воспоминания о жизни, какой она была
Тамара Казакова
В 1970 году вышла замуж. Мы познакомились в институте. Он учился на отделении «Автоматизация производственных процессов», работал в цехе КиПиА слесарем. Как потом выяснилось, пережил трудное детство (отец пропал без вести на войне, а в семье осталось четверо детей без кормильца), бедную юность. Всегда надеялся на себя одного и рано осознал, что судьба человека находится в его собственных руках. Этим человеком был Григорий Иванович Казаков. Он расположил меня к себе скромностью, целеустремленностью, любовью к песне, тем, что не пил и не курил. Оказался хорошим семьянином, мастером на все руки, с любовью и внимательностью относился к детям. Ответила ему взаимностью, так как встретила человека, у которого жизнь шла теми же путями-дорогами, что и моя, только он был старше меня на семь лет.
БИОГРАФИЧЕСКИЕ ИСТОКИ
Не могут люди Вечно быть живыми,
Но счаслив тот,
Чье будут помнить имя.
Алишер Навои
Вглядываюсь в лицо деда по материнской линии на старинных фотографиях. Михаил Павлович Фомин родился в один день с моей мамой — 21 января, но в 1890 году. Свои молодые годы он провел в Санкт-Петербурге, где его отец владел конторой по извозу — конным таксопарком. Дед был участником Первой мировой войны. Почти ничего не рассказывал о событиях тех лет, но всю жизнь был верен крепкой мужской дружбе. В окопах он познакомился с Осипом из Приморского края. Вместе воевали, а перед демобилизацией они обменялись на память личными оловянными ложками. Дедушка пользовался только ею. Ел только с этой ложки, наполовину «съеденной» временем и трением. Осип приезжал дважды, преодолевая огромные расстояния, чтобы навестить друга. Я хорошо помню Осипа — видела его, когда гостила у бабушки на каникулах.
Бравый солдат Фомин был женат на красавице из бедной семьи — Анастасии Ивановне Салиной. Бабушка родилась 3 ноября 1891 года. В семье было 9 детей.
Революционные события, неразбериха, голод заставил семью деда бежать в Рязанскую область. В селе Новая Пустынь они купили домик и определились на постоянное жительство. Семерых детей скосила эпидемия кори, в живых остались Матрена, моя тетя, и Татьяна — моя мама. Бабушка заболела и при операции в городе Рязани ей повредили солнечное сплетение, и она была парализована 27 лет. Все заботы о ней, уход, обслуживание взял на себя дед, так как моя тетя работала, а мама училась в Москве. Приезжали они только в отпуск да на каникулы.
Дедушка при этом работал в колхозе ночным пастухом, а днем вел домашнее хозяйство: держал корову, двух свиней, четырех овец с ягнятами, кур, содержал огород в 20 соток и вишневый сад. Плоды у вишен были крупными, будто слива, и вкусными — сорт Владимировка. От такой нагрузки очень уставал. Спать мог, образно говоря, даже стоя. Прекрасно готовил, вкус его драчены (прим. ред. — разновидность омлета, но если в омлете основные ингредиенты — это яйца и молоко, то в драчену, помимо перечисленного, добавляют сметану и муку), бли-нов-тонцов, соленых грибов (чернушек и груздей) не забыть никогда.
Домик в селе был небольшим, в одну комнату. Обстановка — проще некуда: русская и голландская печи, между которыми располагалась кухонька, стол, скамьи и две кровати, сундук. У дома была пристройка без окон для хранения продуктов, инвентаря, сена, проход в нее был через просторные сени, в которых стояла кровать. А так как в жару там было прохладно, дедушка иногда отдыхал в сенях. Еще одна дверь выходила на двор с домашними животными. Крыша — соломенная, крылечко — под навесом.
Что примечательно и необычно в деревне, которую окружали глухие смешанные леса, ни у кого в усадьбах не было бань. Мылись в доме — в корыте у печки. Через дорогу, прямо под окнами, протекала небольшая веселая речка Не-пложа, берега которой были увиты зарослями ежевики.
Никогда и ни разу дедушка Миша не поднял голос на больную жену. Кормил ее с ложки, мыл, переодевал, любил и считал хозяйкой дома. Позднее, когда тетя получила квартиру в Москве, перевезла их к себе. Похоронены они в одной могиле на Николо-Архангельском кладбище. Бабушка прожила 78 лет, дедушка — 87 лет. Дед не пил и не курил, даже по праздникам. Когда умерла тетя, прах ее позже захоронили к ним.
Моя дорогая мамочка Татьяна Михайловна Долженкова (урожденная Фомина) родилась в 1923 году в селе Новая Пустынь Шелуховского района Рязанской области. После окончания средней школы поступила в московский медицинский техникум при больнице им. Медсантруда (прим. ред. — ныне городская клиническая больница № 23 — (ГКБ им. И.В. Давыдовского). После завершения учебы в июне 1942 г. была направлена в районный госпиталь, находившийся в семи километрах от ее родного дома. В госпитале на ночь не оставалась. На работу и после дежурства шла пешком, так как дома ее ждала больная бабушка, ее мама. Ранеными были забиты клуб, школа. За время дежурства ноги просто отказывали, ведь каждому нужно было таблетки положить в рот, дать запить, уход раненым требовался индивидуальный, постоянные перевязки, нагрузки на медперсонал были нечеловеческими.
Когда война уже заканчивалась, она встретилась с молодым солдатом — Александром Ивановичем Долженковым из Башкирии. С ним она испытала любовь, счастье и драму личной жизни. Отец был красивым, стройным блондином с голубыми глазами и отличным гармонистом впридачу. Они поженились и уехали на родину отца в деревню Нордовка Мелеу-зовского района Башкирии.
Мама была очаровательной, миниатюрной девушкой и сразу не пришлась ко двору свекрови. «Кого ты привез?! Она же кизяк поднять не сможет!» — говорила свекровь. А мама, выросшая в лесном краю, даже не знала, что такое кизяк. В 1946 году родилась я, а в 1949 году семья переехала в город Стерлитамак. Мама работала в кожвендиспансере. За хорошие показатели в работе быстро завоевала бла-
Тамара КАЗАКОВА, г. Салават
годарности от руководства и признательность пациентов. В 1954 году после переезда в город Салават много лет работала медицинской сестрой в ЛОР-кабинете медсанчасти СМ3.
Супружеская жизнь по вине отца не сложилась (бабник!), они расстались через восемь лет. Мама любила его, а он коварно бросил семью. За всю жизнь он навестил меня однажды в школе на перемене, принес в газетном кульке сто грамм карамели «Популярная», участия в моем воспитании не принимал.
Через два года после разрыва отношений маму познакомили с освободившимся из лагеря политзаключенным. Он ей и мне понравился с первых дней знакомства. Я сразу стала звать его папой, а он полюбил меня всей душой. Одесский немец, он был всегда хорошо одет, был красив не броской красотой, а своим обаянием, интеллигентностью, образованностью, добротой и порядочностью. Маме с ним было хорошо, тепло, радостно и надежно. Она видела его отношение ко мне: Я была родным и любимым ребенком, тем более что общих детей у них не было из-за состояния здоровья мамы. Папа даже не разрешал подавать на алименты. Говорил, что он сам в состоянии содержать семью. С Ге-ронимом Геронимовичем Фридтом они прожили 30 лет в любви и согласии до смерти моего папочки в 1982 году от инфаркта. Души не чаяли во внуках, любили зятя как сына. В быту довольствовались малым, сохраняя скромность, хотя материально были хорошо обеспечены. Папа работал заместителем директора ДОКа, а потом начальником производственной базы РСУ.
Мама состоялась в профессии, ей доверяли лечить иностранцев, приезжающих на комбинат. Виртуозно делала внутривенные уколы. Ее уважали в коллективе поликлиники, любили больные, соседи. Она никогда не занимала денег — папа объяснил ей, что жить нужно по средствам — но всегда охотно давала взаймы. Была доброй души человеком и медработником с большой буквы.
И дома, и в кабинете — все сверкало чистотой, крахмалилось, гладилось, белилось и красилось. Мамочка до самозабвения любила читать детективы, романы А.Кронина, Т Драйзера, Дж. Голсуорси. Еще одним ее увлечением была вышивка болгарским крестом и вязание на спицах. Две ее работы сохранены мною до сих пор. Она с азартом играла в лото и карты, когда в доме собирались родственники. Вкуснее маминых пельменей и соленых помидоров в жизни ничего не ела.
Мама была моим ангелом-хранителем.
Умерла от инфаркта в 1988 году в возрасте 65 лет. Хоронил весь город.
У нас с ней была традиция созваниваться каждый день в 20:00 — рассказывать, как прошел день, как вели себя мальчишки, обсуждать планы на завтра и какие-то общие дела... Позвонить маме... Казалось бы, что может быть проще, обыденнее. Для меня теперь это счастье потеряно навечно. Прошло 27 лет, а сердце не перестало болеть из-за утраты. Поэтому я и не могу понять, как люди могут обижать своих мам, забывать о них, бросать в одиночестве. Порой думаю: «Пусть бы мама просто сидела в кресле и вышивала, я бы сама все делала для нее, готовила, убиралась, все-все-все, лишь бы она была жива!»
Берегите своих мам, проводите с ними свободные минутки, звоните каждый день, ведь когда-нибудь злая судьба отберет их навек!
Спасибо маме за помощь, советы, за свет и тепло ее сердца, которое так рано остановилось.