В середине XIII века полнокровная жизнь Гомия – богатого средневекового города – резко оборвалась. Пристальное исследование археологических находок, следов сильного пожара в крепости-детинце и окольном граде, брошенных в домах и мастерских ценных предметов (за которыми так и не смогли вернуться их владельцы) свидетельствует, что в истории Гомия произошли трагические события. Материалы раскопок не оставляют сомнений, что город подвергся нападению монголо-татарских завоевателей1. Гомияне защищались, однако крепость была взята штурмом, город разграблен, а большая часть его жителей перебита или уведена в плен.
Монголы были жестокими завоевателями. Нередко они убивали не только тех, кто защищался с оружием в руках, но и сдавшихся им на милость. При захвате городов они уничтожали и старых и малых, и бедных и богатых, гордых и смиренных безо всякой пощады. Известный европейский путешественник XIII столетия Плано Карпини так описывал действия монголов при взятии ими городов и крепостей: «Если встретится какая крепость, они окружают ее, что никто не может войти или выйти; при этом они весьма храбро сражаются орудиями и стрелами и ни на один день или на ночь не прекращают сражения, так что находящиеся на укреплениях не имеют отдыха; сами же татары отдыхают, так как они разделяют войска, и одно сменяет в бою другое, так что они не очень утомляются. И если они не могут овладеть укреплением таким способом, то бросают на него греческий огонь; мало того, они обычно берут иногда жир людей и выливают его в растопленном виде на дома, и везде, где огонь попадает на этот жир, он горит, так сказать, неугасимо…
А если они не одолевают таким способом, и этот город или крепость имеет реку, то они преграждают ее или делают другое русло и, если можно, потопляют это укрепление. Если этого нельзя сделать, то они делают подкоп под укрепление и под землею входят в него в оружии. А когда они уже вошли, то одна часть бросает огонь, чтобы сжечь его, а другая часть борется с людьми того укрепления. Если же и так они не могут победить его, то ставят против него свой лагерь или укрепление, чтобы не видеть тягости от вражеских копий, и стоят против него долгое время, если войско, которое с ними борется, случайно не получит подмоги и не удалит их силою»2.
Более-менее конкретных обстоятельств и календарной даты захвата летописного Гомия монголами мы не знаем. Можно предполагать, что это произошло в 1239 году. Тогда орды азиатских пришельцев разграбили и сожгли стольный Чернигов. Гомий был на расстоянии немногим более 100 км от Чернигова. Цветущий город-крепость, который встал на пути завоевателей к северу, разделил участь многочисленных южнорусских городов и замков, растоптанных копытами монгольских лошадей. Намёк на трагические события в истории Гомия угадывается в горьких словах автора летописного «Жития Михаила Черниговского» о том, что судьбу Чернигова повторили и другие города черниговские: «…мнозии града попленены быша, иже и доныне места их стоят пуста, и многыа монастыри, и честныа церква и села от того нечестиваго Батыева пленениа запустеша и ныне лесом заростоша»3.
Монголо-татарские походы середины XIII века нанесли страшный урон восточнославянским княжествам, свели на нет созидательные труды многих поколений русичей, оставив лишь руины и тысячи безымянных могил. Гомий познал всю горечь и бедствия тяжкого иноземного ига. Приблизительно сто лет он вообще не имел крепостных сооружений и был полностью беззащитен перед ордынскими сборщиками дани. Население города и округи резко сократилось: люди искали укрытия в отдалённых землях, куда не могли добраться отряды хищных баскаков и их помощников.
Летописцы забыли о Гомии на многие десятилетия. Археологические раскопки свидетельствуют о том, что к началу XIV столетия территория города уменьшилась в несколько раз по сравнению с её площадью в XII веке. Участки окольного града и посадов превратились в пустыри, которые использовались теперь лишь под выгоны для поредевшего городского стада и разбивки огородов. Запустели и многие сельские поселения в округе. Большинство гомийских сёл, основанных ещё в X–XI столетиях, так и не возродилось после событий XIII века.
Однако даже в самые трудные, горькие времена город не умирал. И пусть медленно, но отстраивались его кварталы, работали гончарные, кузнечные и литейные мастерские, постепенно восстанавливался ритм городской торговой площади, оживала речная пристань. Ядром города оставалась площадка сожжённой монголами крепости и ближайший к ней участок окольного града. Во второй половине XIII – первой половине XIV столетий бывший детинец не использовался в качестве крепости, склоны некогда могучих земляных укреплений размывались дождями и талыми водами, покрывались слоем бытового мусора. Татарское присутствие сказалось на образе жизни гомиян. Археологические материалы показывают возросшее употребление горожанами в пищу конского мяса. В то же время характер массовой материальной культуры жителей мало изменился по сравнению с предшествующим временем.
Подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзене и будете в курсе новых исследований!
С середины XIV столетия исторические судьбы Гомея (а именно такое название города чаще всего фиксируется документами конца XIV–XVI столетий и доживает до века XVII-го) неразрывно связаны с Великим княжеством Литовским и Русским. Это государство – крупнейшая держава на карте Восточной Европы XIV–XVI веков, которое начало формироваться в середине – второй половине XIII столетия при князьях Миндовге и Войшелке на пограничье современных литовских и белорусских земель. К концу XIV столетия держава уже охватывала нынешние Литву, Беларусь, значительную часть украинских земель – Волынь, Подолию, Киевщину, Переяславльщину, Чернигово-Северщину, а также некоторые современные российские земли. Территориальный рост Великого княжества шёл преимущественно за счёт поэтапного присоединения новых земель путём военных захватов, мирных соглашений и междинастических браков.
На исторической сцене Княжество выступило в качестве своеобразной федерации обширных этногеографических регионов – Литвы и Руси, большую часть населения которой составили восточные славяне – русины, русичи (предки белорусов, украинцев и части русских). С конца XIII–XIV веков за восточным регионом государства с ядром в Полоцке и Смоленске закрепляется название «Белая Русь». Бывшее же радимичское Посожье вместе с Гомеем и Чечерском, исторически тесно связанное с чернигово-северскими землями, ещё долгое время, вплоть до XVI–XVII столетий, сохраняет древнее имя «Северия», «Северщина».
Активное собирание крупных и мелких славянских княжеств вокруг литовской династии началось при великом князе Гедимине, а его сын Ольгерд устами своих послов к императору Карлу IV Люксембургскому (1358 год) говорил, что вся Русь должна принадлежать Литве4. И если бы не определённые внешнеполитические обстоятельства, то, возможно, его намерения стали бы реальностью. Укрепление Великого княжества Литовского и Русского, во главе которого были преемники Гедимина – Ягайло и Витовт, происходило в условиях напряжённой вооружённой и дипломатической борьбы с соседями – немецким Орденом в Прибалтике, татарской Золотой Ордой на юге и русскими княжествами на севере и востоке. В это время в недрах Княжества – от Литвы до Белой Руси и Северии – активно шли процессы формирования белорусской народности.
Северия и Киевщина, а вместе с ними и Гомей, страдали от татарского ярма вплоть до середины XIV столетия.
А в Золотой Орде обострялась борьба соперничающих за верховную власть ханских группировок, один за другим совершались дворцовые перевороты. Ослабление татарского государства давало подчинённому восточнославянскому населению надежды на скорое освобождение. Свободу принёс литовско-белорусский князь Ольгерд (правил совместно с Кейстутом в 1345–1377 годах). Гомей вошёл в состав Великого княжества Литовского и Русского в конце 1350-х – начале 1360-х годов5. Прямое указание на это событие в исторических документах отсутствует, однако его дату позволяет уточнить анализ карты территориальных приобретений литовской династии в середине XIV столетия.
В 1359 году Ольгерд овладел Мстиславлем и Брянском («Рогожский летописец»)6, а в 1362 году взял Киев, где посадил княжить своего сына Владимира («Густынская летопись»)7, и всю Чернигово-Северскую землю с Черниговом, Новгород-Северским, Трубчевском и прочими городами, выйдя к берегам Дона («Рогожский летописец»)8. Стремительность, с которой Ольгерд овладел огромными территориями Руси, объясняется мощью и организованностью его армии, личными качествами талантливого дипломата и полководца (так, для похода 1362 года он умело использовал смуту в Орде, ослабленной междоусобной борьбой за ханский престол между Крымской, Ямболукской и Перекопской ордами). Зависимые от татар восточнославянские княжества были раздроблены на малые, часто враждовавшие между собой уделы, и обескровлены ордынскими поборами. Многие города не оказывали Ольгерду вооружённого сопротивления и встречали его как освободителя: значительная часть местного боярствавидела в его лице надёжного покровителя.
По всей видимости, чернигово-северские земли сохранили в составе ВКЛ свой прежний административно-правовой статус. После вхождения в новое государство они оставались автономными землями, подобно княжествам Полоцкому и Витебскому, где даже назначение великокняжеских наместников и воевод обязательно согласовывалось с местным боярством. Автономия предусматривала определённые ограничения судебной власти великого князя литовского: во всех судебных разбирательствах участвовала местная знать, а судить здесь были обязаны по исстари заведённым нормам «Русской Правды». Автономный характер вновь присоединённых к ВКЛ княжеств придавал государству выраженный федеративный характер.
После присоединения Гомея к Великому княжеству Литовскому и Русскому город оказался в составе владений племянника Ольгерда князя Фёдора Кориатовича. «Летописец Великого княжества Литовского и Жемойтского» (так называемая «Летопись Рачинского») сообщает, что Фёдору принадлежал в Литве Новгородок (который он, вероятно, получил в наследство от отца, князя Кориата) «и к тому ещё держал Гомей»9.