Такого лета у меня еще не было. Необычность заключалась в том, что я провел бОльшую его часть над землей – на крышах. Нет, не подумайте, что я там дневал и ночевал (хотя было и такое), но почти каждый раз, когда я ходил фотографировать – я шел на крыши. Иначе Петербург, как оказалось, не ощутить в пространстве, в перспективе, в масштабе. Конечно, можно пройтись по Невскому проспекту, проплыть по рекам и каналам, но твой взгляд при этом почти всегда близорук, ему никак не раскинуться, не обозреть Город. Не только увидеть его отдельные фрагменты, а ощутить именно объем, целостность.
Честно говоря, первые пару лет мне было сложно привыкнуть к этой тесноте. До переезда в Петербург я 25 лет прожил во Владивостоке, где наблюдал совсем иной ландшафт: весь город находится на сопках, всегда есть обзор на окружающий простор. Поэтому поначалу мне было как-то неуютно в Петербурге: взгляд все время упирается в стены домов, в замкнутом пространстве не увидеть город так, как я привык, не представить, где я живу.
Ко всему прочему в Петербурге почти нет общедоступных видовых площадок, поэтому здесь процветает «руфинг» (от англ. «roof» - крыша). В городе много руферов, и они частенько творят нелегальные дела и чудеса виртуозности. Но в их случае интерес к крышам именно с экстремальным подтекстом, типа «прикинь, как я смог» или «опаньки, а я вона, где был» и т.д. Меня же интересовала именно фотография: необычные (опять же – не для руферов) виды красивого города.
Вообще, надо отдать должное моему приятелю Сергею Дегтярёву, у нас с ним был общий интерес – мы оба учились снимать городской пейзаж. Это был совместный почти ежевечерний (реже – утренний) ритуал – лезть наверх и снимать. Время от времени к нам подключались наши друзья-фотографы, и мы занятно смотрелись на одном углу крыши вчетвером или впятером. Кстати, именно благодаря фотографии тем летом я приобрел много новых интересных и приятных знакомств.
За лето произошла целая ментальная эволюция. Если в начале «пути» я знал только, что ходить на крыши нехорошо, то к концу сезона мой личный опыт пополнился множеством мелочей и нюансов. Как чистый лист постепенно превращается в рассказ. Перечислю лишь некоторые из них. Есть реальные руферы и есть остальные. Тут все просто: это как есть реальные пацаны, а есть, скажем, прочие. Вообще, руфота – это отдельная каста. Как правило, это молодые, активные, жизнерадостные ребята. Многие зарабатывают на этом – проводят экскурсии по крышам или свидания на них, причем, со столиками, шампанским, саксофонистом и т.д. А есть просто лихие черти – славятся тем, что покоряют совершенно недоступные (для остальных) точки, лазают на «режимные» объекты.
Очень распространено в этой среде понятие «боян» - это, пожалуй, самое часто употребляемое слово вообще, встречается в лексиконе крышелазов сразу и навсегда прилипает к языку, употребляется потом постоянно, к месту или нет – не важно. Боян означает легкодоступную (по меркам руферов) и исхоженную толпами крышу.
К слову, хвастаясь между собой, бояном спешат назвать почти любую крышу города, которую кто-то однажды заруфил. Мы, в свою очередь, как раз по боянам и лазали в большинстве случаев. По крайней мере, с точки зрения руферов. Хотя, для тех, кто там, наверху, никогда не был, это покажется «ваааау». Рассказывать про то, как ты «туда» попал, т.е. «палить залаз» – западло. Поэтому львиную долю крыш мы открыли для себя собственноручно: просто приходишь к нужному тебе для съемки дому и ищешь, иногда очень долго, иногда без результата. Потом, кстати, понимаешь, откуда эти простые эмоции, когда тебя самого начинают спрашивать «а как вы туда попали?»
Охота за красивым фото, порой, доходила до смешного. На одну и ту же точку лазали по 5-6 раз, чтобы поймать нужный свет. Забавно было подниматься на какой-нибудь дворец пять вечеров подряд в ожидании интересного заката. Иногда даже, созваниваясь и строя планы на вечер, наши обсуждения доходили до фраз типа «не, ну, Сань, давай сегодня куда угодно, только не на Кокушкин».
В общем, ходили мы этим летом очень много. Не припомню, чтобы я так много когда-либо ходил по городу. А потом еще и ползал. Каких только залазов не бывает, никогда бы не поверил, если б не увидел своими глазами.
Тут еще прикол состоит в том, что у нас главным ориентиром и целью была и остается – фотография. И залезть на крышу – еще пол дела. Главное – найти точку съемки. И желательно, идеальную, с учетом различных нюансов: ракурс, композиция, в нужной стороне закат, расположение в кадре сети дорог и прочее и прочее. А на крыше особо не разгуляешься – пространство ограничено. Иногда, кстати говоря, не очень-то и ограничено, т.е. без решеток на конце крыши. Да, кстати, крыши-то в центре Петербурга в 99% случаев именно скатные. Так вот, когда не было ограждений, а снимать, конечно же, лучше всего с самого края, сжимается внутри и снаружи все что можно. Мы ж, не надо забывать, не реальные руферы, а так – пофотографировать выползли. В общем, иногда было некомфортно.
Но одно было и остается неизменным – город с крыш выглядит весьма эффектно: ты можешь наблюдать за происходящим, как будто ты ангел, спустился посмотреть на мирскую суету. Видишь, как яркое солнце клонится к закату, преображая своим мягким светом все кругом. Видишь горизонт! Наблюдаешь за моментом, как оно стремительно за ним скрывается, но его свет еще ласкает облака, окрашивая их в невероятные цвета. Красота-а-а-а… В Петербурге с земли такое можно увидеть только, наверное, с Дворцовой набережной – там, у Невы, еще более-менее просторно, но линия горизонта все равно скрывается Петропавловской крепостью. Ну или выйти на Финский залив, но там не наблюдается того Петербурга, построенного Росси и Трезини, Монферраном и Растрелли.
Когда наконец-то добрался до цели и сидишь уже на выверенной точке – почти нет времени на раздумья: следишь за гистограммой, выдержкой, диафрагмой, чувствительностью, крутишь это под свои задачи, меняешь значения, следишь за тем, как меняется уличное освещение. Редко когда получалось отвлечься от всех этих заморочек, но время от времени удавалось помечтать. Особенно, когда наступала-таки теплая погода, сидеть было удобно и безопасно, и все нюансы съемки были учтены – оставалось время на то, чтобы насладиться своим особым положением.
Там, наверху - классно. Не зря сюда стремится столько людей. Ты вроде бы в городе, но именно над ним, наблюдаешь за происходящим: как уходит день, наступают постепенно сумерки, народ спешит по своим делам, снуют машины, а на тебя никто не обращает внимания… Если только ты не сидишь у всех на виду над Невским, на углу с каналом Грибоедова например (тогда все совершенно наоборот). И, кстати, я был такой же, пока не стал ходить по крышам – не обращал на них внимания, оттуда, снизу, с земли.
Каждое фото – это свои воспоминания. Было много разных моментов. Не раз, чтобы снять откуда-нибудь рассвет, на крыше проводили всю ночь, запасаясь провиантом. Благо в Петербурге летом ночи «белые».
Лето в Петербурге странное, непредсказуемое. На эту тему уже есть море шуток. Одна из самых известных: «да, у нас было лето, но я в тот день болел». По статистике, за год в Санкт-Петербурге в среднем всего 72 солнечных дня. Но самое обидное, что лето короткое, и часто холодно. В течение года преобладают дни с облачной, пасмурной погодой. Хотя для фото это то, что нужно – лучше, чем пустое небо, ибо фактура над архитектурой для меня является необходимой составляющей. С тех пор у меня возникла мысль в условиях к снимкам писать температуру, которая была на момент съемки: то +12°C, то +35°C.
Безусловно, гораздо лучше и приятнее проводить лето на берегу моря, находиться на лоне природы, купаться, загорать, ни о чем не думать. Но я не жалуюсь, ведь днем я зарабатывал на жизнь, а почти каждый вечер снова и снова возвращался в свой маленький отпуск. Интенсивность прогулок не прошла даром – я купался в океане новых впечатлений, весело проводил время. И при этом снял немало необычных фотографий, зафиксировал этот славный период на память. Мне повезло, что я живу в Санкт-Петербурге, мне повезло, что я увидел его таким. Это было незабываемое лето.