Когда мне было 20 лет, мама попросила меня покреститься. Я был так вдохновлен встречей с поэтессой Александрой Зыковой, что наш обмен представлениями о духовной жизни утвердил во мне решимость развиваться по пути Православия.
Как раз это был 1988 год, юбилейный год крещения Руси. У власти и народа проснулся интерес к Церкви, и мое исповедничество, участие в Церковной жизни воспринималось окружающими в целом хорошо.
Я учился на историческом факультете, мы с друзьями несколько раз организовывали историческую реконструкцию Невской битвы.
В молодом возрасте я воспринимал действительность линейно. Я думал, что если восстановить историческую святую Русь, вот и будет хорошо.
Я увлекся этнографией, был влюблен в жизнь староверов. Сам ходил по городу в хромовых сапогах, косоворотке, с бородой и прической горшком. Я проводил исследования, искал в приспособленности староверов глубокий смысл. Меня увлекала их связь с природой, полная независимость от благ цивилизации. Я видел, что они нашли способ естественного, достаточного взаимодействия с окружающей действительностью, были здоровы, уравновешены и довольны. Несколько лет я ездил с докладами на студенческие научно-практические конференции в Томске и Новосибирске.
Мне очень хотелось перевестись в Томский университет и получить более глубокое историческое образование. Меня удержало только желание довести начатое образование до конца.
Мы с друзьями организовывали патриотические концерты. Мне предлагали работу в институте. У меня была мамина квартира. Я вполне мог жить в городе.
я познакомился с московским священником отцом Андреем Суховским, который отправился служить в Усть-Коксу.
Собственно, мы с мамой регистрировали религиозную организацию в Минюсте. Мама нашла спонсоров на строительство Храма.
После окончания института я твердо решил переехать в Уймонскую долину. Мною двигало желание духовно развиваться.
Неудачно сложились отношения с женщиной, в которую я был влюблен. Через четыре месяца после моего отъезда она вышла замуж.
В 80-90е годы прошлого века в Уймонскую долину приезжало много творческих, устремленных людей, вдохновленных идеями Рерихов и книгами Агни-Йоги.
Основная доктрина сводилась к следующему:
Ожидание катаклизмов и огненное перерождение Земли
Существованию в районе горы Белухи таинственной страны Беловодье или Шамбалы, где пребывают избранные во главе с Вознесенными Учителями, которые поддерживают и развивают эволюцию человечества
Создание Общины
Строительство города будущего Звенигорода в Уймонской долине, в
У меня были первые успехи в социальной жизни, задатки предпринимателя. Я мог стать предпринимателем, пойти в науку, быть общественным деятелем. Я мог поехать в Томск.
На конференциях меня привлекал высокий уровень интеллекта научной молодежи, я старался развивать навыки аналитики, ясного изложения, скорости и остроты мышления. У меня получалось участвовать в мероприятиях, организовывать свои. Меня поддерживали преподаватели, чиновники на достаточно серьезном уровне.
Всегда учился на повышенную стипендию и не получил красный диплом из-за ссоры с преподавателем.
В то время начала бушевать перестройка. Предпринимательство носило криминальный оттенок и было мало привлекательным для меня.
Я выбирал между профессией священника, ученого и в Уймонской долине преподавателя в средней школе.
С подросткового возраста меня привлекало оздоровление, избавление от ограничивающих программ, духовное развитие.
В Уймонской долине с ее энергетикой и творческими насельниками мне было более удобно жить и воплощать свои намерения.
Еще в институте я проводил курсы по методу Геннадия Андреевича Шичко по избавлению от плохих привычек и настолько успешно, что, например, один парень, поэт и певец полностью избавился от пьянки, курения и стал священником.
В 1994 году я случайно попал на семинар об отношении к богатству, материальному преуспеянию. На этом семинаре я как-бы получил разрешение, соединил в себе возможность быть богатым и нравственным одновременно. До этого у меня был внутренний запрет. Подсознательное желание разбогатеть всегда было. Меня всегда интересовала материальная сторона того, чем я занимался.
Хотя в Уймонской долине воплотить это намерение было трудно. Особенно в должности школьного учителя.
Практически все восемь лет мне почти не платили зарплату. Это была самая тяжелая работа в жизни, с которой я когда-либо сталкивался. Я воспринял эту работу как вызов и все равно решил остаться в Уймонской долине. С 25 до 33 лет я был вычеркнут для чего-то еще. Все силы отдавал на то, чтобы дети хорошо знали английский язык.
Я ездил в разные города, встречался с друзьями, собирал методики, на мамины деньги покупал учебники на целую школу, а потом целый год выхаживал в бухгалтерии РайОНО возмещение трат.
Мама зарабатывала деньги, а у меня денег не было. Мы вели натуральное хозяйство, сажали огород, держали много скота, но восемь лет я пользовался мамиными деньгами.
Бурная общественная жизнь была только летом, когда люди приезжали из городов в походы к Белухе. Мама бесплатно принимала большое количество друзей и знакомых.
Зимой нужно было тянуть лямку и общинной жизни не получалось. По сути, с молитвенными правилами, постами, поездками за 30 км на попутках в Церковь и учительской работой я вел монашескую жизнь.
В 1994 году настоятель предложил мне учиться в Богословском институте в Москве. Я согласился, и шесть лет ездил в Москву, жил там до 50 дней где придется, постигал богословие и наслаждался великолепной, обеспеченной жизнью Московских улиц, магазинов, театров, на которые успевал попялиться в перебежках между учебными аудиториями, которые состояли из исторических храмов в центре столицы.
В основном, все шесть лет я прожил у моего друга, потомственного Московского местечкового еврея Вани на даче в Подмосковье. Он там прятался с семьей от военкомата и хлебосольно принимал меня все эти годы.
К Ване деньги липли. Он левой пяткой закончил МГУ. Еще будучи студентом, преподавал детям богатых москвичей репетиторство по 200 долларов за час. Потом стал работать на телевидении.
Мне нравилась московская жизнь, но я работал учителем в школе на Алтае. Для меня это было служение. Неважно, что мне не платили деньги. Я участвовал в развитии детей.
Когда уже работа в школе стала превращаться в ремесло, я с большим трудом принял решение уволиться. Только после окончания Богословского института.
Сам переезд на Алтай воспринимался мамой и мной как служение. Мы каждое лето ходили в тяжелый поход к подножию горы Белухи на протяжении около двадцати лет.
Еще в подростковом возрасте я загорелся, был вдохновлен патриотизмом, увидел, что Советский Союз спаивают, потом уже после армии интересовался Православной Святой Русью, стремился восстановить благородные традиции русского народа.
Наша трудная жизнь в горах воспринималась мной и мамой как вид служения.
Мама была не в восторге от моего Православного направления. Мне все время «дули в уши», что моя мама – еретичка и сектантка, последовательница Агни-Йоги.
Так, что Православный патриотизм – было мое самостоятельное решение.
В 20 лет каждый человек становится перед выбором: идти по малому биологическому кругу с гарантированной карьерой, зарплатой или надеждой на них, или ступить на скользкий путь саморазвития, отправиться туда, откуда можно не выбраться.
Та миграция, с которой я столкнулся в 10х года в Аскате, даже в Замульте в Уймонской долине в то же время не идет ни в какое сравнение с тем накалом ожиданий, веры в чудо и волшебство, с которым жили переселенцы. Тогда переехать в Уймонскую долину – уже был состоявшийся подвиг, учитывая отношение местной власти и жителей, переходящих от пренебрежения до открытой агрессии.
Меня вдохновляло, что сюда, в Уймонскую долину приезжали настоящие титаны, такие как Алексей Николаевич Дмитриев, известный геофизик, Валерий Лепеньков, создавший музей Солнца, ученые, предприниматели, врачи, художники, музыканты с консерваторским образованием приезжали сюда постоянным потоком. Правда, столкнувшись с местными реалиями уезжали года через два, но за это время они успевали поднять культурный уровень на большую высоту. До сих пор по всей долине действуют школы искусств для простых сельских ребят.