В Порхове можно увидеть городище, оставшееся со времен Александра Невского
...Две дюжины весел, дружно взрезая гладь Шелони, быстро несли княжеский насад вверх по течению. Хоть течение реки в этом месте нельзя назвать совсем уж тихим, судно легко двигалось вверх по самой стремнине, а стоящий на корме рулевой умело держал ладью в речном фарватере. Юный князь вместе с двумя боярами стоял на носу и внимательно вглядывался в проплывающие справа и слева зазеленевшие берега.
Текст: Дмитрий Руднев, фото: Александр Бурый
Наконец, когда насад, пройдя прямой отрезок реки, был готов свернуть в излучину, один из бояр указал налево. Князь быстро и внимательно осмотрел берег. Ровная полоса земли длиною в добрых 30 саженей с обеих сторон обрывалась оврагами двух ручьев, втекавших в Шелонь почти параллельно друг другу. Одобрительно улыбнувшись, князь кивнул, и второй боярин, обернувшись, дал знак кормчему причаливать. Когда дощатый борт ладьи мягко ударился о сухой и крепкий берег, восемнадцатилетний князь Александр, через год получивший прозвище Невский, легко спрыгнул на землю...
История Порхова, города основанного Александром Ярославичем в 1239 году, настолько жива и почти физически ощутима, что рассказ об этом уникальном, удивительном месте хочется начать так, будто видел все своими глазами. Но полагаться на воображение мы не имеем права, а потому перейдем к фактам.
Летописец, скупой на подробности, под 1239 годом сообщает, что тем летом Александр Ярославич женился и тогда же начал строить "городци на Шелоне". Одним из таких городков и был Порхов.
В отличие от других городков, основанных князем Александром в тот год, Порхов существует и по сегодняшний день и в этом году отмечает довольно значительную дату — 777 лет.
ОДИН ГОРОД, ДВЕ КРЕПОСТИ
Древнее Новгородское княжество состояло из пяти административных частей — пятин. Порхов стоит в самом центре одной из них, называвшейся Шелонской пятиной. Многие исследователи отмечают, что этот юго-западный угол Новгородчины до XIII века был практически безлюдным, по крайней мере, малозаселенным.
Исследователь средневекового Новгорода, доктор исторических наук Павел Лукин, утверждает, что благосостояние Новгорода во многом зиждилось всего на двух экспортируемых товарах: пушнине и воске. Ценные меха добывались на севере, северо-востоке и востоке Новгородских земель. Бортничество, то есть сбор дикого меда и воска, процветало примерно в тех же регионах, на возвышенностях, поросших широколиственными лесами. Также стратегически важными были юго-восточное и южное направления. Первое, через Волоколамск (см.: "Русский мир.ru" № 3 за 2016 год, статья "Рукой подать". — Прим. ред.), вело в богатое хлебом Рязанское Поочье. Находясь в зоне крайне рискованного земледелия, Новгород испытывал постоянный дефицит хлеба и был вынужден докупать то, что по объективным причинам не мог произвести сам.
Южное направление — Старая Русса, Великие Луки, все, что находится по течению реки Ловати, — было важнейшим отрезком легендарного пути из варяг в греки. Оно соединяло Новгород с такими древними городами, как Полоцк, Смоленск и, наконец, Киев, а потому было населено с самого раннего периода славянской колонизации этих мест.
Но в начале XII века все резко меняется. И Новгород строит здесь целый укрепрайон. До наших дней от всех оборонительных сооружений Шелонской пятины сохранился только Порхов. Причем здесь можно увидеть не только каменную крепость, возведенную в XIV веке, но и городище, оставшееся со времен Александра Невского.
ГОРОДКИ НА ШЕЛОНИ
Наиболее древний Синодальный список Новгородской первой летописи повествует, что князь Александр Ярославич в 1239 году начинает рубить "городци на Шелоне".
Более поздние источники сообщают, что Александр построил здесь только Порхов, но археология подтверждает данные первоначального источника. В результате раскопок выяснилось, что из "Александровых" укреплений самым близким к Новгороду было городище у села Городок — на правом берегу Шелони. Выше по течению реки найдены следы укрепления той эпохи в Опоках. Еще выше шел Порхов. А завершал систему укреплений Шелонской пятины Кошкин городок.
Это без преувеличения феноменальная система укреплений. Академик Валентин Седов в своем исследовании "Новгородская архитектура на Шелони" посвящает ей отдельный рассказ. Вначале он приводит источники, говорящие о том, что западнее Порхова стояло некое укрепление, затем разбирает неудачные попытки его локализации. "Между тем, — продолжает академик Седов, — место Кошкина городка еще в 1922 году было определено на горе "Городок" у деревни Подгородье, находящейся между Ясенским и Жедрицким погостами. В 1958 году городище Кошкина городка было обследовано П.А. Раппопортом, установившим, что на площадке высокой продолговатой горы с валами на узких сторонах нет культурного слоя".
Это означает только одно: Кошкин городок использовался лишь как временное убежище. Когда неприятель совершал набег, жители окрестных деревень, быстро собрав свой скарб и скотину, на очень короткое время укрывались в этом городке от налетчиков.
ЧЕТЫРЕ ВЕКА СПОКОЙСТВИЯ
Такой подход к обороне уникален для Европы. Ведь нигде – ни в Венгрии, ни в Италии, ни в Англии – даже представить себе невозможно, чтобы где-то стоял открытый и необитаемый замок, построенный лишь для того, чтобы окрестные крестьяне в случае нападения могли укрыть там свои семьи, скотину и продовольствие.
И если на западе замок или крепость были центром жизни, то новгородцы оставили стенам и башням их главную и, по сути, единственную функцию – защищать людей и их имущество.
Такой практичный подход к укреплениям заметен на протяжении всей истории Новгородского княжества.
Начнем с того, что укрепления самой метрополии княжества во времена республики носили абсолютно бессистемный характер. Надвигается какой-то неприятель – новгородцы скидываются и строят между деревянными пряслами две-три каменные башни с прицелом возвести между ними еще и каменные стены.
Но неприятель отражен далеко на подступах к Новгороду, деньги на строительство уже закончились, а еще скидываться – накладно, ну и бог с ним, пусть стоят каменные башни с деревянными стенами между ними.
И так каждый раз. Обветшали укрепления, подмыла река валы, начали насыпать новые, кое-как сделали и бросили.
Но такой легкомысленный подход имел совершенно удивительные результаты. Новгород – единственный крупный город Древней Руси, который в течение 412 лет не брал приступом ни один неприятель.
За все это время вражеские войска приходили к стенам города только один раз: в 1170 году. Это был знаменитый поход войск Андрея Боголюбского, командовал которыми его сын Мстислав. Закончился он, как известно, чудом новгородской иконы Пресвятой Богородицы «Знамение» и поражением владимиро-суздальского войска.
Этот период спокойствия пришелся на крайне драматические времена. Когда во всех остальных княжествах кипели междоусобные конфликты, когда Русь утопала в огне и крови Батыевых походов, когда превращались в пепел такие прежде гордые русские твердыни, как Рязань, Владимир и Киев, – Новгород… торговал и богател.
Конечно, неправильно полагать, что его жизнь была безбедной и безоблачной. Конечно, новгородцам регулярно приходилось отстаивать свое благополучие с мечом в руках.
Но Новгород последовательно и не скупясь укреплял свои границы. На северо-западе княжества возник целый пояс каменных крепостей, таких как Ладога, Орешек, Корела, Копорье. Здесь же для сдерживания натиска тяжеловооруженных европейцев стояла знаменитая новгородская «кованая рать».
На юге княжество, конечно, тоже старалось обезопасить себя. Функцию защитных крепостей выполняли Торжок, Великие Луки, Руса и пока еще деревоземляной Порхов. Крепости, будь то каменная фортификация или деревянный кремль, рубленный «в клеть», отстояли от Новгорода на 180–210 километров. Они были расположены на главных стратегических направлениях таким образом, что неприятель, ставя целью дойти до сердца княжества, не мог их обойти или оставить в тылу. Такой подход к укреплению окраин и позволял новгородцам проявлять безалаберность по отношению к укреплениям самого Новгорода.
НАУКА ЗАЩИЩАТЬ
Князь Александр Ярославич Невский, основав Порхов и укрепив течение Шелони, как будто подхватывает эту идею, начинает проверять, насколько она эффективна, и убеждается в правильности такого подхода.
И основание Порхова оказывается очень важным фактом в истории нашей страны. Ведь московские князья, потомки Александра Невского, которые вели свой род от его младшего сына, Даниила, во время собирания земель вокруг Москвы применили именно такую тактику.
И она обеспечила сначала возвышение Первопрестольной над всеми другими русскими городами, а впоследствии, когда само существование Русского государства оказалось под угрозой из-за постоянных крымско-татарских набегов, эта тактика – тактика укрепления окраин и возведения на них крепостей и целых укрепленных районов – позволила нашей стране выстоять и встать на путь непрерывного развития.
Можно сказать, что строительством Порхова князь Александр Ярославич научил своих потомков, как наиболее эффективно оборонять от неприятельских вторжений родную землю.
СТАРЫЙ ГРАД
Крепость, построенная Невским, была, как говорят ученые, деревоземляной. Это означает, что ее стены были сделаны в виде соединенных между собой срубов, внутреннее пространство которых для прочности набивалось землей с камнями.
В 1974 году раскопки старопорховского городища проводил археолог Евгений Александрович Рябинин. Он установил, что сам по себе первоначальный вал времен Невского был невысок, от 1,6 до 2 метров. Удалось даже обнаружить нижние венцы стен.
Примерно через полвека крепость перестроили, подсыпали валы, срубили новые стены и башни. Затем старый Порхов пережил еще одну, как теперь бы сказали, модернизацию. Практически накануне переноса крепости со старого места на новое ее опять переделывают. Теперь валы достигают высоты почти 4 с половиной метров, и на их вершине археологи обнаруживают уникальную конструкцию.
По всей длине вала строители соорудили каменный цоколь высотой 70 сантиметров и шириной 3,5 метра. И уже на этом возвышении были поставлены стены и башни.
К сожалению, раскопки 1974 года носили фрагментарный характер и не дают достаточного материала, чтобы современные исследователи смогли бы реконструировать облик того городка.
Но кое-что об этой крепости можно сказать даже при визуальном изучении.
Геннадий Яковлевич Мокеев, историк градостроительства, автор реконструкций архитектурного облика целого ряда городов средневековой Руси, в своей работе «Древнерусские крепости комбинированного типа» пишет, что простой земляной вал имеет крутизну склонов в 30 градусов, щебеночный доходит до 50 градусов, вал с каменной кладкой имеет крутизну до 70 градусов.
Валы старого Порхова гораздо круче 30 градусов, а это значит, что их насыпали из щебня с землей. И сейчас на склонах этих валов можно видеть, как из-под травы виднеются обломки плитняка.
Снаружи крепости, примерно в 25 метрах от ее стен, шел второй, дополнительный пояс укреплений. Он состоял из рва, вала и стоявшего на валу частокола. Можно не сомневаться, что во внешние склоны валов были вкопаны так называемые «надолбы» – заостренные колья, обращенные в сторону неприятеля.
Представляя себе, как грозно и внушительно выглядел весь этот комплекс укреплений в середине XIV века, понимаешь, насколько важным к этому времени становится для Новгорода шелонское направление.
Действительно, и сам основатель этих укреплений, Александр Невский, и более поздние строители, осуществлявшие обновление и усиление здешних крепостей, действовали в силу очень веских и тревожных обстоятельств.
ПОРХОВ КАМЕН
Как говорилось выше, река Шелонь для Новгородского княжества долгое время была дорогой «в никуда». Есть предположение, что левый приток Шелони, Удоха, связывал Новгород с Псковом, но до 1440-х годов, до категорического обострения отношений с Московским княжеством и, как следствие, с Псковом, регулярно занимавшим с этого времени промосковскую позицию, псковичи не поднимали оружия против новгородцев.
Однако уже в начале XIII века здесь появился довольно беспокойный сосед. Литовские племена, еще не имевшие государства, начинают совершать набеги на русские, в том числе и на Новгородские, земли.
К 40-м годам XIII века Литва вступает в эпоху централизации государства. Набеги превращаются в военные походы, именно к этому времени Новгород и возводит Порхов и соседние городки.
Однако через 150 лет, несмотря на все произведенные улучшения крепости, она по каким-то причинам перестает удовлетворять требованиям обороноспособности, и, как сообщает летопись, в 1387 году «благослови владыка Алексей все Новгород ставити город Порхов камен… и поставиша город».
Как пишет профессор Анатолий Николаевич Кирпичников в своем фундаментальном труде «Каменные крепости Новгородской земли», слова «все Новгород» означают, что Порхов строили всем миром, вкладывали средства в строительство сразу все городские концы, и крепость была построена в авральном порядке, за один сезон.
Однако первое серьезное испытание новый Порхов пережил только через 41 год после завершения строительства.
Тогда под его стены подошел великий литовский князь Витовт. Он привез с собой огромную по тем временам пушку, названную им «Галкой», которую тащили аж 40 лошадей. И она сыграла ключевую роль в этой осаде.
Поскольку этот гигантский ствол в деле был еще не обкатан, первый выстрел по неприятелю совершил сам мастер-немец, отливший орудие. Выстрел был впечатляющим. Ядро пробило крепостную стену, попало в Никольский собор и, прострелив его насквозь, пробило следующую крепостную стену. То есть, по сообщению летописца, ядро прошло крепость «навылет».
Однако и само орудие не выдержало подобной мощи и взорвалось. Как говорит летописец, от мастера-немца смогли отыскать один лишь лоскут от кафтана.
Похоже, от «карканья» «Галки» оторопели все. И русские, и литовцы. Витовт не стал брать город приступом, а новгородцы и особенно порховчане, не торгуясь, согласились заплатить крупную контрибуцию.
Сразу после этого события новгородцы снова скидываются и укрепляют Порхов с учетом недавнего горького опыта. Они укрепляют стены и башни дополнительной кладкой, увеличивая их толщину в два раза, изменяют систему бойниц, приспосабливая их для огнестрельного боя, и усиливают ворота захабами.
Эти сооружения возводятся около входа в крепость и выглядят так, будто один конец стены захлестнули за другой, оставив между ними узкий коридор. И чтобы попасть в крепость, надо миновать одни ворота, ведущие в этот рукав, и другие, ведущие непосредственно внутрь крепости.
Это остроумное приспособление заставляло противника, разбившего первые ворота, оказаться в узком проходе, и для того, чтобы добраться до следующих ворот, ему приходилось поворачиваться боком к защитникам, которые вели огонь со стены.
Но практичные новгородцы, по-видимому считавшие каждую копейку, укрепили не весь периметр стен. Там, где между крепостью и рекой остается узкая полоска берега и нападение неприятеля невозможно, они оставили стену XIV века нетронутой. И это огромный подарок в копилку российского исторического наследия. Поскольку это – единственный пример дошедшего до наших дней русского фортификационного зодчества доогнестрельной эпохи.
Этот участок стены, начавшись от Никольского захаба, идет через Малую башню и заканчивается от нее метрах в тридцати видимым утолщением стены и расширением боевого хода.
Стена XIV века действительно очень узкая, и два человека на ней разойдутся с трудом. Это ввело в заблуждение первого исследователя крепости, Владимира Андреевича Богусевича, который решил, что если боевой ход такой узкий, то в доогнестрельную эпоху стены выполняли функцию «пассивной защиты», то есть на них никто не стоял и не затруднял неприятелю попытки штурма.
Однако уже Кирпичников опроверг это заблуждение. История фортификационных сооружений знает примеры, когда узкий ход по верху стен расширяли тем, что приставляли к стенам столбы, укладывали на них балки и вровень с площадкой на стене устраивали настил. Это позволяло делать каменные стены не очень толстыми и создавать достаточное пространство для защитников крепости.
О том, что этот способ использовался и в Порхове, говорит дверь Малой башни, которая расположена на уровне боевой галереи на грани башни, обращенной внутрь крепости. И если бы к стене не было бы приставлено деревянного настила на высоких столбах, то эта дверь так и вела бы «в никуда».
ДРЯХЛЕЮЩАЯ ТВЕРДЫНЯ
Последний раз неприятель подходил к этим стенам в 1441 году. Это было псковское войско, которое в союзе с Москвой совершало поход на Новгород. Однако псковичи несколько дней постояли под стенами города и, решив их не штурмовать, отправились ни с чем восвояси.
До конца XVI века крепость существовала в качестве тылового укрепления. Вокруг нее разрастался город, распахивались поля, строились деревни. Внутри самих каменных стен, согласно писцовым книгам, стояло несколько боярских дворов, а значит, крепость имела статус детинца, важного, не рядового города.
В XVII веке ее населяли люди попроще – мещане, а в XIX веке внутри стен уже стояли домики разночинцев.
В XVIII веке крепость хотели разобрать из-за того, что река подмыла некоторые ее участки и обрушила Псковскую башню. Но Яков Сиверс, бывший в то время новгородским губернатором, видимо понимая ценность порховских стен, пошел на хитрость. Он потребовал представить ему смету на работы по разбору крепости. Сделать этого никто в Порхове не смог, и тогда он разрешил разобрать наиболее опасные участки. Так крепость лишилась зубцов на стенах и башнях и захабов.
В таком виде она просуществовала до 80-х годов прошлого века, когда частично ее подреставрировали, а частично законсервировали.
Помимо старого городища и каменной крепости в городе сохранилась церковь Рождества Богородицы. Она стоит почти прямо напротив Старого города. Некогда она была храмом женского монастыря. Сложена эта церковь, так же как и крепость, из местного плитняка и датируется XV веком, хотя, как говорят порховские музейные работники, упоминается она еще в XIV веке.
Все эти жемчужины старины, все эти уникальные остатки нашей многовековой истории находятся сейчас в крайне неприглядном состоянии и требуют немедленной реставрации.
При полной неприкаянности этих памятников седой старины, притом что у местного музея нет никаких средств остановить разрушительные процессы, идущие в крепости, это место дышит такой теплотой, таким родным и милым русскому сердцу спокойствием, что недоумеваешь, почему Порхов, его древняя история, его уникальные достопримечательности остаются неизвестными для большинства россиян.
Приехать в Порхов и провести там несколько дней для туриста не проблема. Есть и приличные гостиницы, и опрятные недорогие кафе. Но самих туристов там почти нет.
Возможно, еще и поэтому старинная крепость производит ни с чем не сравнимое впечатление. Вот ты идешь в полной тишине по стене XIV века или стоишь внутри полуобрушившейся башни и слушаешь, как перешептываются древние камни…
