По Конторе ходило множество легенд. Легендарными были, например, сотрудники: легендарный пьяница, а вот – легендарный взяточник. Вот этот – легендарный двурушник, а эта – легендарная стерва. Был еще легендарный кабинет. Его опасались, как в детстве боялись зеленого гробика или черной руки. По достоверным слухам, любой, кто заселится в этот проклятый кабинет, будет уволен в скором времени. Причем обязательно с позором и унижением. На моей памяти кабинет был обитаем три раза. И все три раза заканчивались одинаково плохо – скандалом, от которого Контора гудела несколько недель, а за обедом в столовой никому кусок в горло не мог пролезть, изо рта так и сыпались домыслы и сплетни. Одного владельца кабинета сослали с понижением в должности в нижнюю инстанцию, так сказать, отправили по этапу. Второго – пустили в расход с показательной поркой в федеральных СМИ. Тут вообще можно сразу ставить крест и молебен заказывать. А третьего застукали за интимом на рабочем месте и в спешном порядке почему-то повысили. Интересный тип, говорят, он сейчас аж в министерстве трудится. Ну, нам-то понятно, каким образом он достиг своих вершин.
А еще в Конторе было легендарное кресло. К нему сходились замужние сотрудницы со всех этажей, как сходятся паломницы к Матроне Московской на Даниловском кладбище. На кресло записывались, его ждали, им грезили. Молоденькие же сотрудницы избегали его и в ужасе отшатывались, если кресло вдруг оказывалось в их поле зрения. По легенде сей предмет мебели способствовал скорейшему зачатию ребеночка. Когда-то работала в Конторе некая Рита Зайцева, и десять лет они с мужем не могли обзавестись потомством. Уже успели и ипотеку выплатить, и машину купить, и в Париж один раз, и в Турцию съездить до одурения, а вот с наследником всё никак. А тут как раз привезли кресло – зеленое, кожаное, с деревянными подлокотниками, на колесиках. Не кресло, а мечта офисного сотрудника. Вообще-то оно предназначалось для начальника отдела, но тот, вот удача, как раз выметался из проклятого кабинета и судорожно собирал свои коробки, боялся сумы и тюрьмы, и не было ему дела до какого-то там кресла. Так совершенно роскошный бержер очутился под внушительной пятой точкой старшего специалиста Зайцевой. А через два месяца Рита начала загадочно всем улыбаться и неумолимо хорошеть. Фигура ее округлилась, а внимание рассеялось. Когда же Рита начала брать отгул за отгулом, по отделу рассыпались сплетни: «Неужто Ритка беременна?». В женском туалете собирались консилиумы на тему срока Риткиной беременности. Когда атмосфера коллектива накалилась до предела, виновницу всеобщей горячки зажали около лифта и заставили во всем признаться. Да, беременна. Да, впереди долгожданный декрет. Но тогда с креслом эту радость никак не связали. Так часто бывает: ну не видят люди под носом чудес.
После Ритки кресло зацапала себе заместительница начальника: «У меня остеохондроз, артрит и мигрени, мне нужен комфорт», - заявила 43-летняя Осипова. Кто ж ей слово-то скажет, она в отделе человек не последний, и, между прочим, распределяет квартальные премии. Однако, чем дольше Осипова сидела на кресле, тем хуже ей становилось: спина ломила нещадно, голова болела всё сильнее, а еще ей постоянно хотелось есть.
- Черт знает, что такое, - жаловалась замша в очереди в столовой, набирая на поднос два горячих и три гарнира, - ем и никак наесться не могу. Проклятие какое-то!
- Это у вас стресс, - авторитетно заявила Лучкова, она уже пять лет читала журнал «Психолоджи», и ей стоило доверять.
Через месяц Осипова с самого утра влетела в кабинет начальника, и там, за закрытыми дверьми, они проговорили два часа. Замша вышла с легкой полуулыбкой и объявила: «Вот что, я в декрет скоро ухожу». Все, конечно, ахнули. А Лучкова даже разлила чай на какие-то важные документы. Еще бы! Замше столько лет, у нее уже дочь сама скоро матерью станет, а тут – на-те, еще один ребенок.
И тогда проницательная Любовь Викторовна за традиционным четырехчасовым чаепитием сказала, многозначительно скосив глаза на кресло:
- Это всё из-за него. Это особый беременный стул!
Лучкова презрительно усмехнулась, но все остальные сотрудники не сомневались в правоте слов Любови Викторовны. Человеком она была глубоко верующим, и не только окуналась в прорубь, но и соблюдала все посты без исключения, и следовательно, разбиралась в таких тонких материях, как чудодейственные седалища.
После Осиповой кресло забрала себе именно Лучкова, чтобы доказать, что знание – сила, а вера Любови Викторовны – темный пережиток прошлого. Ее вызов был пострашнее ядерной войны, и явился тяжелым испытанием чувств и принципов верующей коллеги. Ведь всем было известно, что у Лучковой не то что мужа, у нее даже случайного любовника нет. Мужчин она видела насквозь, и оттого относилась с пренебрежением.
- Вы, наверное, Лев по гороскопу? – ехидно интересовалась она у нового сотрудника, - ну-ну, оно и видно, - хмыкала Лучкова на его положительный ответ и поджимала губы.
Три месяца ничего не происходило с ее репродуктивной системой. Любовь Викторовна все больше супилась и хмурилась, ее противница же демонстративно ерзала по мягкой зеленой коже и позволяла себе открыто надсмехаться. А потом случился корпоратив по причине 8 марта. Все пошли в ближайший итальянский ресторан. Пили вино, шутили. Игорь Петрович из соседнего отдела предложил Лучковой танец и сказал, что по гороскопу он – Рак. Лучкова, как истинный Стрелец, сверкнула глазками и пошла танцевать нечто невнятное, но очень душевное. Говорят, потом они уехали вместе. Вроде как по пути.
А через месяц бледная Лучкова заявила: «Забирайте это ваше идиотское кресло! Я на нем сидеть больше не буду!». Кресло тут же подхватила Сабина, хотя у нее уже было два сына, но очень хотелось дочку. А Любовь Викторовна лично организовала сбор денег для Лучковой к выходу в декрет. Очень ей нравилась эта благотворительность, она прямо-таки светилась от удовольствия.
С тех пор зеленое кресло закрепило за собой статус легенды. Я, кстати, на нем тоже сидела пару раз. Недолго, правда, - часик-другой. Удобное, мягкое, только проваленное посредине от тяжелых женских надежд на счастливое материнство.