Река Москва нанизывает петли-кольца через весь город. Это только со стен Кремля кажется, что она широкая, ровная и прямая. Река — разная. На северо-западе она одна, у нас, на юго-востоке — совсем другая.
Текст: Павел Васильев, коллаж Олега Бородина
Я вот живу на полуострове.
Река омывает наши дома с трех сторон. Лишь в одну сторону, если топать к метро, не уткнешься в реку. Шумит там проспект имени товарища Андропова.
Нагатино — уникальное, единственное, неповторимое место в Москве. Плотно заселенный людьми маленький язычок суши, длиной километра три и шириной — всего-то два с половиной.
В остальных колечках реки — то спортивный комплекс, то брошенная промзона. Если и живут где-то люди, то речку не очень чувствуют, изгиб ее часто слишком короток и слишком широк.
А вот у нас — никуда от реки не денешься, всюду она, река: слева, справа и впереди. Полчаса неспешного шага от одного берега до другого. Мы словно в плену у реки-то.
И улицы здесь соответствующие — Судостроительная, Затонная, Якорная. Улица Речников. И набережные — Нагатинская да Коломенская. Переулков в Нагатино нет. Вернее, есть, но все они безымянные.
Крутит здесь река на все 180 градусов. И город как будто на нас кончается. Или притормаживает, по крайней мере.
Откуда прибыл путник — обратно и уйдет, другого пути вперед нет, кроме водного. Ну а если зимой захочется дальше — только по льду.
В этом смысле проспект Юрия Андропова выступает спасителем для сегодняшней цивилизации. По утрам тысячи автомашин выкомариваются из наших дворов — строго на запад! На запад ведут три дороги... Две улицы и одна набережная. Пробки!
Раньше, когда с личным транспортом было пожиже и царствовали в Нагатино два автобуса и два трамвая, проспект назывался Пролетарским.
По реке тогда ходил катер. За 5 копеек и 20 минут можно было с правого берега причалить через полчаса на берег левый, в Кожухово, и высадиться неподалеку от Южного речного порта. И оказаться, таким образом, на "большой земле". Или напротив, отработав смену в порту, вернуться домой, в Нагатино. С детей денег за проезд на катере не брали.
Катера эти — "москвичи" и "москвушки" разных типов и лет, давно прозванные народом "речными трамвайчиками", — изготовляли здесь, на повороте реки, в двух удобных затонах, на МССЗ — Московском судостроительном и судоремонтном заводе. У меня там тетка работала крановщицей. Сестра отца.
Теперь завод закрыт. Видимо, за ненадобностью.
Хотя катера продолжают обслуживать реку до сих пор. Ходят они и на Волге, старенькие, много раз чиненные по зиме, но боевые, старательные, симпатичные. Многие катера ушли в мелкий туристический бизнес — с причудливыми новыми названиями на борту катают они речных энтузиастов под всеми московскими мостами. Или вывозят из города на шашлыки... На остатках некогда большого завода в штучном порядке делают теперь большие, пузатые яхты — для тех, кто при деньгах.
Пришли этой осенью в Москву прогулочные катера из Турции — синие, зеленые, оранжевые. Числом пять штук. Речной люд тут же окрестил турецкие изделия "башмаками". Действительно похоже, тупорылые такие в носу... "Третий сорт — не брак" — так, с легкой горчинкой, шутят на флоте.
Как-то слышу в местном автобусе от молоденького туриста:
— А почему — Нагатино? Что за название? Странное слово... Или жил такой революционер тут — Нагатин?
Автобус грохнул. Все пассажиры вопросик услышали.
Нынешние молодые туристы тихо разговаривать не умеют.
А название... Скорее всего, от гати, от жижи, от заболоченности почвы, что наносила сюда веками причудливая и петляющая река Москва и что со временем превратилась в землю. Живем на гати, вот тебе и Нагатино. Хотя специалистам исторической топонимики, конечно, виднее.
Одно ясно — революционера Нагатина никогда не существовало. За это можно быть абсолютно спокойным.
Туристов у нас много.
И кинематографисты имеются. Кто тут только не скакал на коне в петровской треуголке! Кто не махал вслед платочком, стоя на исторической паперти!
Телевизионщики наши места любят.
Всякие маги и кудесники тоже приветствуют. Рокеры разные обожают. Любители старины. Лыжники. Верующие. Ботаники. Фанаты меда. Знатоки истории всех мастей. Ветераны эстрады. Поэты районного уровня. Дети в конце концов.
Со всего мира приезжают в Коломенское. И правильно делают.
Пока этот духовный и природный оазис еще не полностью превращен в правильный культурный парк. Не все заложили плиткой. Хотя планы культурных мероприятий сверстаны на год вперед...
Коломенское! Тут все для себя что-то находят. По выходным — не припарковаться! Особенно если реклама на всю ивановскую. Песчаные скульптуры! Скульптуры из льда! Исторические реконструкции битвы с татарами, или с монголами, или с варягами! Дегустация сыра! Пикник и цветник! Катание на тройках и воздушных шарах... Квест!
Осенью гуляли по реке с внуком. Забрели от шлюза до ворот парковых. Пришлось мне сигарету затушить. Запрещено курить, разумеется. Внук очень настаивал, чтобы дедушка не нарушал...
— В лесу, дедушка, курить нельзя. Разве ты не знал? Мэр запретил строго-настрого, — уточнил внук, больно развитой для своих семи лет. — Вон табличка! И вон...
Поднялись по тропке в гору к белой, вознесенной еще в XVI веке красавице-церкви и услышали с одной стороны английскую чинную речь, а с другой — страшную русскую повесть о том, как зашел сюда человек в XVII веке, а вышел в ХХ... Вот в тех самых зарослях это и было, между холмами... Помыкался тут у нас бравый стрелец-молодец, а затем вернулся обратно. В туннель времени чудом попал. Причем дважды! Или в разлом, я точно не запомнил.
Экскурсанты старательно зарисовали удивительное место в блокнотах. Ну кому не хочется в XVII век? Особенно с гарантией возвращения.
Ищут здесь и библиотеку Ивана Грозного. Ищут давно. Пока результатов вроде бы нет.
Очень хорошо выглядят полицейские и их кони. Они приветливы и величавы. Собственно, так и положено в этих местах. Именно этим духом пропитан воздух. Или... так только кажется?
Много кафе на открытом воздухе. Мы решили съесть по блину и запить его чаем. Долго не высидели. За соседним столиком девушка звонко докладывала в мобильник:
— Понимаешь, когда он меня ласкает, трогает, я вижу, чувствую — нежный. Аура у него определенно есть. Определенно аура хорошая. Это я тебе говорю! Ну... он у меня — мажорчик. Дачка с фазанами в ближнем Подмосковье, лето в Монте-Карло... По интеллектуальному уровню? Не выше меня, конечно, но все-таки... В Финансовой академии на третьем курсе... Папа его на меня выразительно глянул. Очень выразительно... Ну ты понимаешь, да? Повезло? Кому повезло? Это еще вопрос, кому повезло... Рост? Ну примерно 175. Размерчик? Скорее, 48-й... К полноте склонный. Темненький... Русский? Возможно... Зовут Антон.
Матерные слова звонкая девушка вставляла в монолог уверенно, легко и непринужденно, не снижая тембра.
Видя, что внук заинтересовался, я предложил ему жевать быстрее. Пока блин не остыл. Последнее, что я расслышал в девичьем рапорте, было:
— Спали? Нет, еще не спали. С его стороны все пока мило, совсем даже не тривиально... Успеется... Интимная сторона вопроса, как ты знаешь, мною изучена от и до...
От Коломенского до нашего дома — четыре остановки на автобусе. Уф-ф-ф.
Не забыть вымыть руки с мылом.
В следующий раз мы с внуком пойдем в Коломенское зимой. И никаких кафе с блинами!
...Ах, теперь и зимой никуда не скрыться от звонких мобильников-гаджетов и нахальных, толстозадых автомашин. Это — две главные игрушки нашей достопочтенной цивилизации.
У меня до сих пор нет ни того, ни другого. Не греет.
Мы переехали на правый берег Москвы-реки поздней осенью. Тридцать лет назад. Помню, старшеклассники, прознав про переезд, вызвались помочь:
— Готовы подсобить, Павел Александрович!
— Да бросьте, ребята, сами управимся.
— К каким часам подрулить и куда?
Я сказал адрес и примерное время. Приехали вчетвером, помогли. Гоняли через две ступеньки с коробками и мешками. Впрочем, вещей тогда было не так и много. Одной машиной обошлись среднего такого размера. ГАЗ-51. Ну и отец на своем "москвиче" подвез чуть позже черно-белый телевизор "Рекорд", люстру и две сиреневые вазочки. Самыми тяжелыми были книги.
В Нагатино мне не очень понравилось. Все чужое кругом. Не было привычных квадратных дворов, совсем другая застройка, выделялись параллельные линии белых пятиэтажек. Дома в девять этажей натыканы кое-как. Но зато — много деревьев, травы в палисадниках... Река, воздух, набережная... Под нашим окном росла большая белая береза. Жена это все оценила.
Якорная улица была так узка, что тополя с разных сторон дороги местами переплетались, заслоняя небо. На Судостроительной гостеприимно позвякивали трамваи, до метро в них — четыре минуты. На Затонной улице главный шум создавали голуби...
Так и сложилась почти ровненько из двух половинок жизнь: молодая, советская, простая и понятная, школьная, учительская, веселая — осталась на левом берегу. А нынешняя — запутанная, нервная, остросюжетная, журналистская, пугающая, непонятная, дерганая, разная — проходит здесь, на правом.
Как-то в трамвае меня окликнули. По-детскому, школьному прозвищу. Обернулся, нависает мужик, имени не помню, но помню лицо, учились когда-то вместе на 5-й Кожуховской улице.
Оказалось, живет тут давно, и ему в Нагатино очень нравится!
— Быстро развивающийся в ногу со временем райончик... В тренде живем! Только успевай поворачиваться... Вскоре метро рыть начнут! Сразу две станции! Перспективы! А в Кожухово — что? Был на днях. Никаких изменений. Сплошное болото.
Во как! Он вышел, кивнув, я тоже кивнул, так и не вспомнив имени одноклассника. А про себя вот как подумал:
— В тренде? К черту. Мне как раз нравится — чтобы без изменений. Что там Платон о золотом веке писал? И о том, что прав тот правитель, который сдерживает развитие, препятствует изменениям? И о том, что все лучшее — в прошлом?
Вот это про меня, точно.
Нет, братец, давно здесь живу, изменений действительно накопилось много, но иной раз хочется вернуться назад — на левый берег. Такой неизменный, как кажется, издалека.
Вот что тогда я подумал...
Странно, но того перспективного одноклассника больше я не встречал. Наверное, он перестал пользоваться общественным транспортом. Пересел, скорее всего, на личный.
Кстати, об изменениях. Однажды сосед спрашивает:
— Слушай, ты видел, теперь и бабы у подъезда стаями выпивают? Ну, прямо как мужики... Только шума больше. Мимо иду, а они, знаешь, про кого спорят?
— Про кого?
— Про Сталина...
— Не может быть.
— Ну, я тебе говорю... Про Сталина! С нынешними сравнивают. И дымят к тому же, как паровозы. Не веришь? У седьмого дома сидят, сходи послушай...
— Да видел я их как-то... Такие объемные, горластые дамочки...
— А главное, у них тот же набор — водка с пивом! Мужики их побаиваются, кругами обходят... Вот же времечко!
Сосед у меня спортивный. В футбол играет, по средам в бассейн ходит. К фитнесу присматривается. До пенсии он баранку крутил всю жизнь...
В целом же в нашем районе — жизнь как у всех.
Москва — давно на ремонте.
И у нас уже лет десять сплошной ремонт. Сдирают асфальт и кладут новый. Сдирают... И новый... И хвалятся плиткой. А уж бордюры... Через год меняют, как сношенную обувь. Раньше народ волновался, негодовал, закипал, а теперь привык.
Новый асфальт под окном в декабре? Ничего удивительного. И в прошлом году в декабре дорогу улучшали.
Зато автовладельцы довольны — бордюры весной перестали разными красками мазать... А то шины жалко.
Лично я одному удивляюсь. Всякий раз, как асфальт новый положат, немедленно прибывают бригады "Водостока". Или "Водоканала"? Ливневая и прочие канализации... Открыть все люки! Сдвинуть решетки! Плановая проверка! Отбойный молоток! Тра-та-та-та-та! Тра-та-та-та-та!
Новый асфальт моментально перестает быть новым. И вскоре подъезжают к нам на большой оранжевой машине невозмутимые мастера асфальтовых заплаток. Все они почему-то с юга.
Когда мы приехали, кругом было тихо. Теперь тишина даже пугает.
Восемь утра. Идем с внуком в школу. Первый класс. С реки дует холодный ветер. Обходим новый большущий дом, первый этаж которого весь в аренде.
На ветру трепещет от руки написанное и на дверь подъезда крепко наклеенное очень грозное объявление:
"Вход в Мир красоты и здоровья — с обратной стороны!"
Ну, правильно, с этой стороны занимаются йоги! Тут и объявление иное:
"Уважаемые йоги! Не забывайте сменную обувь".
В прошлом году здесь учили этикету и испанскому языку. Стригли собак и кошек. Или только собак? Неважно... Проводили какие-то бесплатные адвокатские консультации. Видно, не прижилось... Зато в новом году обещают здесь детский садик — на английском языке.
— Мрачная погода, кошмар... — говорит внук.
— Тусменно, — соглашаюсь я.
Внук удивляется новому слову.
— Тусменно — это как?
— Так говорила когда-то моя бабушка Настя. Тусменно — значит, пасмурно, хмуро. А жили мы тогда вон там, на левом берегу реки... Видишь?
— За "Островом мечты"? — уточняет внук. — Который будет самым крупным в Европе?
— Можно и так сказать, — по-стариковски бурчу в ответ. — "Острова мечты" нам только и не хватало.