С момента своего возникновения в конце XVII в. и на протяжении почти всего XVIII в. Ветка в силу многих исторических обстоятельств являлась крупным духовным центром старообрядцев.
Как и все старообрядческие киновии, ветковский центр стал мощным источником долгого сохранения и своеобразного развития славянской средневековой книгописной традиции «внутри» культуры Нового времени.
Формируясь на границе Речи Посполитой с Московским государством, ветковская рукописная традиция приобретала самобытные черты в активном взаимодействии культур восточнославянских народов — русского, белорусского и украинского. Однако как целостное явление ветковское искусство рукописной книги оформилось именно на территории Беларуси, оказавшись органично вплетенным в историю белорусской культуры.
К концу XVIII в. в Ветковско-Стародубском регионе сложился своеобразный художественный стиль в оформлении рукописных книг. Истоки его возникновения рассматривались в статье «Истоки формирования художественно-декоративного стиля в оформлении рукописной книги Ветки» [1]. Этот стиль, получивший название «ветковский», продолжал жить и развиваться в XIX в., все более наполняясь живительной силой от истоков народного искусства. И это не удивительно, поскольку в этот период создание рукописных книг из монастырских скрипториев переходит преимущественно в дома простых слобожан.
Выявлению основных стилистических особенностей, их развития посвящены такие публикации, как «Мастацкае афармленне веткаўскіх рукапісных кніг XVIII стагоддзя» [2], «Мастацкае афармленне веткаўскіх рукапісных кніг XIX — пачатку XX стагоддзяў» [3].
На сегодняшний день автором восстановлено 48 имен писцов, художников орнамента, переплетчиков XVIII — нач. XX в. Из них 23 получено благодаря выходным данным в рукописных книгах из фондов Ветковского музея старообрядчества и белорусских традиций им. Ф.Г. Шклярова, музея Гомельского дворцово-паркового ансамбля, Новозыбковского краеведческого музея; 16 — из научно-исследовательских источников; 9 имен зафиксировано во время полевых работ.
Если сделать раскладку по периодам деятельности установленных книжников, то получится следующая картина: 9 мастеров — XVIII в.; 25 — XIX в.; 14 — нач. XX в.
Что касается мест создания рукописей, то из 34 выходных данных в рукописных книгах они указаны только в 21 случае. В результате проделанной работы во время экспедиционных поездок удалось соотнести еще 10 имен мастеров с местом их деятельности. Таким образом, можно точно назвать ряд населенных пунктов и количество выявленных на сегодняшний день мастеров, работавших в них в XIX — начале XX в.:
Чтобы не пропустить новые статьи и исследования, подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзене!
Из 48 мастеров-книжников удалось установить только одно женское имя: Мария Савишна Кожемякина (умерла в 1950-е гг.) которая, по словам жительницы Святска Е.Е. Ковалевой, 1910 года рождения, «умела переплетать книги» [4, л. 6].
Выходные данные в рукописных книгах дают уникальную возможность установить династии мастеров, хотя бы в рамках двух поколений: отца и сына, что является бесспорным подтверждением существования письменной традиции данного региона.
Рассмотрим две рукописи из фондов Ветковского музея старообрядчества и белорусских традиций им. Ф.Г. Шклярова. Обе называются «Праздники певчие». Одна из них поступила в музей в 1983 г. в составе коллекции Ф.Г. Шклярова (КП № 332/53), вторая в 2001 г. от одного из гомельских коллекционеров (КП № 1165). При первом же взгляде на книги можно отметить их поразительное сходство, которое прежде всего выражается в одном и том же размере — гроссфолио и декоре переплетов. Они написаны схожими почерками на одинаковой очень плотной бумаге желтоватого оттенка без филиграней. Листы скомпонованы достаточно грамотно. Их большому формату соответствуют крупные просторные заставки, инициалы, полуустав, а также высокая киноварная вязь. Площадь письма и декора обрамляется широкими полями.
Более подробный анализ орнамента показал, что обе рукописи декорированы в совершенно одинаковой манере. Кроме того, как для одной, так и для второй характерна бросающаяся в глаза разностильность. Полностью повторяются не только композиции и орнаментальные детали, но некоторые инициалы, например «Д», «О». Заставки четко делятся на два типа. Одни созданы с помощью повторяющихся волнообразных акантовых завитков, расположенных плотно друг к другу («гуслицкий» тип), другие же — из свободно разросшихся и переплетающихся ветвей с акантовыми листьями и заканчивающихся жгутами, стручками, цветами. Заставки не перегружены узорами и в основном не обрамлены рамками.
Очень интересно смотрятся композиции, где повторяется известный и в старопечатном орнаменте прием: акантовые стебли проходят сквозь другие детали или пронизывают дополнительный фон. Оригинальны заставки, в которых роскошные декоративные стилизованные растительные элементы соседствуют с натуралистическим изображением листьев, цветов. Отчего создается впечатление реального вазона с комнатным растением, который, собственно, и является образом райского древа. Кроме того, впервые в декоре можно отметить, что возле некоторых небольших инициалов изображены деревья, выполненные в реалистической манере.
Несмотря на то, что на протяжении как одной, так и другой рукописи не выдержан единый стиль, присутствует совершенно разный уровень исполнения, решение каждого отдельного листа достаточно гармонично. Этому способствует и колорит, которому присущи все оттенки красочной гаммы с преобладанием нежно-розовых, сиреневых и светло-зеленых цветов. Многие заставки и инициалы имеют цветные фоны, иногда с разделкой сетчатым и точечным орнаментом. В обеих рукописях рядом с красивой четкой декорированной тончайшими отростками вязью встречается простая вязь со старательно выписанными буквами (рис. 1, 2.).
Оба рукописных произведения настолько близки друг другу во всех отношениях, что можно было бы говорить об одном и том же мастере, создавшем их. Но останавливает следующее: наряду с довольно высоким уровнем исполнения основной массы заставок, инициалов, вязи присутствуют элементы ученичества в некоторых из них, где проявляются, прежде всего, не только подражательство, но беспомощность и неумелость. Особенно это касается «Праздников», поступивших в фонды музея в 2001 году. В них в большей степени отмечаются очень слабые, незавершенные в художественном отношении инициалы. Например «П» (л. 195), примитивно украшенный деревьями без листьев. Некоторые предельно упрощенные орнаменты довольно грубо раскрашены.