Окончание истории.
Впрочем, 1930-ый год был богат на интересные и не шибко радостные события. Уж так Всевышнему было угодно, чтобы в этом году в мире приключился богатейший, как минимум, с 1924-го года урожай пшеницы:
В условиях кризиса сельскохозяйственный производитель попадает под удар одним из первых: таковы особенности отрасли – высокорискованной и низкодоходной. А когда кризис приобретает глобальный характер фермерство начинает вымирать как класс. Ещё в 1929-ом году начинает затовариваться производство: к апрелю 1930-го года мировые запасы нереализованной пшеницы увеличиваются по сравнению с апрелем 1929-го года на 4%, а через год их величина возрастает ещё на 15,8% и достигают рекордной величины в 600 млн. бушелей (на ниши деньги это приблизительно 16,3 млн. тонн), т.е. 12,3% урожая 1930-го года!
В сложившейся ситуации основным операторам рынка стало ясно, что, ежели дело пустить на самотёк, то всё закончится весьма плачевно, причём плохо будет всем без исключения. Поэтому уже в мае 1931-го года в Лондоне проходит конференция стран-производителей пшеницы. Такой себе сельскохозяйственный ОПЕК времён Гитлера и Сталина. На конференции образуются два центра силы – американская и советская делегации, каждая из которых выдвигает свой проект передела мирового рынка зерна «для общего блага». Янки, ничтоже сумняшеся, предлагают взять и установить квоты на производство пшеницы. Советы же, наоборот, выступают за установление экспортных квот, понимая, что сократив производство, они, скорее всего, потеряют свои позиции на мировом рынке, что сорвёт начавшуюся широкую модернизацию страны. В итоге конференция заканчивается ничем: каждый остаётся при своём мнении и волен теперь за заказы рубиться, что называется, до голых королей.
Именно это обстоятельство, очевидно, и стало спусковым механизмом в процессе целенаправленного и постоянного снижения закупочных цен на пшеницу в Советском Союзе. Как известно, на процесс принятия любого управленческого решения влияет массив информации, которой владеет лицо, принимающее решение, причём как корректной, так и ошибочной. В этом смысле мы имеем яркий пример использования некорректной информации советским руководством для принятия решения о снижении закупочных цен на пшеницу: по оперативным данным советских экспертов, величина мировых излишков пшеницы на 10.02.1931 г. оценивалась в 30,6 млн. тонн, т.е. превышала реальную мировых запасов не менее, чем в 1,5 раза!
Необходимость снижения закупочных цен на пшеницу у сельхозпроизводителей диктовалась ещё и тем обстоятельством, что, перманентно снижавшиеся с середины 1920-х гг. биржевые цены на зерно, в 1930-ом году обвалились на ведущих биржах на 35 – 50%!
Это обстоятельство в сочетании с большими излишками пшеницы в стране (на начало февраля 1931-го года они оценивались в 3,0 млн. тонн!) вынуждало СССР активно демпинговать. Впрочем, резерв для этого у советских хозяйственных деятелей был: в 1930 – 1931 гг. экспортные цены превышали государственные заготовительные цены в 1,8 – 2,7 раза, т.е. даже с учётом накладных расходов у Советов оставалось пространство для маневров. И, тем не менее, в марте 1933 г. И.В. Сталин принимает решение о прекращении с 01.04.1933 г. дальнейших поставок за границу зерна из урожая 1932-го года.
Странный ход, не правда ли? В Советском Союзе идёт форсированными темпами индустриализация, которая очень жёстко привязана к поставкам из-за рубежа новейшего оборудования и даже материалов, и в это же самое время власти страны перекрывают один из ключевых источников получения конвертируемой валюты, на которую эти самые оборудование и материалы закупаются.
Чем же было вызвано решение остановить вывоз зерна за пределы СССР?