Секретный конверт академика Варги и сверхобщество Зиновьева.
Руководитель Венгерской советской республики (в 1919 г.), Высшего Совета Народного Хозяйства Венгрии, экономического бюро Коминтерна, Института мирового хозяйства и мировой политики АН СССР, экономический советник Сталина, академик Е. С. Варга незадолго до смерти в 1963 г. высказал мнение, что сохранение в СССР принципа оплаты «по труду» спустя 46 лет после начала строительства социализма и выделение среди советских людей сверхбогачей из партийно-хозяйственной номенклатуры означает реставрацию капитализма.
Свои записки он вложил в конверт и оставил на хранение дочери с указанием «вскрыть через 25 лет». Через 25 лет рукопись была опубликована на Западе, но объяснила ли она причины реставрации капитализма в России, которая действительно произошла, хотя и несколько позже, чем предсказывал Варга?
Чем был советский общественный строй на самом деле? Недостроенным коммунизмом, скрытым капитализмом?
Известный русский философ, диссидент, критик марксизма, не принявший, однако, распада СССР и оставшийся до конца дней советским патриотом А. А. Зиновьев считал, что СССР был коммунистическим сверхобществом.
Коммунизм был действительно построен, но оказался не таким, каким его предсказывала марксистская теория.
Разочарование марксистов-теоретиков в СССР имело большее отношение к недостаткам их теоретической модели, чем к недостаткам той жизни, которой они жили и которую наблюдали.
«Коммунистическая утопия создавалась при том условии, что многие существенные факторы человеческой жизни игнорировались, а именно: распадение человечества на расы, племена, страны и другие общности, усложнение хозяйства и культуры, иерархия социальных позиций, изобилие соблазнов, власть, слава, карьера и т. п.
Люди верили в коммунистическую утопию, не подозревая о том, что отвлекаются от упомянутых выше факторов. И когда проходили годы, а абстрактные возможности не реализовывались, люди обвиняли в этом высшее начальство, социальный строй, сочинителей утопии».
Зиновьев различал три стадии общественного развития: предобщество, общество и сверхобщество в зависимости от господствующего типа социальных связей.
Предобщества связаны семейными узами. Таковы, например, общества Северного Кавказа в России, Сицилии, Албании, хотя проявления дообщественной социализации можно встретить и в обществах от Великобритании до Украины.
Общества появляются тогда, когда семейные узы оказываются недостаточными для обеспечения общежития численно разросшихся предобществ. Место семейных уз занимают новые институты государственной, экономической и духовной (идеологической) власти, обладающие известной автономией, игнорирующие важность родства для объединения людей.
Предполагается, что все три ветви реальной власти действуют в интересах всех членов общества, руководствуясь формальным комплексом идей, который также в качестве четвертой не властной, но важной сферы общественной деятельности формируется именно в обществах: это менталитетная сфера, включающая в себя механизм воспроизводства знаний.
Среди конкретных причин возникновения обществ Зиновьев называются рост численности населения и случаи завоевания одних предобществ другими.
Думается, что Зиновьев пропустил еще одну причину. А именно, управление водными ресурсами больших рек, которые в силу своей протяженности или энергии их сезонных разливов требовали объединения усилий множества предобществ, как в Древнем Египте, Месопотамии, в Китае или в Индии.
Сверхобщественные социальные структуры формируются по мере того, как три формы власти, появившиеся в обществах, оставляют все меньше самостоятельности индивидам или хозяйственным объединениям. Эти процессы лучше заметны на примере СССР, но аналогичные тенденции Зиновьев обнаружил и на Западе. Вместе с тем, автор этой теории не предложил четких критериев разграничения обществ и сверхобществ, а главное, не объяснил причины появления сверхгосударств, сверхэкономик и сверхидеологий.
Мое понимание причин перехода от общественного развития к сверхобщественным его формам связано с возникновением глобальной техносферы и особого слоя людей управляющего техносферой – тоже глобального.
Особость и новизна этих феноменов уже во времена Маркса состояла в том, что некоторые технически сложные вещи получали свой смысл лишь в комбинации с другими технически сложными вещами. Римская галера не была в инженерно-техническом смысле связана с римскими дорогами или осадными орудиями. Галеры могли создаваться или использоваться независимо от акведуков и цирков.
Но техносфера это совсем другое дело. Хотя строительство паровоза охватывало один комплекс технических проблем и решений, а строительство железной дороги – другой, эти разные специализации не имели бы смысла одна без другой. Поскольку управление рельсами, паровозами, потоками пассажиров и грузов требует совмещения сразу нескольких узких, но сложных компетенций, должна была появиться ещё одна компетенция управления техносферой вообще.
Возник социальный феномен, не сводимый к буржуазному обществу – технократия. В России технократия идеологически оформилась в качестве коммунистической номенклатуры, отрицавшей господство капиталистов. Но и на Западе, где капитализм сохранился, он стал совершенно иным.
Организационная культура технократии основана на комплексных решениях по управлению техносферой (а к настоящему моменту, также и социосферой через информационную техносферу).
Следовательно, технократия не заинтересована ни в передаче управления техносферой в руки рабочих, что уничтожило бы техносферу, ни в сохранении её в частной собственности буржуазии, так как это препятствует тем комплексным решениям, на которых базируется власть технократии. Именно технократия жизненно заинтересована в обобществлении средств производства, что совпадает с важнейшим условием коммунизма!
Коммунизация техносферы, конечно, не означает появления царства свободного труда, но нисколько не противоречит выводу Зиновьева о начале формирования в СССР сверхобщества.
Процесс создания и потребления материальных благ с использованием возможностей всей советской техносферы, действительно, отменял многие догмы утопического коммунизма.
Возьмем, для примера, крестьянский труд. Результаты крестьянского труда теперь в гораздо меньшей степени зависели от усилий крестьянина, чем от усилий возрожденной советской генетики. И почему, собственно, эти генетики должны были жить на том же уровне материальной обеспеченности, что и крестьяне? Могли ли генетики и крестьяне руководствоваться одним и тем же комплексом идей, иметь одинаковые культурные потребности и т.д.?
То новое расслоение советского общества, которое обнаружил Варга, может удивить лишь такого исследователя, который не понимает, что решение технократа, например, члена Политбюро, способно в короткий срок погубить или озолотить социальную систему в целом, тогда как от решения рабочего не зависело больше ничего.
Говорить о технократическом коммунизме, значит открыть дверь в неведомое известное, поставить новые вопросы.
Почему, если технократия победила буржуазию у нас и на Западе, советская технократия в дальнейшем сдалась Западу? Чего ей не хватило для того, чтобы продолжать развиваться на собственной основе?
Если мир движется к сверхобществу, означает ли это, что в перспективе на планете останется только одно сверхобщество или их будет несколько?
Когда Зиновьев писал свои книги, много говорилось о глобализации, причем, со знаком «плюс». Сейчас перспективы глобальной экономики не выглядят такими уж радужными. Насколько устойчивой окажется обновленная Зиновьевым теория коммунизма?
Если вы хотите регулярно принимать участие в обсуждении этих и других вопросов истории России, я приглашаю вас присоединиться к моему семинару, занятия которого проводятся 1 раз в неделю по скайпу.
Об авторе: Евгений Владимирович Милютин, российский дипломат (в прошлом), историк, востоковед, писатель, автор книги «Психоистория. Экспедиции в неведомое известное». Вы можете комментировать эту и другие мои статьи в группе любителей психоистории «Зеленая Лампа» в Фейсбук. Для этого нужно присоединиться к группе.