За окном шел дождь. Я ехала на фестиваль «Белый шум», что проходит каждым летом в Карелии. Дождь, естественно, везла с собой. Сразу прикидывала - сколько теплых вещей я захватила на пару дней, чтобы не замерзнуть в июле месяце под ливневым дождем в палатке на берегу Белого моря.
Люди ехали в отпуск, довольные, счастливые. Женщины начинают свое путешествие обязательно с маникюром, педикюром и стрижкой. Обратно почему-то всегда возвращаются загоревшие, но помятые. Интересно – в «отпусках» нет парикмахерских и маникюрных кабинетов? Сразу вспоминается советский фильм «Будьте моим мужем» - «Мама, это же юг, откуда здесь чернила?!»
Пахло свежими огурцами, картошкой, яйцами и курицей. Бич-пакеты еще не доставали – берегли на черный день. Кому-то придется ехать почти трое с половиной суток на свидание с морем.
В соседнем плацкартном купе-отсеке разговаривала женщина и молодой человек. Я стала прислушиваться к их разговору – что-то меня очень зацепило в этой, не моей, собеседнице.
Я ее пока не видела глаза в глаза, но по разговору поняла, что женщине, скорее всего лет за сорок пять, она, наверное, по молодежному одета, и почему-то мне показалось, что у нее должна быть короткая стрижка.
Разговор моих соседей был о жизни, о ее смысле и о будущем. Как я услышала, молодой человек собрался идти в армию, и перед этим решил съездить в отпуск. Женщина же, не выбирая приличных выражений, точнее выбирая неприличные, и чтобы похлестче и побольнее, объясняла молодому человеку, что жизнью нужно наслаждаться, ее нужно любить и ею восхищаться. Фамильярность ее разговора и настойчивость позиции рождали предположение, что соседи родственники, ну или как минимум, хорошие знакомые.
Я решила пойти налить себе кипятка для чая, чтобы ненароком взглянуть на даму. Она оказалась очень маленькой, настолько маленькой, что плацкартный столик делал ее еще меньше. У нее была конечно же короткая стрижка, а также полненькая фигурка. Большие роговые очки отразили внезапное солнце, промелькнувшее сквозь капли на окне поезда. Если вы поняли, то красавицей ее назвать было совершенно невозможно.
Их эмоциональный разговор, точнее выдаваемые дамой жизненные постулаты, и тихое поддакивание ее соседа, продолжался довольно долго. Я задремала на своей полке. А в голове все крутился этот образ женщины – что-то в нем было такое… неуловимое, знакомое, и в тоже время далекое-далекое.
Подъезжая к одной из самых долгих остановок на моем пути, я решила выйти на свежий воздух. Как оказалось, женщина тоже собралась выходить и стояла в коридоре со своим чемоданами. Молодой человек стоял тут же рядом. При моем небольшом росте она оказалась мне по плечо, да еще и немного прихрамывала на правую ногу. Ей было действительно лет за сорок пять, да и одета она была по-молодежному - в джинсах, клетчатой рубашке на выпуск, с закатанными рукавами.
Я поинтересовалась: «Вы здесь уже выходите?» Она ответила: «Конечно, я же здесь живу как-никак». Я улыбнулась: «Когда-то я здесь училась. Друзья даже остались. Кто-то наверно, уехал, а кто-то остался работать. Веселая жизнь была». События моей недолгой жизни в этом городке промелькнули у меня перед глазами, как перемотка на старом видеоплеере. «Был, - вдруг вспомнила я, - даже друг такой необычный. Его Лекарем звали. Говорят остался работать здесь, в какой-то страховой компании». Женщина, не моргнув глазом, сказала – «Конечно, остался – куда ж он денется! Это же мой муж.»
А вот тут, мои дорогие друзья, нужно сделать паузу. Потому что вы не поймете моего удивления, пока я кое-что не поясню.
Представьте старшекурсницу, которая перевелась на последних курсах в другой ВУЗ, да еще и в другой город. Новые друзья, новые преподаватели, новые квартиры, новые знакомства. Вместе с собой я привезла старенький Пентиум 1, который был хорош только для написания курсовых работ, потому что дипломные работы он уже пережевывать не мог. И вот он как-то раз выдал мне, что в него попал вирус. Интернета тогда как источника заразы не было ни проводного, ни беспроводного, но я очень испугалась, выключила свой «комод» и вызвонила друзей - специалистов по компьютерам с соседнего факультета.
Специалисты пришли, разобрали, потыкали пальчиком в материнскую плату и из компьютера почему-то пошел дым. Почесав затылке, они вынесли вердикт – нужно отнести к Лекарю – он разберется.
К Лекарю компьютер ребята отнесли, но меня с собой не взяли. Сказали, что убираются перед приездом девушки Лекаря. Я интуитивно поинтересовалась – сколько им убираться - уж больно странно прозвучала эта фраза. Мне пояснили, что до снятия шкурок от сосисок с люстры они еще не дошли, поэтому всю неделю они точно еще буду убираться. К тому же девушка должна приехать не одна, а с со своей дочкой, поэтому уборка предстоит грандиозная.
Попала я к Лекарю только через пару месяцев, когда уже следы великой уборки давно канули в лету – девушка приезжала только на пару недель.
Нам открыл дверь худой, невысокий молодой человек в халате. Если Вы видели хоть одного сумасшедшего профессора в своей жизни – это он. Честное слово! Длинные волосы, ниже лопаток, были собраны в хвост, наверно, неделю – полторы назад. То, что растрепалось и повылазило над резинкой для волос – торчало в разные стороны. На нем были одеты очки. Точнее в оправе отсутствовали дужки, и вместо них к оправе была привязана резинка… хм… от трусов. Такая, совдеповская, бельевая резинка. Очки были одеты, видимо, тоже неосознанно – как очки для плавания, поэтому резинка от трусов придавала законченный образ прическе – все, что было на ней – оформлялось в виде красивого пузыря из волос, все, что под ней – торчало в разные стороны. Не забывайте еще и про исконный хвост, завязанный неделю назад!
Молодой человек извинился и сказал, что пойдет в ванную – давно ее набрал, и хочет помыться. Мы решили его подождать, и я стала вешать свою куртку на крючки и тут же увидела стайку тараканов, стройно прошагавших над полочкой.
Зайдя первым делом, по-студенчески, на кухню, я поразилась обилию немытой посуды, начиная от кастрюль, заканчивая ложками и вилками. В одной кастрюле макароны так давно по-сиротски лежали, что покрылись не только плесенью, но и завели себе друзей. Хлеб вообще было не узнать по толстым слоем растительности. Про холодильник говорить не буду, и не потому, что вы потом есть не сможете, а потому что там просто было пусто. И слава богу! А тараканы на кухне уже не просто ходили, а маршировали бодро и весело, как на плацу.
После этого фраза о кожуре от сосисок на люстре уже казалась мне не шуткой, а вполне очевидным и доказанным фактом.
Внутренности моего компьютера были развешены на стене в зале и контактировать между собой отказывались наотрез. Поэтому, фактически, мы пришли на официальную прощальную церемонию. С моим компьютером прощались и тараканы, которые использовали проводочки, как веревки в веревочном парке.
Больше я Лекаря не видела – он редко ходил куда-то, а к нему в гости меня как-то вообще не тянуло – я пятнадцать минут вытряхивала тараканов из куртки у подъезда. Но слышала я о том, как он возил своего друга с переломанной ногой на детских санках в институт, и что долго не мог написать дипломную работу – потому что было просто лень.
Теперь вы понимаете, что я встретилась с той самой легендарной девушкой Лекаря, ради которой три парня две недели драили квартиру? Легкий математический подсчет показывал, что разница у них в возрасте была лет пятнадцать-двадцать, не в ее пользу. Но он настолько ее любил, что по истечении уже десяти лет после окончания института он не только с ней живет, но женился на ней.
Я, естественно, стала расспрашивать ее о дочери, об их жизни. Женщина, в присущей ей непринужденной манере, рассказала, что дочь выросла, и она оставила ей квартиру в их родном городе, а сама уехала жить к мужу – сколько, мол, можно мотаться между городами. Он действительно работает в Страховой компании, стал очень серьезным человеком, отрастил пузико и важность, размером с пузо.
Я специально вышла на перрон, чтобы поздороваться с Лекарем, но он, конечно, меня не узнал. Все, что он видел – его жена, которая аккуратно спускалась по крутым ступенькам вагона. Он обнял ее крепко и долго держал в своих огромных (теперь уже) руках. От длинных волос осталась лишь небольшая кудрявая шевелюра, и было видно, что тараканы теперь по его дому не шатаются. Его глаза светились любовью и нежностью, он подхватил чемодан жены и, предложив ей свою руку, пошел по перрону.
Молодой человек, собеседник этой удивительной женщины курил на перроне. Я подошла и поинтересовалась – как давно они знакомы. Он удивился и сказал, что первый раз встретил эту женщину в вагоне при посадке. А она на прощание ему еще так назидательно: «Ты понял? Не фиг ерундой страдать (заменено цензурой), поступай в институт. А то хана тебе будет в этой жизни! Усек?»
Поезд нес меня дальше под стук колес и дождя по крыше вагона. Я все переваривала эту историю, которая так удивительно через много лет сложилась в один единый паззл. Оказывается, бывает такая любовь на свете – когда помимо всего прочего, он еще отращивает несколько лет свои волосы на парик для любимой женщины после ее курса химиотерапии…
