Мне всегда было любопытно то, как в сновидениях всплывает на поверхность наше бессознательное. Но увы, сны свои я либо никогда не запоминала, либо просто не могла самостоятельно их разгадать.
Недавно мне приснился такой яркий сон, о котором я помню до сих пор. Я редко помню свои сны так долго. И так отчетливо.
Я на сцене театра. Моя роль незаметная, я бы сказала, что эпизодическая. Какие-то короткие реплики, которыми мне не составляет труда оперировать. Они как-то естественно текут, без труда, без усилий с моей стороны.
И вот, заключительная сцена пьесы. Ко мне поворачивается один из персонажей на сцене, девушка, и обращается ко мне с вопросом. И я то ли вспоминаю, то ли понимаю вот только сейчас, что настал черед моего длинного монолога, а он ключевой в этой пьесе. Скажем так, это кульминация пьесы. Мой монолог очень важный. Без него нет пьесы. И все, что было до этого, не имеет значения без этого моего монолога. И я – о ужас! – его не помню. Не знаю. Не могу воспроизвести. Я понимаю, что это моя роль, но я не могу ее сыграть!
Я наклоняюсь и шепотом обращаюсь к этому персонажу, от которого слышу вопрос. И спрашиваю ее: “Прости, как тебя зовут? Я не помню. Я не могу ничего сказать». Все вокруг замерли в напряженном ожидании. Она, этот персонаж, и все остальные действующие лица на сцене. И целый зал зрителей, каждый из них в напряженном ожидании смотрит на меня.
Я стою, сгорая от стыда и не могу шелохнуться. Я вспоминаю отчетливо, что должна была выучить эту роль, но я ее не выучила. Это моя вина целиком и полностью. Все смотрят на меня. Все ждут от меня соответствия моей роли. Они заплатили за спектакль.
Стыд и чувство вины меня парализовали. У меня нет сил, чтобы убежать, но я не могу сказать именно то, что было бы уместно для этой пьесы. Что стало бы ее кульминацией. То, чего все ждут.
И тут зрители один за другим встают и молча покидают зал. Молчание гробовое. Часть зрителей, тем не менее, остаются сидеть. Видимо, они еще рассчитывают на то, что я опомнюсь и вспомню свою роль.
А я так и не могу шелохнуться, потому что те, кто остался, все еще смотрят на меня в надежде и ждут, что я дам им то, за что они заплатили.