Икона «Богоматерь Умягчение злых сердец» относится к типу Одигитрия. «Умягчение», как называют образ в устной традиции, — одна из любимых икон старообрядческого региона (насчитывается 57 фиксаций). Во время экспедиций по старым ветковским слободам зафиксировано, что они были включены в целебную иконологию, которая выполняла функцию эмоционального урегулирования в семье и общине. Молились от гнева, обиды и за обидчика [1, с. 106–108; 2, с. 114–118; 3, с. 90–93]. В коллекции Ветковского музея хранятся 18 памятников этой иконографии: иконы, клейма на многочастных иконах, прориси. Много икон ветковского письма, а также происходящей от него местной школы юго-западной Украины, так называемых «липованских писем», обнаружено в Винницкой области [4]. Извод с этим же названием встречается также на Урале, в Невьянске [5, ил. 188, 364, 454]; в Романово-Борисоглебске [6], в Поволжье — в Хвалынске, Вольске, Саратове и других городах [7].
В последнее время данные интернета позволили существенно расширить географию распространения этой старообрядческой иконографии. Она фиксируется в Киеве, Харькове и в других областях Украины (особенно северной Слобожанщины), в Молдове, Приднестровье, Румынии, в Москве, на Кавказе, в Крыму, в Северном Казахстане и на Алтае. В основном это исторические «пути расселения ветковчан» и территории сфер влияния Ветковской церкви. Однако почему разработку этой знаменательной иконографии мы связываем с Веткой?
Образ восходит к иконе «Богоматери Ченстоховской», имеющей, по легенде, византийское происхождение, свою историю в Древней Руси и Речи Посполитой. Искусствоведчески она атрибутирована как итальянское произведение (XIV в. — 1430-е гг.). В Беларуси образ чтим как в католической, так в униатской и православной традициях [8, ил. 18 (XVII), 64, 85 (1777)]. Это понятно для православной конфессии ВКЛ с западным ее обогащением: в 1665 г. сказание о Ченстоховской иконе включил в «Небо новое с новыми звездами» архимандрит Иоанникий Голятовский, ректор Киево-Могилянской академии.
Важные свидетельства раннего духовного и художественного интереса к этой иконографии на Ветке — икона «Богородицы Ченстоховской» (XVIII в., интернет, ч.с.), а также местные письменные памятники конца XVII — XIX в., содержащие изобразительные и описательные примеры особенностей иконографии богородичных икон ВКЛ, а также тексты, описывающие явление самих чудотворных реликвий.
Кратко остановимся на истории вопроса. В 1970-е гг. московские экспедиции в регион Ветки и Стародубья обнаруживают ряд старинных рукописей, которые с современной точки зрения могут быть названы искусствоведческими. Их первый исследователь, И.В. Поздеева, пишет: «Примечательной чертой Ветковско-Стародубского собрания МГУ является уникальная по полноте библиотека слов, сказаний, повестей, посвященных чудесам Богородицы, и в особенности богородичным иконам. Ни в одном другом собрании нельзя встретить столько замечательных памятников, в том числе оригинальных сочинений, редких, иллюстрированных гравюрами и миниатюрами текстов, посвященных Богородице и ее образам». Автор считает такой исключительный интерес к повествованиям и богослужебным текстам, посвященным богородичным иконам, не случайным: «Он, возможно, направлялся из Покровского монастыря и поддерживался иконописцами Ветки и Стародубья» [9, с. 58–59].
Привлечем к сравнительному анализу два важнейших письменных памятника из вышеупомянутой коллекции. Первую рукопись охарактеризуем вкратце, на основании публикации И.В. Поздеевой. Это «громадный конволют (свыше 850 листов), ранние части которого могли быть написаны в самом конце XVII в., а основная часть — в начале XVIII в.». В это время Покровский монастырь находился на Ветке и являлся единственным на то время столь мощным духовным центром старообрядцев. Данный факт важен для утверждения, что стиль Ветки формировался в раннем периоде ее истории. Манускрипт украшен 60 миниатюрами. Сборник «полностью посвящен чудесам богородицы и является своеобразной и очень полной энциклопедией русской мариологии… Из 41 произведения, включенного в сборник, 35 — это повести и описания чудес Богоматери, а остальные — слова и службы в ее честь». Неожиданным оказывается чрезвычайный интерес старообрядческих авторов к современной им культуре новой родины: «60 миниатюр представляют главным образом южно- и западнорусские чудеса». Отметим, что в терминологии российских авторов используется административное деление России после 1772 г. До этого, во время составления и функционирования рукописей «иконографического характера», интерес их авторов относится, скорее, к землям ВКЛ, с которыми связала свою судьбу Ветка. В «энциклопедию русской мариологии» входит и «книга «Звезда пресветлая» с очень характерным заголовком: «з белороссийского языка преведенный, елико возможно по творению их расположенный… Именует в своей книзе… имя свое… грешного простолюдина Никиты» [9, с. 52–69].
Второй памятник — рукописный сборник (датируется 1714 — 20-ми гг. XVIII в.) московского автора Симеона Моховикова: «Солнце пресветлое», также обнаруженный в ветковско-стародубском регионе (в Клинцах, ныне Брянской обл.). Сторож Московского Кремля и писатель, Моховиков придерживался старообрядческих взглядов. Естественно, пропагандируя иконопочитание, он включил в сборник статьи, посвященные чудотворным иконам. Однако, выступая на стороне «древлей» традиции, автор обращается для примера к самым новым образцам иконографии. Таковы помещенные в книге «87 гравюр, автором 76 из которых, очевидно, является известный московский гравер Г.П. Тепчегорский и ряд западных гравюр» (рис. 1) [10, с. 175–198]. Следует при этом отметить, что сам «известный московский гравер Г.П. Тепчегорский» ориентировался на западные образцы.
Дальнейшие исследования этого памятника приводят московских ученых к чрезвычайно важным выводам. В ГИМе обнаруживается второй список «Солнца пресветлого». «Оба списка украшены многочисленными гравированными изображениями чтимых икон Богородицы, принадлежащими резцу лучших российских и зарубежных мастеров петровской эпохи: Григорию Павловичу Тепчегорскому, Даниилу Петцельдту, Василию Андрееву и другим, имена которых еще предстоит установить» [11, с. 154–160]. Общее число статей о богородичных иконах в этом списке — 137. В рассказах о богородичных иконах автор использует материал 71 произведения исторического, агиографического, литургического характера. Всего в сочинении содержатся 102 ссылки на различные источники. Таковы «Огородок Марии Богородицы» Антония Радзивиловского, «Руно орошенное» Иоанникия Голятовского, вышеупомянутый белорусский сборник «Звезда Пресветлая», а также черниговские и киевские печатные листы, посвященные чудотворным иконам [12, с. 140–149]. Парадоксальное сочетание старообрядческих «консервативных» взглядов и ориентации на передовую эстетику того времени оказывается для Ветки определяющим фактором формирования ее стиля.
Чтобы не пропустить новые статьи и исследования, подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзене!
Вот что пишет о сборнике Моховикова искусствовед-семиотик Ю.О. Тарасов: «Художник-гравер и последователь-иконописец выступили создателями новых моленных образов, благодаря тому «остроумному замыслу, который ему диктовала барочная поэтика и риторика…». Задачей художника (Г.П. Тепчегорского) и писателя (С. Моховикова) было создание полного свода чудотворных икон Богоматери, почитавшихся не только в России, но и в других христианских землях. Некоторые типы иконографии были созданы только по литературным данным. В результате на каждой странице книги расположилась гравюра Тепчегорского (предположительно и созданная для этого сборника), а рядом — текст Моховикова. «Захватывая сферу воображения, эти образы сближались с поэзией, поскольку стирали границу между подобием древнему образцу и представлением об этом образце» [13, с. 61–63]. Этот поэтический характер образности чрезвычайно важен для понимания стиля Ветки. То, что первоначальный, авторский экземпляр рукописи Моховикова с гравюрами начала XVIII в. был сохранен именно в старообрядческих монастырях, а затем и в местной семейной культуре, — чрезвычайно важный факт. Он позволяет предположить, что ветковские живописные разработки данных гравюрных прототипов являются наиболее вероятным путем их проникновения в старообрядческую среду.
Именно обращение к контексту белорусской традиции, с подлинной историей чудотворных икон и их живописного образа, совпадает с интересом к «риторическим» иконографическим схемам из сборника Моховикова. Парадигма чудотворных образов Богоматери в гравюрах Тепчегорского и других мастеров наполнена множеством разработок западноевропейских сюжетов, что отражает характерную тенденцию именно для иконописи ВКЛ.
Так, среди гравюр Тепчегорского и среди ветковских старообрядческих иконографических типов оказываются древние и новые белорусские богородичные иконы.
Третьим письменным источником по иконографии, отражающим взаимодействие традиционной иконописи и эстетики Нового времени, является гомельский толковый «Подлинник», включающий тексты с конца XVII — по начало XIX в. Также, как и еще один сборник из ветковского собрания МГУ, содержащий среди прочих статей, посвященных богородичным иконам, и «Сказание об иконе «Умягчение злых сердец». Сборник датируется 20-ми гг. XVIII в., что определяет время формирования такой иконографии.
Итак, можно видеть, что уже на раннем этапе, в начале XVIII в., деятельность ветковчан не сводится к собиранию и копийному воспроизведению древних образцов. Несомненно их прямое общение с самими явленными иконами западной традиции и их списками на территориях Беларуси и Украины. В эпоху Нового времени, в контексте эмоционально насыщенной культуры барокко, развитие старообрядческой иконописи на Ветке получает новые черты. Развивается древний акафистный иконографический тип, прославляющий Богородицу в ее эпитетах, где изображение порождается словом.
Очерки о влиянии гравюры на происхождение иконографии «Умягчения» и ветковские памятники, датированные прежде концом XVIII в., опубликованы [1, с. 106–108; 2, с. 114–118; 3, с. 90–93].
История поэтичного названия «Богоматерь Умягчение злых сердец» подробно рассмотрена в статье московского исследователя И.Л. Бусевой-Давыдовой [14, с. 52–55]. Этот образ встречается в стихотворении св. Димитрия Ростовского, написанном по случаю обретения чудотворной иконы Рудненской Богоматери, списка «Ченстоховской». Икона была найдена в 1687 г. в местечке Рудня Могилевской епархии, где из болотной руды выплавляли железо, а в 1689 г. перевезена в Киев. Димитрий, также получивший образование в Киево-Братской коллегии, ставшей впоследствии Киево-Могилянской академией, написал стихотворение («эпиграмму»):
Идеже творяшеся железо от блата,
Тамо Дева вселися, дражайшая злата,
Да людем жестокие нравы умягчает
И железные к Богу сердца обращает.
На Украине и в Беларуси список, прославившийся как чудотворный, получал местное название. Так и появились иконы «Богоматерь Умягчение злых сердец» — копии с «Рудненской-Ченстоховской». Старообрядческая прорись 1830-х гг. приводит текст этого стиха, указывая на источник образа (рис. 2).
Известны два ранних православных списка этой чудотворной иконы первой половины XVIII в., один из них — в стиле барочной светской живописи с новым названием-эпитетом «Умягчение…». Знаменательно, что и этот, трактованный в новом духе, иконографический тип, явленный в контексте православной традиции, принят во внимание традицией старообрядческой.