— И что, я теперь каждый Новый год смогу это слышать? Всех их? — очень неуверенным срывающимся голосом спросил номер сто восемьдесят тысяч триста двенадцатый.
— Да, — ответил рекрутёр Канцелярии исполнения желаний.
Повисла пауза. Оба думали о чём-то своём, потом Гриша сказал:
— До тех пор, пока они будут писать тебе там. И при условии, что согласишься работать с нами, конечно же.
— Но как вы это сделали?
— Уж не глупее людей! У них свои технологии. У нас — свои.
— У нас? — номер сто восемьдесят тысяч триста двенадцатый всё ещё сомневался.
— Нет, я не пытаюсь давить, — спокойно пояснил Гриня. — Ты пока думай. Вариантов много: вернуться к ним, работать с нами, поселиться в измерении А3.2.50 или в Р3.2.31, то есть уже Р 3.2.32. Вечно забываю про их обновления. Если что, желающих на такое место у меня целый список. Просто ты мне понравился. Ещё там.
— Всё думаете? — устало спросил главный в отделе по рекрутингу, присаживаясь радом на лавочку. — Ну, вы не затягивайте. Конец года же. Чем раньше приступит к обучению, тем скорее сдаст экзамен по новогодним желаниям.
Внезапно, тишину нарушил бодрый мужской голос, доносящийся из динамика, закреплённом на пиджаке номера сто восемьдесят тысяч триста двенадцатого:
— Серёга! Поздравляю тебя с наступающим! Счастья тебе! Здоровья! Денег побольше!
Глава отдела и его подчинённый вопросительно посмотрели на сто восемьдесят тысяч триста двенадцатого, бывшего ещё не так давно обычным парнем. Сергеем. Тот молчал, но потом, всё-таки, решил ответить:
—Друг это. Ну как «друг»? Приятель. Армейский, — со вздохом ответил сто восемьдесят тысяч триста двенадцатый. — Здоровье бы мне прошлой весной не помешало бы. И денег, да.
— А как ты умер-то? — спросил Гриша.
— Как-как? Заболел, — начал было отвечать Серёга, но не успел.
Из динамика снова донёсся голос. Опять мужской:
— Дружище! Давно тебя не слышно! С наступающим! Может, махнём числа пятого на лёд? Порыбачим! Пообщаемся!
— Лёд. Ненавижу лёд, — сморщившись сказал сто восемьдесят тысяч триста двенадцатый.
— Да погоди ты про лёд-то! — перебил Гриша.
— Ну да, точно. Заболел я. Денег не было. Лекарств купить не на что. У друзей дела…
Рассказ снова прервал динамик:
— А я думала, у нас всё серьёзно, — говорил на этот раз женский голос. — Ждала тебя, как дура. Надеялась, что хоть сегодня объявишься. А ещё говорил, что любишь. Счастья тебе в наступающем! Без меня.
— Ого! — хором сказали начальник и подчинённый.
— Да это Каринка. Девушка моя, вроде как. Была…
— И что? Она не знает? Это ж с марта столько времени прошло!
— Как видите, — пробормотал сдавленно сто восемьдесят тысяч триста двенадцатый.
— Ты ей даже не сказал, что болеешь?
— Сказал, конечно. Ещё в первые дни.
— А она?
— Позвонила, сказала, как ей меня жаль, потом сообщение прислала: «Так жалко, что ты заболел. Я тебе такой сюрприз готовила к нашей годовщине. Но ты там не кисни. Выздоравливай скорее, а то я же переживаю».
— И всё? И даже не спросила, нужно ли тебе чего? — не мог поверить Гриня.
— Так, что ли, и помер? Один дома, без лекарств? — сочувствующе похлопал Серёгу по плечу Михаил Андреевич.
— Да нет, — почему-то смеясь, ответил сто восемьдесят тысяч триста двенадцатый. — Как раз с лекарствами!
— Ничего не понимаю…
— Ну как же? Я же встал. Ну, собрал себя кое-как в кучу, встал и пошёл в аптеку.
— А деньги?
— Да… Вспомнил, что у меня ж кредитка есть. В общем, встал, пошёл в аптеку, купил лекарства…
— Умер-то ты тогда от чего? Неужели у вас реально такие лекарства, что от них помереть можно? Не, я слыхал, конечно…— затараторил Гриша, но был остановлен жестом начальника.
— Я же и говорю: пошёл в аптеку, купил лекарства, вышел, стал спускаться, а ступеньки на крыльце скользкие. Весна непривычно холодная выдалась, днём чуть подтаивало, а к вечеру — сплошной лёд. В общем, стал я спускаться и упал.
— И всё?
— Да. А что ещё? Потом в измерении Ч3.2.27, а оттуда меня Гришка и вытащил. «Идём, — говорит, — к нам работать. Я всё проверил. Ты идеально подходишь…»
—Погоди-ка! — перебил Михаил Андреевич. — Что ты говорил про кредитку? У тебя что: долги остались там? Григорий! Ты как его анкету проверял?!
Гриша погрустнел.
— Прости, дружище. Нельзя тебе пока к нам. Придётся тебя назад. Долг отрабатывать. Ну, не заметил я.
***
— Срочно реаниматологов в триста двенадцать! — раздалось из громкоговорителя на этаже. В направлении палаты метнулось сразу несколько фигур в белых халатах.
Стоявшая со шваброй санитарка Таисия Петровна перекрестилась, хоть и была всегда убеждённой атеисткой.
— Это чего же? — спросила она у постовой сестры. — Неуж-то наш неопознанный в себя пришёл?! Это ж девять месяцев прошло с лишним. Ох, и насмотрелась я у вас тут за год работы чудес… Пока сама медсестрой была в детской поликлинике, никогда такого не видела. Если б не мизерная пенсия, то и не увидела бы. Девять месяцев в коме, а тут под Новый год чудо такое!
— Видимо есть у него здесь какие-то долги, не оплаченные… — начала было Люба, но Таисия не дала закончить.
— Да у кого их нет-то? Долгов-то этих? Сейчас у всех долги. Время просто такое. Да и ладно. Лишь бы не война. Мне ещё бабка моя всегда говорила, что…
