Я с сердцем, беспощадно сжатым в клещи
Сижу, в безбрежность устремляя взор,
И кажется мне в раскалённой пещи
Уже сгорающий земной позор.
И голос родины, такой зловещий,
Не слышится из-за потухших гор.
Анатолий Гейнцельман, «Сумерки»
Старый профессор латинского языка смотрел на своего студента с нескрываемым презрением.
- С чёго вы взяли, будто я возьмусь помогать вам? Тем более в таком-то откровенно идиотском деле.
- Вам лучше других известно, что всё это существует.
- Да? Как же вы пришли к такому выводу?
- Ну, о вас говорят, что вы в своё время продали душу дьяволу.
Профессор рассмеялся.
- Право, вам не стыдно пересказывать мне в лицо те грязные сплетни, которые говорят двоечники за моей спиной? Я – верующий, богобоязненный человек. Правда, католик, неправославный. Мои родители были поляками. Каждое воскресенье я посещаю костёл. И вам советую. В свободное от учёбы, разумеется, время.
- Почему вас не допускают до причастия?
- Кто вам говорит такие глупости?
Наступила неловкая пауза. Профессор жестом указал мне на дверь.
- Вам пора.
- Но…
- Никаких «но». Идите, пока не наговорили ещё больших глупостей.
- Что такое «Клуб адского пламени»?
Профессора перекосило в удивлённом, испуганном и в то же время злобном выражении лица. Сначала он стремительно побледнел, но буквально через пару мгновений вошёл в краску от неистового гнева. Застряслись его губы в попытках сказать нечто невнятное, сжались кулаки, загорелись глаза.
- Вон отсюда! – заорал профессор неистовым криком, указывая на дверь пальцем. – Вон!
Никогда я ещё не видел его таким. Обычно добрый и улыбчивый, профессор со спокойствием и английской невозмутимостью сносил даже прямые оскорбления, не говоря уже о намёках. Я замер в страхе и удивлении, не зная, подчиниться мне или нет. Профессор заорал ещё сильнее, употребляя отвратительнейшие матерные слова, наименования неведомых половых органов, о каких я прежде не слышал в своей жизни, хотя и был прежде уличным пацаном.
- Долб… - снова выругался профессор, взяв меня за грудки и прижав к стенке кабинета. – Куда ты лезешь? Ты хочешь погубить себя? Забудь про это, придурок, забудь! Нет никакого Бога, никакой загробной жизни!
- И никакого дьявола?
Он вытолкнул меня из своей мёртвой хватки и, отвернувшись, снова глянул на меня с презрением.
- Ты же врач. Будущий. Как ты можешь верить в такую ахинею…
- Это не ахинея, вы это знаете.
- Чего ты хочешь, дурак? Денег? Власти? Ради чего ты готов уступить свою душу? Это всё и близко не сравнится с тем, что ты потеряешь!
- Но вы же…
- Замолчи!
Профессор, тяжело дыша, облокотился на стол. Его выцветшие сероватые глаза смотрели куда-то далеко-далеко, наполняясь тусклым блеском.
- Я был молод. – начал внезапно он. – Немногим старше тебя. Я мечтал заниматься любимым делом. Совершить большие открытия, стать уважаемым и знаменитым учёным. Но, скажи, разве оно стоило того? Если бы мне в то самое время кто-то открыл глаза на то, что я делаю…
Профессор поднял голову вверх и, исполненный внутренней горечи, тяжело выдохнул.
- Я знаю, - продолжал он. – ты хочешь вернуть свою девушку. Чтобы она снова любила тебя. Да?
- Откуда вы знаете?
- И, конечно, бесполезно убеждать тебя в том, что таких, как она – миллионы.
Я угрюмо смотрел на профессора и не знал, что сказать.
- Подумать только, - продолжал профессор. – эта бездарная, глупая бестолочь Кораблёва погубила душу моего лучшего студента… Чего ты дрожишь? Не смотри на меня так. Каждый передо мной, как открытая книга. Жаль только, что я сам не всегда верю в то, что вижу. Научное мышление, знаешь, основано на сомнении. И не способствует экстрасенсорике.
- Я передумал. – сказал я вдруг.
- Поздно, мой друг. Поздно. Правила «Клуба адского пламени» требуют соблюдать анонимность. О нём знают только те, кто в нём состоит. Либо те, кто уже давно мёртв. Выбирай.
К моему горлу подступил холодный комок.
- Что же? Вы убьёте меня?
- Нет, зачем. Случится несчастный случай. Как с нашим любопытным старым ректором. Подобно тебе, он много совал нос в мои дела.
- Так это правда? Что вы сглазили его?
- Нет. Совсем нет. Я тут не причём. Он сгорел в адском пламени, в которое засунл нос. Вот, собственно, и всё. Так что ты выбрал?
- Моя голова закружилась. Я упал на пол, содрогаясь в полуобморочном состоянии. Какая-то странная энергия блуждала внутри моей головы. Она казалась мне светящимся шариком, готовым вот-вот вот пробить мой череп в области межбровья. Я испытывал от этих ударов настоящую физическую боль. В затылке странно щелкнуло и я вдруг очутился в необычном месте. Внешне оно отдалённо напоминало кабинет профессора, но в нём существенно поменялась обстановка и изменились цветовые тона. Вокруг профессора, облачённого в чёрную мантию, прыгала и кружилась всякая нечисть – черти, бесы, домовые, лешие и другие существа, которым я не смог придумать названия. Позади стояли обнажённые женщины, молодые и старые. Некоторые из них были с драконьими хвостами и чешуйчатыми крыльями.
- Кораблёва? – спросил я, не веря своим глазам.
- Да. – кокетливо ответила мне обнажённая девушка, положив мне руки на плечи. – Хочешь меня?
- Люциус! – строго гаркнул профессор на «Кораблёву». – Прекрати эту ерунду. Нас ждёт встреча с хозяином.
При этих словах шумная, беснующаяся толпа нечисти и голых женщин замерла. В комнате стало нестерпимо холодно. Все предчувствовали явление тёмного князя, некоторые заранее падали ниц.
В страхе перед происходящим я не нашёл ничего как просить помощи у Господа Бога. Я приносил покаяние за покаянием за все свои грехи и дурные помыслы, умолял простить меня и защитить. Ведь я так мало жил на этом свете. Я страдал от несчастной любви и погубил свою душу, поддавшись искушению тёмных сил. Я плакал и вслух взывал к Всевышнему, умоляя спасти меня. Оживившаяся нечисть рассмеялась, а профессор посмотрел на меня странными багрово-красными глазами, один взгляд которых обжигал подобно адскому пламени.
- Какой же ты невероятный пройдоха! – с отвращением говорил профессор. – Лицемерный, мерзкий червяк! Только что ты просил меня помочь тебе заключить союз с самим дьяволом, выступить посредником для продажи своей души! И тут же ты прячешься за спину Бога, которого ты так легко предал, против слова которого ты так легко пошёл! Воистину, если бы я был Богом, я никогда в жизни не стал бы помогать такому подлецу, как ты! И ты увидишь, что так будет.
- Но я отказался! Я сказал, что я передумал. Что я не хочу!
- Помыслы, друг мой. – говорил профессор. – Помыслы. Именно они завели тебя туда, откуда нет возврата. И любопытство. Прочем, от любопытства пострадали ещё Адам и Ева…
Я не слушал его. Слёзы текли по моим щекам, я снова и снова просил Его о помощи, уповая на Его всепрощение. «Пошли мне, Господи, ангела твоего! Путь он заберёт меня из этого дьявольского места! Прошу, не дай мне погибнуть!» - повторял я, дрожа от ужаса.
- Андрей! Андрей! – раздавался звонкий, почти детский голос откуда-то издалека.
Я открыл глаза, обнаружив себя на полу кабинета профессора. На мне сидела верхом Кораблёва, пытаясь привести меня в чувство.
- Господи, да почему же здесь так холодно! – закричала она, укрывая меня, побелевшего, своим шарфом и растирая мои руки. – Профессор, да сделайте же что-нибудь!
- Кораблёва? – сказал профессор, сидящий в кресле, будто очнувшись от дремоты. – Ну-ка, быстро, вон отсюда.
Я схватил Кораблёву и, стиснув её в объятиях, пролепетал шёпом, едва не плача:
- Не уходи! Пожалуйста! Не уходи!
- Что здесь случилось?
- Так! – заорал профессор, резко встав и указав на дверь. – Пошли вон отсюда! Оба! Быстро!
Много раз потом Кораблёва спрашивала меня, что произошло в той комнате у профессора. Но я никогда не рассказывал ей. Даже когда мы поженились, я в ответ на подобные вопросы всегда тихо обнимал её и шептал: «Ты мой добрый ангел». И в эти моменты она будто бы начинала понимать меня. Её вопросы терялись и забывались в повседневности, несмотря на всё её любопытство.