"Здравствуй, дорогая дочка!"
Ты старшая, тебе уже почти семнадцать. Я исчезла из вашей жизни три года назад, когда тебе было четырнадцать и ты только начинала расцветать. Твои первые прыщи, твои первые влюбленности - я все пропустила. Что уж говорить о младшем сыне. Ему-то сейчас десять. Первый класс, прописи, разбитые коленки, драки за справедливость...
"Прости, что пишу тебе через столько лет."
Это "прости" я буду повторять перед тобой стоя на коленях много, очень много лет. Лишь бы ты действительно смогла меня простить. Хотя бы чуть-чуть понять, мне даже до конца не надо, просто чуть-чуть, самую малость. Чтобы у тебя хватило сил и мудрости меня простить.
Как мне найти слова, чтобы объяснить твоей израненной душе, что произошло на самом деле? Как не свалиться в оправдания, выклянчивание прощения, как не давить на жалость?
"Я вынуждена была покинуть вас. И на то были серьезные причины. Прости."
Мне надо как-то тебе объяснить, что я исчезла из вашей жизнь не потому, что я вас не любила. Не потому, что я была прожженой эгоисткой и думала только о себе. Это очень мнение намертво прилипло ко мне в те годы. Я не сидела в тюрьме, не была алкоголиком или наркоманом. Не ударилась в секту и не ушла монастырь.
Просто все началось с какой-то атрофии чувств. Помню, как однажды в аэропорту встретила мужчину. Я тогда рядом в трущобах жила и приходила помыться и погреться - там были бесплатные душевые. Мы встретились на подоконнике. Он был такой холеный, красивый, на Джонни Деппа похож. А в глазах такая же тоска, как у меня. Кофем угостил и рассказал, что очень любил своего парня. А тот его обманул. Дважды. Он думал, что любовь проходит постепенно, а на смену приходят другие чувства — привязанность, жалость, ненависть, презрение. А сейчас он совершенно ничего к нему теперь не чувствует. Вот в эту секунду любил, а в следующую… ничего. Умом понимает, что любит его, смотрит на него и знает, что дороже для него человека нет. А сердце ничем на эти знания не откликается. Как калека: знает, как ходить, да ноги оторвало взрывом.
Это очень похоже на меня было в то время - умом я понимаю, что люблю эту замечательную, удивительную, фантастическую жизнь, а просыпаешься и понимаешь, что внутри полная пустота. И ничего не задевает - ни семья, ни работа, ни друзья, ни секс, ни увлечение. Вообще ни-че-го. Ты перестал любить эту жизнь. Внутри бездна. И даже плакать не хочется. Совершенно.
Как мне объяснить тебе, что однажды я просто не смогла встать с постели? Сколько я всего наслушалась - от близких, родных - и что я безответственная тварь, и что я обленилась, и у меня нет понятия о долге, обязанностях. Кучу всего. Но я просто не могла встать с кровати. Я лежала сутками под одеялом и смотрела в темноту. И где-то внутри себя кричала от ужаса. В какой-то момент мне показалось, что если я не разрушу вот эту свою правильную, устаканенную, верную жизнь, то просто умру сама.
Случайно я услышала, что муж договаривается о психиатрическом освидетельствовании, чтобы лишить родительских прав. И тогда я ушла. Странно говорить, но ушла спасать сама себя.
"Так сложились обстоятельства, что теперь у меня есть возможность тебе написать."
Да уж, где я только не была... Знаешь, мне было совершенно не страшно. В тот момент, ощущение, что я тону - было правильным. Хотелось тонуть глубже, дальше, до самого дна. Без работы, без денег, в подвернувшихся ночлежках. Обрезать волосы, просить еды, прятать тело в страшной одежде. Отпустить все, что когда либо держало - умения организовать, наладить, устроиться, приспособиться. Потерять себя как личность. Это казалось правильным и нужным. Как какая-то тяжелая форма реабилитации.
Самое яркое воспоминание - сижу на крыше девятиэтажки, обалденной красоты закат, лето, тепло. А я рву страницы паспорта на кусочки...
Как мне это объяснить? Какие найти слова, чтобы обо мне снова не подумали, что я сумасшедшая. Я ведь была здорова, как никогда,и осознавала каждое свое действие. Просто тонула с удовольствием. А потом летом ушла из города. На перекладных, товарняках, в автобусах... Мне было тридцать пять лет, а я бродяжничала по стране.
И молчала. Я не разговаривала года два - сначала, пока тонула, потом пока бродила. А потом где-то в деревне под Рязанью, в стогу сена, ночью, я наконец-то смогла заплакать... Я плакала суток двое, а потом, наверно, столько же спала, пока меня местные не нашли. Забрали к себе, отмыли, накормили, оставили у себя. А я все плакала. Работала и плакала, драила избы и плакала, принимала по ночам местных мужиков и плакала. И молилась. Всем богам, небу, звездам, людям. И была такая счастливая от того, что могу - могу плакать, могу просто хоть что-то чувствовать.
"Ты можешь мне не верить, но я очень по тебе скучаю, постоянно помню и очень надеюсь на встречу"
Однажды я проснулась и почувствовала, что "level completed". Все. Пришло время идти дальше. Пришло время выныривать и рождаться. Мне деревней собрали денег на дорогу, собрали вещей, пирожков. Пока тряслась в электричке по дороге в Москву долго думала, с чего начать. Решила написать письмо. Тебе. Вот стою на почте над несчастной открыткой уже три часа и понимаю, что не смогу ее отправить. Видимо, не выздоровела еще до конца.
"Прости. Подожди немного. Я скоро приеду".
- Алло? Константин Железнов? Добрый день. Мы с вами когда-то кофе в аэропорту пили. Вы сказали, как очухаюсь - могу позвонить. Очухалась. Звоню. Прошу о помощи.