Коммунизм начали сворачивать ещё при Сталине
В Западной Европе и США рок 60-х формировался под сильным влиянием контркультуры, всплеск которой был связан с ростом популярности левых идей среди молодежи, со студенческими бунтами, антивоенными демонстрациями, деятельностью левацких боевых организаций с чувством солидарности с антиколониальной борьбой «третьего мира». В СССР же всё произошло, скорее, наоборот.
В Союзе подлинно коммунистическая, революционная культура была уничтожена ещё при Сталине, и рок-культура развивалась на фоне кризиса советской (сталинистско-брежневистской) идеологии, который только нарастал и углублялся после сворачивания «оттепели». По мере разложения и обуржуазивания партийной верхушки, коммунистическая идеология всё сильнее заменялась чистой фразеологией, но и она становилась всё более неприемлемой для власти, да и народ ощущал фальшь выхолощенных лозунгов. В 80-е номенклатура несколько ослабила идеологические вожжи, благосклонно поглядывая направо и по-прежнему настороженно косясь налево. Завтрашним олигархам и правителям новой России нужна была новая идеология, оправдывающая неравенство. Таковой могла стать либо открыто буржуазная идеология (уже отработанная в капстранах), либо псевдоаристократическая, псевдореставрационная.
В ситуации кризиса советской идеологии, рокеры стали нащупывать новые точки опоры. Левая идея для них ассоциировалась с КПСС и официозом. Пытаться реанимировать её — эта задача была рокерам не по уму и не по силам. Да и не ставили они себе такой задачи. До «перестройки» они по большей части занимали аполитичную (если не сказать апатичную) позицию. Пели про любовь и прочие бабочки-цветочки, про узко-житейские проблемы, если же хотелось похулиганить, то исполняли скабрёзности. В 1977 году Юрий Морозов спел: «Я кретин и мне в кайф», - и сделался культовой фигурой. Науменко обсасывал подробности жизни маргиналов. Макаревич, Никольский и Алексей Романов вертелись в однообразном круге отвлечённых романтических метафор: дом, окно, сад, музыкант, скрипка, ветер…
Когда же «перестройка» сделала политические высказывания не только допустимыми, но и модными, одна часть рокеров кинулась в объятия русского национализма, православной религии и царелюбия, тем более, что этот шаг подготавливался официозной культурой и публицистикой чуть ли не с 70-х годов, другая отдалась западническим настроениям, культу потребления и американизированной массовой культуре с её рыночными ценностями. Это был также закономерный шаг, продиктованный обуржуазиванием советского населения, мечтами о западном уровне комфорта, подражанием американскому и европейскому масскульту в популярных образцах отечественного искусства.
Интересным признаком нарастающего оппортунизма советских людей являются художественные сюжеты, связанные с перевоплощением героя-революционера. Огромное количество романов и, прежде всего, фильмов было построено на том, что революционер или советский разведчик (конечно, исключительно в благих целях) переодевается в дворянина (например, в фильмах «Адъютант его превосходительства», «Нас венчали не в церкви», «Опасные гастроли») или в зажиточного буржуа. Это позволяло зрителю без угрызений совести погрузиться в мир высшего аристократического общества или буржуазных увеселений и смаковать подробности быта дворян и прочей «солидной публики».
Идеология и эстетика фашизма
В палитре правых идеологий неизбежно нашлось место и для фашизма. Не остались в стороне от этих веяний и некоторые немногочисленные, но весьма заметные в рокерской тусовке деятели. Они отдали дань как идеологии, так и эстетике германского нацизма. Собственно, увлечение немецким нацизмом, в первую очередь, его эстетикой (хотя мы понимаем, что эстетика уже сама по себе является образным выражением идеологии), было свойственно представителям советской богемы задолго до «перестройки». В частности, ярким примером такого увлечения является художник Константин Васильев, умерший в 1976 году, но к этому времени успевший нарисовать огромное количество картин на темы скандинавской мифологии, осмысленной в духе идеологов Третьего рейха, также полотен на темы Великой отечественной войны, хотя и изображавших советских солдат, но интерпретировавших их образы в «нордическом» духе, а также изображений русских крестьян с утрированно подчёркнутой «славянскостью». Все его герои, как правило, однообразно голубоглазы, светловолосы, высоки, стройны и физически развиты, имеют чеканно-«правильные» черты лица, что соответствует требованиям идеологов «арийского» расизма. Творить Васильев любил под звуки немецких маршей. И ничего — творил себе человек, никто его не трогал. И сейчас к музею Васильева никаких претензий у минкульта и центра «Э» нет.
Кстати, вышеупомянутый сюжет с переодеванием коснулся и фашистской темы. Образ подтянутого, сдержанного и умного эсэсовца вошёл в сознание советских зрителей вместе с разведчиком Штирлицем. Причем при экранизации романа Юлиана Семенова авторы фильма допустили определённую погрешность: чёрную форму, которую носят почти все персонажи «17 мгновений весны» отменили ещё до начала войны. Фактически ее перестали носить в 1939 году, Вторую мировую войну эсэсовцы вели в серой форме. Понятное дело, она не так эффектно смотрится на экране. Так что уже в 70-е годы советские авторы стали несколько «приукрашивать» врагов, любоваться ими.
Ну, а во время «перестройки» в ходе борьбы с советской идеологией началось «переосмысление» истории Великой отечественной войны. Героические или бравурные интонации сменились каким-то гнусавым причитанием (впрочем, «разоблачения», покаяния и причитания тогда заглушили вообще всё и стали лейтмотивом времени). Стали упирать на количество погибших, ругать генералов за неправильное ведение войны, бессмысленное уничтожение своих же. Заговорили о заградотрядах, о концлагерях для побывавших в плену, о штрафных батальонах. Вот и выходило, что нацисты вели войну «правильно», своих солдат щадили, и вообще были чуть ли не суперменами в начищенных сапогах, а противостояли им какие-то грязные дикари, запуганные и забитые собственными вождями. То есть практически буквально воспроизводилось то видение войны, которое в своё время транслировало ведомство доктора Геббельса.
С воцарением Ельцина процесс дегероизации Красной армии пошёл ещё шибче (Ельцин вообще делал то же, что Горбачёв, только ещё быстрее и эффективнее — за это на него и сделали в итоге ставку западные коллеги). Всё левое, коммунистическое, советское стало прямо-таки оплёвываться, демонизироваться или осмеиваться. Именно в угоду ельцинскому правительству в 1995 году был написан роман Виктора Астафьева «Прокляты и убиты», в 1999 году Александр Сокуров приступил к созданию своей «тетралогии власти», в которой поставил в один ряд Ленина, Гитлера и императора Хирохито. Он намеренно отбрасывает философские, политические, экономические взгляды своих героев — всё то, что их отличало и, в конечном счёте, составляло их сущность как правителей, зато он фокусирует внимание зрителя на бытовом и даже физиологическом и таким образом навязывает аудитории мещанский вывод о том, что экономика, политика и философия не важны — важно вовремя сходить в туалет и почистить пиджак.
Автор: Дмитрий Косяков
Хотите знать, что случилось?