2 января 1986 года я села за парту в учебно- тренировочном отряде 21 во Внуково.
Вплотную приблизилась к своей мечте.
Учились мы три месяца.
Вспоминаю с благодарностью Раису Владимировну Хрущеву. Она преподавала обслуживание и питание.
В программе было много дисциплин.
Я запомнила еще Наталью Викторовну Ахлебиненскую. Она английский и медицину преподавала.
Самое страшная тема — роды на борту самолёта.
У нас был муляж туловища роженицы без рук без ног. Мы учились вытаскивать ребёнка через родовые пути, правильно поворачивая, чтобы пуповина вокруг шеи не обмоталась.
Можете себе представить, какие эмоции вызывало это действо у молодых балбесов.
Для меня это было самое трудное во всем курсе.
Почему-то хорошо запомнила, что плаценту надо внимательно рассмотреть и убедиться, что нет разрывов. А потом сохранить ее во льду для медиков.
Мы и на английском должны были про роды рассказывать.
Я вызубрила все наизусть, но молила Бога, чтобы мне не попалась эта тема на экзамене. А мысль о том, что это может произойти в самолете, вызывала священный ужас.
Тьфу, тьфу, тьфу. Не дай Бог. Но, увы... Это случилось.
14 сентября 2005 года мы с мужем полетели в Лос-Анджелес.
Мы любили летать в командировки вдвоём.
Взмывая в небо, поднимались над земной суетой и вновь становились двумя счастливыми, влюблёнными друг в друга, в коллег, в пассажиров...
Люди чувствовали это и платили той же монетой.
Лос- Анджелес— одна из самых любимых командировок. Лететь из Москвы в город Ангелов двенадцать часов, иногда больше. Но в те годы мы отдыхали в Лосе три дня и успевали восстановиться.
Планировали в Юниверсал- парке время провести или в Лас- Вегас съездить. Настроение прекрасное. Встречаю пассажиров.
Заходит молодая красивая блондинка с животиком. На ней были белые брюки и мужская джинсовая рубашка. Что-то екнуло внутри. Хотела спросить о ее самочувствии, но не стала. Не буди лихо, пока оно тихо...
Взлетели. Все шло по плану. Обслужили пассажиров, предложили горячий обед и напитки, навели порядок в салонах. Я расписала время отдыха для бортпроводников и занялась своими делами.
Через пять часов после взлёта старший бортпроводник экономического класса Наташа Ласкина сообщила мне, что беременная пассажирка на месте 17 G почувствовала странные ощущения в пояснице.
— У неё срок 32 недели, и ей предстоят вторые роды.
Это была та самая блондинка Людмила Янулис.
«У любого человека после пяти часов в кресле появляются неприятные ощущения в теле, а тут женщина на 32-ой неделе беременности» -, говорила я сама себе.
Но на всякий случай мы разместили Людмилу в салоне Бизнес класса, где кресла раскладываются, и можно отдохнуть с комфортом.
На сей раз подробно расспросила Милу о ее самочувствии.
Она и сама не понимала, что происходит. До этого момента прекрасно себя чувствовала, с аппетитом поела, даже вина хотела выпить, но воздержалась. Собиралась поработать с ноутбуком.
У Милы уже был пятилетний сын. Но при первых родах поясница у неё не болела.
Вспоминаю, что и у меня были разные ощущения при первых и вторых родах.
Докладываю командиру о состоянии беременной и сообщаю пассажирам о том, что нам необходима медицинская помощь.
Обычно после такой информации откликаются несколько человек.
Но в этот раз отозвалась только одна женщина по имени Елена. Она когда-то закончила первый медицинский в Москве, но давно переехала на постоянное местожительство в Америку, сменила профессию и стала певицей.
Елена авторитетно заявила, что родов на борту не будет, потому что живот у Милы ещё не опустился.
« Я знаю, что делать, чтобы прекратились схватки.
Я покажу вам дыхательные упражнения, повторяйте за мной, и все пройдёт».
Да уж. Надо полагать рассосётся. Мила послушно выполняла дыхательную гимнастику, однако ощущения в пояснице усиливались.
Докладываю командиру о наших мероприятиях. Упоминаю, что боль в пояснице может быть предвестником родовых схваток.
А пилоты мне сообщают, что в данный момент мы находимся над Атлантическим океаном, и только через полтора часа приблизимся к северному побережью Канады.
Только там сможем совершить экстренную посадку.
В нашей бригаде было девять человек: шесть женщин и трое парней.
Двое из них расположились на креслах со шторками, предназначенных для отдыха экипажа.
А в женской половине начались дебаты.
Кто-то говорил, что не стоит волноваться, все пройдет.
Кто-то противоречил, убеждая, что схватки уже начались.
Я прислушивалась ко всем «авторитетным» мнениям и пыталась найти истину, как капитан в команде игроков
«Что? Где? Когда?»
Ещё раз попросила отозваться пассажиров для оказания медицинской помощи.
На этот раз откликнулась врач - терапевт Любовь Максимовна. Она осмотрела Милу и подтвердила наши опасения— живот беременной в тонусе и скоро начнутся схватки.
Мы открыла все имеющиеся на борту аптечки и на стойке второй кухни приготовила все необходимое для принятия родов: стерильные бинты, салфетки, перчатки, ножницы, йод, водку. Даже пакетики с оливковым маслом с подносов собрали, чтобы протереть ребёнка от слизи и крови.
Согнали с кресел для отдыха своих ребят, которые там сладко спали, и стали готовить место для возможных родов.
Галя руководила процессом.
Разложили кресло и застелили его пакетом. Сверху положили плед и стерильную пеленку.
— А сюда в угол пакет для отходов. Милу тоже попросили приготовиться. Дали бутылку с тёплой водой и велели помыться в туалете.
Мила пробыла там долго. Я забеспокоилась и постучалась. Нет ответа. Открываю дверь. Женщина стояла, оперевшись руками о раковину и тяжело дышала. Сомнений не оставалось. Мила переживала сильную схватку.
Докладываю командиру о том, что у пассажирки начались схватки.
Из- за большой протяженности трассы Москва—Лос-Анджелес самолёт поочередно ведут два сменных экипажа. Но в сложившейся ситуации пилоты забыли об отдыхе. Стояли за спинками кресел коллег в пилотский кабине и прорабатывали варианты возможных действий.
Командиров было двое: Валерий Белан и Юрий Саблин.
Они сообщили, что мы подлетели к полярной части Канады и теоретически можем совершить вынужденную посадку на военной базе. Однако взлетно- посадочная полоса военного аэродрома слишком короткая для Боинга - 767.
—Не факт, что там окажутся специалисты, способные принять роды. Кроме того, во время снижения схватки могут усилиться, и сможете ли вы тогда оказать ей помощь? Но если ты настаиваешь на экстренной посадке, мы сядем. Решай! Мы сделаем, как ты скажешь.
Настал мой момент истины...
Я должна принять единственно верное решение. Времени на раздумья не осталось.
— Будем рожать в самолете.
Меня спрашивали потом, как я не боялась взять на себя ответственность за жизнь и здоровье мамы и малыша. Боялась, конечно. Но чувствовала, что поступаю правильно. Я верила в своих ребят.
С решением пришло спокойствие и уверенность в собственных силах.
Все действовали согласованно. Не было паники и излишней суеты.
Место для роженицы уже было готово, но Мила не захотела ложиться.
Ей было легче переносить схватки стоя. Она стояла сбоку кресла, упираясь руками на подлокотник. Схватки усиливались. Мы по очереди энергично растирали Миле поясницу, чтобы облегчить ее страдания.
Самая молодая из нас—Юля Миронова—так старалась, что до крови растерла себе костяшки пальцев, даже не заметив этого.
Наконец выпала слизистая пробка, а это значит, что организм женщины готов к рождению малыша.
В этот момент нужно было определиться и понять, кто непосредственно будет принимать ребёнка.
Любовь Максимовна призналась, что никогда не принимала роды, но готова нам ассистировать.
Бывший медик Елена все время находилась рядом с нами.
Она, как заправский врач, косынку на голову повязала и резиновые перчатки надела.
Но в решающий момент запаниковала и призналась, что тоже беременна, и ей нельзя волноваться.
Ее кандидатура ни у кого не вызывала доверия.
Значит это сделаем мы.
Я, как старший бортпроводник, вела связь с пилотами. Каждые 5 минут докладывала обстановку.
Ольга Седачева была самая опытная из нас. Она вызвалась взять эту миссию на себя. Но у Ольги не было детей, а значит и опыта в этом деле.
Я сомневалась. В этот момент Галя Савенкова сказала, что роды будет принимать она.
— Почему, Галя? Ты уверена в своих силах?
— Абсолютно. Я фельдшер по образованию и принимала роды.
Позже выяснилось, что роды она принимала у своей собаки.
Но в тот момент Галина была спокойна и собрана. Ей удалось установить психологический контакт с роженицей.
Галина смотрела ей в глаза и уверенным голосом объясняла, как надо дышать:
« Хочешь родить хорошо? Слушай меня внимательно и делай, как я говорю. Глубокий вдох носом и выдох через рот. Дыши глубоко. Это необходимо для ребенка».
Мила не отрывала глаз от лица Гали и послушно выполняла ее указания.
Она достойно вынесла все выпавшие на её долю испытания
—-Мила, покричи, если хочешь.
Она охнула пару раз и все. Не хотела тревожить пассажиров.
Мы все дышали вместе с ней в и унисон!
Женская часть экипажа так или иначе помогала роженице. Мужчины в это время заботились о пассажирах.
Вдруг мне пришла в голову счастливая мысль.
Надо сфотографировать весь процесс!
Это будут исторические кадры. Но в те годы не было крутых смартфонов, и фотоаппарата ни у кого из экипажа не было.
Но я нашла выход— попросила фотоаппарат у пассажира бизнес класса.
Вот появилась головка малыша. Сделала снимок и бегом в кабину:
— Мы головку родили!
— Молодцы! Рожайте дальше!
Вот уже родилось левое плечико. Ещё пара секунд, и Галина бережно держит в руках маленького человека.
Родился мальчик!Чистый, розовый, и сразу закричал. Все, как положено. Это произошло в 21час 55 минут по московскому времени.
Я сделала несколько уникальных фотографий новорождённого ребёнка, его героической мамы и бортпроводников, плачущих от счастья.
Рождение человека— всегда чудо. Тем более если это произошло на высоте 10600 метров.
Трудно передать словами чувства, переполнявшие нас: эйфория, радость, счастье, гордость...
Командир корабля Валерий Белан сделал объявление для пассажиров о том, что на борту нашего самолета произошло редкое событие — родился человек.
Пассажиры аплодировали и ликовали вместе с нами!
Когда командир продублировал эту информацию на английском языке, отчаянно захлопал единственный американец в бизнес классе. Это было так мило...
Все люди на борту почувствовали себя причастными к чуду и разделили радость вместе с нами.
Врач положила малыша на заранее приготовленные пеленки и резиновой грушей откачала слизь изо рта и носика.
Мальчуган вёл себя хорошо. Если ему что-то не нравилось, начинал кряхтеть и жалобно подвывать, но быстро успокаивался.
Галя была в экстазе.
— Какой хорошенький! Я тебе его не отдам.
Мама пришла в себя и уже застенчиво улыбалась. Наконец, вволю налюбовавшись ребеночком, Галя передала его маме.
А я вспомнила, что очень важно приложить ребёнка к груди сразу после рождения.
— Мила, прикладывай сына к груди. Молозиво в первые минуты очень полезно для малыша.
Мила попыталась это сделать, но получилось не сразу. Мальчуган никак не мог присосаться. Мы были рядом. Общими усилиями справились и с этой задачей.
Засекли время и ждали, когда закончится пульсирование крови.
Через полчаса Галя перевязала пуповину в двух местах и перерезала ее посередине. Действовали строго по памятке из аптечки.
Любовь Максимовна завернула малыша в пеленку и в плед и передала бортпроводникам Ларисе Курбатовой и Наташе Ласкиной.
Ребёнок поворачивал головку в разные стороны, пытаясь найти мамину грудь. Но маме ещё предстояло родить послед. Малыш понял, что в ближайшее время ничего не получит, успокоился и заснул.
Командир вышел в салон, чтобы лично поздравить Милу и узнать о ее самочувствии.
Мила, счастливо улыбаясь, ответила, что чувствует себя хорошо и без проблем долетит до Лос- Анджелеса.
Летчики выдохнули и спокойно полетели дальше.
Рождение плаценты заняло еще минут сорок.
Мы понимали, что послед должен отслоиться и выйти естественным путём.
Я держала ступню Милы на своём колене и делала массаж живота по часовой стрелке, чтобы спровоцировать угасающие схватки. Это не помогло. И тогда Галя наполнила пластиковую бутылку льдом и стала прокатывать ее но животу Милы, как бы выдавливая плаценту.
Наконец детское место родилось. Мы поместили его в пакет, а пакет во вкладыш со льдом, чтобы сохранить для осмотра врачей.
В 23 часа по московскому времени все благополучно завершилось.
Мила чувствовала себя хорошо, кровотечения не было, и она смогла перейти в салон бизнес класса.
Мы торжественно вручили маме сына и занялись своими делами.
Все это время наши мужчины Игорь Иванов, Евгений Шатохин и Егор Павлов ходили на вызовы, успокаивали пассажиров, объясняли, что происходит на борту.
«Бортпроводники навели порядок в импровизированном родовом блоке и плавно перешли к следующему этапу своей работы— к обслуживанию пассажиров вторым рационом»-, написала я в своём отчёте о рейсе.
И дальше: «Мы были командой, которая очень хорошо выполнила свою работу во время экстренной ситуации на борту. Приземлились в аэропорту LAX в 3.20 по московскому времени. С момента рождения ребёнка прошло более пяти часов. Мама и новорождённый мальчик чувствовали себя хорошо. После открытия дверей я передала представителю Аэрофлота Виктору Бабаскину документы и генеральную декларацию, в которой была сделана запись:
« TTL PAX 196+2inf+ 1 newborn
PAX L. Yanulis ( 17G) gave birth to a boy on board our plane»,
то есть: « Всего на борту 196 пассажиров + 2 грудничка+ один новорождённый. Пассажирка Л. Янулис (17 G) родила мальчика на борту нашего самолета.
Вот такой длинный и трудный рейс.
По прилету открываю дверь.
Нас встречает представитель и врачи. Спрашиваю:
—А где цветы?
— Ремня вам, а не цветы. Почему не сели?
Такими словами встретили нас представитель Виктор Бабаскин.
Но когда он узнал все обстоятельства, сменил гнев на милость.
Медики с носилками, с чемоданчикам сразу направились к нашей Миле.
Она отдохнула, даже вздремнула немного и прекрасно выглядела. Мила даже свои белые брюки хотела надеть. Но мы ей не разрешили.
Ушла она с самолёта своими ногами и в нашем пледе.
Медики были очень удивлены и не могли поверить, что роды приняли бортпроводники. А ещё я вручила им сотейник с плацентой.
— What’s that?
— The placenta. You must check it and make sure that it’s okay and not damaged.
—Why? Are you sure?
— Absolutely. Believe me.
Ну все! Перед Ахлебиненской моя совесть чиста: я и плаценту сберегла и на английском о родах рассказала.
Скорая помощь доставила маму с малышом в больницу « Синтенела аэропорт». Но сначала надо было пройти иммиграцию.
А тут возникла проблема. Впервые за всю историю в Америку прибыл пассажир без билета, без паспорта и без визы. Хотели сделать отпечатки его пальчиков, но не получилось, слишком они были малы.
В итоге сделали отпечатки его ножек. Получилось, как у кота Матроскина «усы, лапы и хвост— мои документы».
А у нашего малыша отпечатки его ступней стали его идентификацией.
И только из машины Людмила смогла позвонить своему мужу Саше.
Он встречал жену в аэропорту и не подозревал, что уже стал отцом.
А узнав об этом сломя голову помчался в больницу.
После приземления к экипажу подошли представители американских властей и запросили информацию о том, над какой именно точкой планеты появился на свет ее новый гражданин?
Пилоты дали им координаты этой точки, которая расположена довольно далеко от границы США с Канадой. Они также подготовили и подарили маме малыша карту, на которой обозначено место его рождения. Насколько я знаю, у нашего малыша российское гражданство.
На другой день после прилёта поздравить маму и ее сына в больнице приехали сотрудники представительства Аэрофлота, женская половина нашей бригады и командир.
Там мы познакомились с Сашей— отцом ребёнка. Узнали, что мальчика назвали Михаилом. Счастливые родители, постучав на всякий случай по дереву, сообщили, что по оценкам врачей состояние обоих пациентов просто превосходное. Встреча была очень трогательной и тёплой.
А на следующий день к нам в гостиницу приехал корреспондент ИТАР - ТАСС Владимир Рогачев, чтобы взять у экипажа интервью.
Помню, как мы сидели на кроватях в номере и перебивая друг друга рассказывали о том, что нам пришлось пережить в том счастливом рейсе.
В журнале « Эхо планеты» был напечатан его репортаж под названием « Аэрофлот может все, даже роды принимать».
Вот отрывок оттуда:
« Как признавались наши стюардессы, в рейсе не было времени на эмоции. Ситуация требовала решительных действий. Переживания пришли позже. Девушки старались говорить сдержано, но эмоции били через край.
По небольшой комнате словно молнии летали. И как бы я не старался передать это словами, все равно будет не то.
Стюардессы подтвердили, что ситуация была сложной, но такой радости и удовлетворения от своих усилий они никогда не испытывали. Рождение на ваших глазах человека, да ещё осознание, что ты помогаешь этому чуду, — нечто незабываемое. А я смотрел на них и думал— какие же они молодцы! Низкий поклон вам, феи Аэрофлота, умеющие делать все на свете».
Мила и Саша стали для нас родными людьми. Мы часто встречались и в Лос- Анджелесе, и в Москве, когда они сюда прилетали. Позже у Милы и Саши родилась дочь, но уже в роддоме.
P.S. А в Лас-Вегас я все- таки попала. Нас с моей подругой и коллегой Клавдией Саша туда возил. Ехали долго. Но не скучали. Все дорогу Высоцкого слушали.
Саша позаботился и об угощении для нас: орешки, сухофрукты и граппа. Мы пили ее по чуть- чуть из серебряных стопочек. При этом надо было соблюдать конспирацию, чтобы нас не увидели из проезжающих мимо машин и не сдали полиции.
Заметьте, мы не вели машину, но в Америке и пассажирам нельзя пить в автомобиле.
А потом мы сами пели. Клавдия известная певунья, но и я слегка подвывала.
Было весело и душевно...
На последнем фото — Мила с детьми.
Наш Миша — в чёрном смокинге.