третья глава из романа.
Несколько женщин в интерьере -3
Ночью мне приснились марсиане, они бежали мимо меня и вопили - "Ули! Ули! Ули!", а один подзадержался и сказал в мою сторону: "Витя!", после чего все скрылись из глаз. Утром я встал с квадратной головой и отчего-то вспомнил Н., с которыми я встречался на Алтае. Вообще говоря, у меня проблема с именами, так что всех, а их больше двух в этом рассказе, я обозначу через Н.
Я не уверен, что сексуальные проблемы захватили меня с раннего детства, хотя в классе четвертом или пятом по дороге в баню моя добрая мама рассказала мне о сифилисе, которым награждается мужчина, сегодня ночующий с одной женщиной, завтра с другой etc. Этот образ меня поразил - было жаль мужчину, вынужденного еженощно спать с новой чужой женщиной в новом (естественно) месте, и в результате остающегося с носом, точнее без него. Малопривлекательная картина. Не мудрено, что спать одному казалось мне верхом блаженства и поползновений в противоположную сторону я не проявлял. Тут я опускаю школьные и студенческие годы, в результате которых я не потерял невинности, а проще говоря, не спал ни с одной женщиной.
Здесь не место распространяться о настроениях, с которыми я приехал на Алтай, но скажу, что больше всего я страдал от эротических снов, тем более, что детский грех онанизма был для меня страшнее ядерной войны.
Н., которая поливала огород, босоногая, в сарафане, который называют легким, когда я прошествовал мимо нее за водой к колодцу, потом говорила мне, что вначале она ничего не думала, а потом подумала, что у меня давно не было женщины, и я страдаю. "Да, - подумал я, - лет двадцать два или три".
Деревня, где мы с нею скучали, была дыра, делать было нечего (по вечерам), и вот мы познакомились, и она стала приходить ко мне поболтать о том, о сем. У меня была квартира в большом деревянном двухквартирном доме. С той стороны (там было больше) помещалась школьная мастерская, а с этой, естественно, я. Была у меня кровать, даже две кровати, еще печь, стол, ну и т. д. Пол, крашеный в желтый цвет, телевизор, принесенный из конторы, ну и хватит. Мы с Н. болтали о всяких пустяках, я рассказывал о себе, она тоже, потом темнело, и она отправлялась домой. Так проходили дни, один за другим, точнее, вечера, поскольку рабочий день я проводил либо в лесу, либо в конторе и хватит об этом.
Н. сидела напротив меня на кровати, я лежал на другой (не помню, почему у меня было две кровати, но стула ни одного). И вот в какой-то из вечеров из-за солнца, бившего в окно, а дело шло к августу, был плохо виден экран телевизора, она пересела ко мне, и, о Боже, я впервые обнял ее как женщину, хотя раньше обнимал не раз, скажем так. На меня нашло, я схватил ее и застыл в каком-то умопомрачительно долгом поцелуе, но руки мои не теряли времени даром, что-то расстегивали, распахивали и вот уже - о, Боже - поползли под резинку трусиков. Мучительно, со стоном она оторвалась от моих губ, задыхаясь, сказала "погоди!" и быстро согнулась, прижала колени к груди и разогнулась, и я впервые увидел так близко обнаженную женщину - она лежала как долина, в которую спускаются с небес.