Военный лагерь Нового времени уж точно имел свою особую атмосферу. И, надо сказать, особой чистотой она не блистала. Хотя, бесспорно, некоторое очарование этой вольницы имелось – достаточно вспомнить чудесную зарисовку быта рейтар в великом романе Гриммельсгаузена (автор и сам успел хлебнуть Тридцатилетней).
Прежние армии, конечно, были профессиональными. Скажем, князь и его дружина никак не относились к любителям. Но это была каста, круг единомышленников, так что нравы с появлением наемников изменились крайне резко.
Рыцарство уходило. Хотя оно еще и встречалось рудиментарно. Но костяк армий составляла уже особая масса, довольно беспощадная к врагу и союзникам – в наемники больше шла маргинальная братия. Поэтому привычки этой публики проецировались и в военный быт. Ну а воинское начальство особо дисциплину удержать и не старалось – уж очень взрывоопасный материал приходилось контролировать.
Если говорить о технической стороне вопроса, то армейская стоянка тех лет мало отличалась от римского каструма. Ну, может, геометрии и правильности поменьше. А так все тоже самое. Стремились укрепиться на каждой стоянке. И тот же вагенбург никак не изобретение гуситов – повозки как временные баррикады использовали и до них. А уж если планировалось что-то более долговременное, то делали и серьезные земляные укрепления.
Периметр лагеря мог иметь весьма затейливую форму – люди научились приспосабливаться к местности. Правильные круги и прямоугольники уже не котировались – все же наступил век артиллерии. По центру ставили жилье начальства. Кстати, это мог быть даже щитовой домик (герцог какой-нибудь мог запросто перевозить такой для себя) или дом сельского старосты – тот, что почище и получше. Ну а вокруг – остальные смертные.
Из временного жилья применялись палатки, павильоны и шатры – суть их примерно одна, различия в способе монтажа, размерах и немного внешние. Причем габариты этих "шапито" могли быть весьма впечатляющие – скажем, один из военачальников тех лет на биваках располагал павильоном, куда без стеснения входило 45 человек. Кстати, если кому по ранжиру такого не полагалось, те и вовсе могли обходиться без крыши над головой – просто на земле у костра место всегда найдется.
Внешние стенки дорогих палаток делали из шерсти, причем верблюжьей – она лучше сопротивляется влаге. Была еще и внутренняя кожурка (как у современных туристических палаток), причем часто весьма дорогая. Это могли быть драпировки-гобелены-вышивки или что-то специализированное, созданное конкретно под эту оболочку.
Интересно, что для таких навесов делались специальные шнуры-канаты. А натягивать такую массу приходилось или коллективом, или выделять отдельную службу (среднее между сапером и квартирмейстером), усилив ее парой ослов (речь именно о животных) или специальными воротами.
Кстати, между этими палаточными стенками частенько ночевали приближенные центральной фигуры. Так что добраться до тушки начальства всяким разным шпионам-ассасинам было не легко – живой щит (пусть и сонный) мешал.
Любопытно, что в учебнике латыни тех лет Яна Амоса Коменского на страницах, посвященных государству и войнам, упоминаются и палатки из плетеных соломенных циновок – такой бюджетный вариант временного пристанища.
Особо сытно не войне не жили. О голоде в войсках вспоминали многие. Причем не только осажденные, но и осаждающие. Часто армии выходили из положения просто – мародерничали. Причем по очереди – чтобы не оголять фронт. Существовали четкие нормативы, какую часть добычи кидать в общий котел. Хотя известны примеры, когда короли, не желая восстанавливать против себя население, брали на себя снабжение армии и распределяли провиант централизованно. Что, впрочем, не исключало вспышек грабежей – логистика той поры страдала несовершенством, так что харчи не всегда поспевали вовремя. Кстати, за здорово живешь в армии никого тогда не кормили – солдат сам покупал еду из своего жалования! Хочешь усиленный рацион – плати.
Частично проблему снабжения (ровно как и конвертирования награбленной добычи в звонкую монету) решали маркитанты – обозные купцы-снабженцы (чудесно и выпукло образ такой торгашки выписан у Белля в его великой "Мамаше Кураш"), которых признавали необходимым злом.
Понятное дело, что лагерь охраняли поочередно. Любопытно, что для системы опознавания свой-чужой использовались пароли. Забавно, но частенько они были весьма напыщенные и благочестивые – мир тогда жил религией. А что еще интереснее, что эти пароли запросто придумывали заранее и вписывали в уставы! Мол, на марше в понедельник следует говорить "Бог един" и ждать ответ "Велико его милосердие", а во вторник словесная формула уже менялась – но на заранее оговоренную. Что-то вроде "Милосердие и слава – Самодержавие и величие".
Развлечения тогда изысканностью не отличались. В массе своей вино и азартные игры. Как последствия – поножовщина с летальными исходами. Причем схватки велись не всегда один на один. Среди такой разношерстной публики всегда процветало землячество, так что ссора пары игроков иногда приводила к свалке с участием сотни-другой человек. Конечно, издавались указы, грозившие смертию зачинщику междусобойчика, но кто там станет разбираться? Да и жизнь в ту пору (как своя, так и чужая) ценилась не особо высоко.
Иногда начальство, желая как-то облагородить досуг подчиненных, затевали подобия рыцарских турниров. По правилам (ну, как они себе это представляли) былых времен. Выходило пышно и увлекательно. Хотя основная масса все же предпочитала забавы попроще – поход к маркитанту или к проститутке (этих волочилось за армией прилично, как и всяких прачек и кухарок - часто все эти профессии совмещались). Правда, и тут случались креативные моменты. Скажем, в одном из лагерей как-то устроили бега… девиц нетяжелого поведения. И весьма с интересом наблюдали за подобным зрелищем. Тем более, что предприимчивые организаторы не поленились организовать тотализатор.
× Поддержите подпиской наш телеграм-канал: @battlez
В целом же лагерная жизнь не отличалась ни нравственностью, ни гигиеной. И, как вспоминал в свое время один профессиональный военный, многократно продававший свои услуги: "я пришел к старости с простреленным незаживающим коленом и хронической дизентерией". И тут, надо сказать, он легко отделался – редко кто из наемников имел возможность на склоне лет предаваться мемуаристике.