств из собрания Художественного музея, научно обработанный нынешними и бывшими его сотрудниками, уже много лет остается не опубликованным, осев в недрах музейного архива. И это сотни и сотни экспонатов русского и башкирского искусства. Например, каталог древнерусской живописи, составленный научным сотрудником музея А.А. Хардиной. Готов к публикации каталог русской графики, составленный Л.В. Бондаренко. В 2014 г. вышла монография, посвященная развитию башкирской скульптуры с каталожными сведениями, кандидата искусствоведения, бывшего научного сотрудника музея Ф.М. Мин-нигуловой. Еще лет десять назад Э.В. Хасанова, тогда научный сотрудник музея, составила каталог произведений русского фарфора, но работа так и не была опубликована. А каталог древнерусского серебра и старообрядческого медного литья, составленный кандидатом искусствоведения Н.В. Тютюгиной, тоже бывшим сотрудником музея, вышел в свет в престижном издании Третьяковской галереи, но не собственного музея.