По дороге в загородную церковь журналист газеты "Темное время" воображал интереснейший, сенсационный материал. По предварительной информации местный священник обладал сверх естественными способностями: ставил точный диагноз, быстро осмотрев человека; излечивал от различных болезней и даже якобы изгонял бесов.
Виктор Циновьев был одним из лучших корреспондентом в редакции: в свои 25 лет ему частенько удавалось "разговорить" даже не самых общительных респондентов; писал он легко и увлекательно, с экспрессией. Их вестник публиковал материалы политического и криминального характера, освещая иногда и различные экстраординарные события.
Приехав на личном автомобиле к месту, он увидел маленький храм, выстроенный в православном стиле, вдалеке за ним виднелся деревенский поселок. По левой стороне здания располагалось небольшое озеро, по правой - березовая роща. Позади могучими сосновыми кронами покачивался лес.
Рядом со святилищем стояло несколько дорогих машин. У входа образовалось толпа, человек с двадцать: мужчины, женщины и немногочисленные дети; несколько пожилых людей. На часах - половина восьмого утра.
Заняв очередь Виктор хотел было поспрашивать о целителе, но внезапно услыхал доносящийся из церкви крик - грубый басовый голос, который сильно резал слух.
- Не может так кричать человек! - сказал какой-то мужчина.
Увесистые двери были плотно закрыты, но голос все равно слышался. Это был отвратительный, леденящий душу вопль каких-то слов на неизвестном языке.
Крик продолжался, но через пару минут утих. Люди стояли, насторожившись. Даже Циновьеву стало не по себе, несмотря на выработанную за годы привычку спокойно, отстраненно реагировать на происшествия.
- А ведь туда зашла девушка! - выпалил другой человек из толпы.
Когда дверь отворилась, на улицу действительно вышла девица - с радостным, но еще мокрым от слез лицом. Она улыбалась и почти сияла от радости. Ее никто не встречал и барышня ушла в одиночестве.
Следующим в храм вошел невысокий полноватый мужчина, бросавший доселе на окружающих подозрительно-озлобленные взгляды. Виктор поравнялся с одной бабушкой. Он хотел собрать побольше информации о Савелии (так звали целителя), чтобы потом использовать ее в предстоящем разговоре. Поздоровавшись, парень спросил словно невзначай.
- Вы знаете что-нибудь о Савелии? Кто он и от куда?
Выглядевшая нейтрально старушка глянула на него странно: не то улыбаясь, не то прищуриваясь. Замешкавшийся на секунды парень спросил еще раз, но бабуля, приняв уже прежнее выражение лица, изобразила точно такой же взгляд.
- Она почти оглохла уже, да и сумасшедшая к тому же. Ничего она тебе не скажет. Зачем ты вообще приперся-то сюда? - заговорила вдруг светловолосая женщина, подстриженная под каре. Ее большие синие глаза пылали эмоциями.
- Опять надумал какую-то клевету писать, журналюга? Знаю я вашу газетенку! А тебя я по телевизору видела, когда о вашей конторе репортаж был. Трудно тебе здесь будет, - довершила она.
- И мы вас очень хорошо знаем! - саркастически ответил Виктор, и, указав рукой на нее и глуховатую бабушку, с преувеличенным интересом спросил.
- Так кто здесь сумасшедшая?
Женщина взъелась глазами, нахмурилась, с секунду помолчала и, не желая более общаться, демонстративно отвернулась.
Удовлетворенный собою, Циновьев продолжил опрашивать людей и обошел едва ли не всю толпу, однако так ничего, наверное, нового и не выведал бы, если бы не наткнулся на одну местную жительницу, которая, как сразу же выяснилось, знала Савелия еще с детства. Эта была приятная на вид девушка с повязанном на голове светлым платком, в длинном бежевом платье. Добрые, отзывчивые глаза; скромная сдержанная улыбка. Звали ее Антониной.
"Верующая", - быстро смекнул Циновьев.
Они отошли к озеру. Редкие тучи отражались на водной поверхности, кое-где плавали пожелтевшие березовые листья.
- Многое узнала о нем от матушки. Она и с Савелием, и с отцом его была знакома, - начала рассказывать Антонина. - Сейчас попробую ее истории в нечто единое собрать. Значит так...
Он родился и вырос в нашей деревушке. Получил высшее архитектурное образование в городе. Устроился на работу в крупную строительную фирму. Купил квартиру, женился; супруга вскоре родила ему дочь. В село приезжал часто - отца повидать. Так и жил себе спокойно. Однако после сорока лет неожиданно уволился с работы и уехал из здешних мест. С женой они вроде бы не расставались (она осталась жить в городе), а просто изменили характер своих отношений.
По словам его отца Савелий поступил учиться в духовную семинарию. В деревню стал наведывался редко. Всего себя отдавал самосовершенствованию: посещал занятия, читал книги; свободное время фанатично много молился; неделями соблюдал строгий пост. Потом начал к одному старцу-отшельнику ездить, позже вообще уехал к нему на несколько лет.
Виктор внимательно слушал, и, как учили в университете, почаще кивал головой. Длиннющий, словно жердина, он смотрел на собеседницу сверху вниз. Покрытая лаком прическа поблескивала на солнце. Сверкал также и находящийся в руке журналиста компактный черный диктофон.
Очередь тем временем затягивалась. Вошедший после девушки мужчина до сих пор оставался внутри.
- По приезду от старца он еще ощутимее изменился: не только спокойнее стал и рассудительнее, а как будто целиком переродился внутри, - продолжала свой рассказ Антонина. - Мать не раз повторяла: "Посидишь рядом с ним, поговоришь просто, а на душе потом так спокойно становится, так хорошо...".
Смутно помню эпизод из детства. Савелий сидит у нас: за окном дождь, гроза; мама крутиться возле плиты, а он о чем-то рассуждает, улыбается; капли стучат по крыше, время от времени грохочет гром. А мне настолько уютно, настолько интересно! Мама приносит что-то на тарелках и садится возле нас, они заводят беседу. Лицо ее такое светлое, такое красивое в тот момент! Дождь заканчивается, он уходит, а мы долго еще довольные сидим, точно он по-прежнему с нами...
Он научился с возрастом необычному диагностическому методу - "руками видеть" (это уже люди о нем сказывали). Станет возле него человек, он ладони выставит сантиметрах в пяти от его тела, опустит медленно от головы до ступней и скажет тут же, где что в организме не ладно. Некоторым, кто ходил потом в больницу, по снимкам такой же диагноз ставили.... В некоторых случаях мог на месте излечить от недуга - вылив на голову пациента немного воды, которую предварительно заговорил молитвой.
А потом, после смерти отца, он больше здесь не появлялся. Мать погибла, когда он еще младенцем был... Лет десять никто его в деревне не видел, пока внезапно он не приехал снова - сельский батюшка рассказал позавчера на службе, что пару дней назад к нему приходил мужчина по имени Савелий. Возвышенными словами о нем высказывался: мол, таких праведных и отданных Богу людей он давно уже не видел. Вот и я пришла к нему, родимому, исповедаться...
Задав несколько уточняющих вопросов, Виктор поблагодарил девушку и они вернулись в очередь. Она, как ему показалось, говорила искренне, от души и непохоже чтобы врала, ведь подтвердила часть имеющийся у него информации.
"Нужно обязательно его разговорить. Как бы это... Начать? Представиться журналистом или умолчать поначалу? А вдруг он вообще не захочет общаться? А фотографироваться?" - размышлял парень.
Мужчина-посетитель вышел только через два с половиной часа - в спокойном, миролюбивом настроении. Очередь продвигалась медленно и даже росла: приезжали новые люди.
В неспешном темпе зашло и вышло еще три человека. Циновьев ощутил подступающий голод. Он с грустью осознал, что пообедать как обычно в ресторане сегодня не получиться: излюбленного им жареного цыпленка (в пикантном соусе) придется заменить бутербродами с колбасой из местного магазина.
- Черт побери, сколько ждать-то можно? Мне за это никто не доплачивает. Что он там с людьми, в морской бой играет что ли? Я в такое время уже пивко дома "потягиваю", а не "торчу" непонятно где с неудачниками и сумасшедшими на плече. Все у них в жизни не так, все не складывается - да кому вы вообще нужны? Думаете вам этот инквизитор поможет? - злился вслух Виктор, перекусывая в машине.
- Да он сам, наверное, очередной шарлатан, знающий парочку психологических трюков. Тоже небось после "профессиональный стресс" за бутылкой снимает, - продолжал злорадствовать Циновьев.
- И пора уже нанимать себе водителя - будет возможность и на работе "потянуть"" - заключил он.
Вернувшись в очередь, парень простоял еще невесть сколько времени. Солнце уже пекло так, точно сейчас разгар июля, а не конец сентября. Утомленные длительным ожиданием, некоторые из приезжих открыто высказывали недовольства.
Наконец, когда перевалило далеко за полдень, журналист вошел в церковь.
Первая глава рассказа "Святая весть".
Пожалуйста, ставьте лайк — это важно для развития канала.