– Совсем недавно, 28 ноября, многие вспоминали академика Лихачева. Вы являетесь учеником Дмитрия Сергеевича, много лет трудились и продолжаете это делать в Пушкинском доме. Расскажите пожалуйста, каково это, работать под началом такого человека, как Лихачев?
Евгений Водолазкин: Ну ученик в академическом смысле – это не тот, кто получает оценки; надеюсь, вы это прекрасно понимаете. Учениками были те, кого он взял на работу в отдел древнерусской литературы и кто с ним работал.
Я пятнадцать лет проработал под его руководством в отделе древнерусской литературы. Это были годы счастья, замечательное время. Он был моим непосредственным начальником, был заведующим отделом, то есть если я хотел ехать в отпуск, то я подписывал у него разрешение на отпуск, то есть какие-то совершенно бытовые вещи.
Но я хочу сказать, что общение было на всех уровнях, не только на уровне высокой науки, истории или философии.
У нас два раза в неделю присутственные дни, и вот в эти понедельник и среду мы собирались, пили чай и Дмитрий Сергеевич рассказывал, где он был, с кем он общался. Мало на свете знаменитостей, с которыми бы он не общался. Он каждого любил показывать: голос, жесты, мимику – и это было очень здорово.
У него была замечательная манера. Он вроде бы не влезал ни в чьи дела, но прекрасно знал, что происходит, кто в каких отношениях и с кем в его отделе. Он был как строгий отец и за всем следил.
Лихачев был посаженным отцом на нашей свадьбе. И потом он всегда нам помогал, он невероятно много помогал. Из зарубежных поездок привозил детские вещи, которых в России просто не было. Это был 90-й год, можете себе представить, вообще ничего не было. Вот такие были отношения, просто семейные.
Нужно сказать, что он не был таким «надмирным ученым», который не знает, как Земля стоит. Он был очень энергичным, умным, все фиксирующим человеком. Знал, как помогать, кому звонить, что сказать – и поэтому он помог какому-то невероятному количеству людей.