Брак, будучи социальным институтом, является инертным и ригидным образованием, однако отношение к нему в обществе довольно изменчиво. Например, полвека назад брак считался обязательным элементом социального признания, а затем превратился в массовом сознании в род формальности (внешней и чуждой отношениям). Сегодня я бы сказал, что для большинства брак — лишь одна из опций или форм реализации серьезных отношений.
В новомодных тенденциях (чайлдфри, открытый брак, свингеры и др.) несложно увидеть, что бессознательный акцент желания такой деятельности лежит не в том, что человек хочет получить, а в том, чего он избегает. В конечном счете «серьезные отношения» — это именование такой связи, где возникают дополнительные требования и ответственность, актуализирующие вопросы вины и тревоги. Пресловутое право на удовольствие — ничто иное, как алиби для подобного избегания эмоциональной зависимости, требований другого и социальных претензий.
Собственно, именно в установке, что брак — «личное дело» есть что-то изначально бракованное. Брак — общественное явление, поскольку ориентирован на других и его логика подчиняется нормам и законам социальной сферы. Это хорошо выражено в определении К. Маркса: «никто не принуждается к заключению брака, но всякий должен быть принужден подчиняться законам брака, раз он вступил в брак. Тот, кто заключает брак, не творит брака, не изобретает его, он также мало творит и изобретает брак, как пловец — природу и законы воды и тяжести. Брак поэтому не может подчиняться произволу вступивших в брак, а наоборот, произвол вступившего должен подчиняться сущности брака». Попытка иметь брак «для себя» демонстрирует незаинтересованность в браке, неспособность к нему, выраженную в желании «иметь брак без брака».
Социальное измерение — это то, что нельзя изъять из самой индивидуальной психики. Возьмем для примера гражданский брак: уже само это слово обычно используется неверно — вместо значения «зарегистрированный государством брак без церковного венчания» так называют относительно постоянное совместное проживание. В фантазиях идеологов индивидуализма это более свободные отношения, расширяющие возможности, а в практике психологов и терапевтов — это многочисленные проблемы, которые возникают отнюдь не только из–за юридических моментов.
Официальный брак не дает никаких особых преимуществ перед банальным сожительством, кроме одного — он открыто декларирует даже не столько права, сколько определенные отношения (вне зависимости имеют ли они место реально или нет). А это многое меняет, если не все. Это знание других (с моим знанием об этом знании) серьезно перекраивает сами символические координаты, в которых я оцениваю себя, другого, жизнь в целом. Я уж не говорю о других людях, чья реакция может в миг поменяться на строго противоположную, достаточно им увидеть окольцованный безымянный палец.
Попытка получить счастье «для себя» с помощью брака обречена на провал просто потому, что заключение брака «меняет правила игры». Счастье в браке — это «побочный продукт», не достигаемый прямо (так же как уважение, доверие и др.). Как пишет Жижек, если я сознательно пытаюсь достичь это состояние, то результат смехотворен.
Можно выделить две модели, по которым обычно представляют брак. Первая модель — это модель договора, где договор прежде всего регулирует отношения собственности, удовольствия и деторождения. Вторая — более сложная, предполагающая, что сам факт брака меняет субъектов и условия, в которых они оценивают реалии. Для удобства назовем ее диалектической, поскольку договорная зиждется на убеждении, что субъект, вступая в контрактные отношения, сам принципиально не меняется. Само собой, как только общество становится лояльным к сексуальной связи вне брака, договорная модель представляет брак необязательной условностью. Излишне настойчивое приписывание браку «формализма», конечно же, вызывает подозрение: что если таким образом вытесняется некий элемент брака, который некоторые попросту не готовы принять?
На этом фоне становится чуть более ясным, почему наряду с попытками модернизировать брак (считая, его чем-то устаревшим), многие продолжают вступать в браки. Возможность такого раскола уже вписана в договорную модель: я (и мои мотивы, потребности) не меняюсь, но меняются обстоятельства. Поэтому возникает своего рода оправдание собственного несовершенного брака, в те моменты, когда он (якобы) не удовлетворяет моим пожеланиям. Словно речь идет о потребительских свойствах товара, а не обязательствах. При этом романтическая подоплека никуда не исчезает. Несмотря на товарно-рыночный цинизм, молодежь все так же верит в «семейное счастье», да еще и «по любви». Девушки все так же мечтают о свадьбах, а парни все так же предлагают руку и сердце, но при этом ожидаемое счастье чаще всего не наступает.
Объяснения здесь бывают самые разные: от того, что брак — явление противоестественное и человеку по природе свойственно менять партнеров и вплоть до того, что брак — это идеал, который (увы) большая часть простых смертных воплотить в жизнь не могут. Общая беда этих объяснений — слишком много сущностей, которые необходимо принять как очевидные данности (например, что природа человека полигамна, и более того, что эта природа борется и побеждает культуру и т.п.). Я попытаюсь начать с более простого объяснения.
Люди всегда стремятся к тому, что проще, и поэтому несовершенный брак встречается гораздо чаще, чем подлинный брачный союз. Иными словами, люди либо не хотят ничего делать, либо просто не знают, что нужно сделать для того, чтобы брак реализовал их смутные чаяния. Договорная модель подбрасывает наивное представление о браке как о каком-то предмете, который или есть, или нет (без каких-либо полутонов). В связи с таким взглядом люди задумываются над вопросом «что делать с браком?» (словно это новый предмет мебели в привычной обстановке), оставляя вне поля зрения более существенный вопрос — «как делать сам брак?». Брак требует «работы» — работы над событиями, отношениями, над собой в конце концов. И речь не о банальностях типа «в браке нельзя расслабляться, надо поддерживать пламя чувств, иначе все пойдет прахом». Как ни странно, но истории про то, как один из партнеров все время имитирует начало отношений — это тоже бегство от брака.
Речь о том, что необходима работа над пониманием «что есть брак?» (что в нем важно, что имеет отношение к нему и что нет), а затем и утверждением этого понимания в повседневности. В этом смысле я склонен рассматривать брак как то, что нуждается в опосредовании, т.е. в «пропускании через себя», в принятии того, что «уже есть». Говоря проще, что считаете действительным браком именно вы — это ваше дело, но раз считаете, то делайте то, что создает эту действительность. Увы, небольшая доля людей готова целиком следовать своим же представлениям и убеждениям.
По сути, брак — это авантюра. Причем, брак как авантюра должен быть понят именно в двусмысленном звучании слова «авантюра», которое ему добавляет этимология. Брак как авантюра — это не только «рискованное начинание» или даже «сомнительное предприятие», но также происшествие, «то, что должно случиться» (по латыни aventurus — долженствующий прийти).
С одной стороны, брак — это риск, предприятие без гарантий, поскольку никакой «штамп в паспорте» не убережет от сложных жизненных перипетий (в ходе коих люди иногда меняются и серьезно). Однако с другой стороны, брак — это именно то, чему должно еще случиться. Это «должно» означает как важность усилий, так и императивность требования. Вступление в брак есть род морально-этического обязательства: и перед обществом (потому моральное), и перед своим желанием (потому этическое). Захотеть вступить в брак — не каприз, а желание, которое нельзя толковать как чистую случайность. Причем, брак есть изначально требование реализации «подлинного брака», а не его имитации «на людях». И если брачный союз состоялся, то это стало возможным только в результате поступков и решений двух индивидов (не свободных от испытаний и случайностей, царящих в реальном мире). А иных возможностей кроме ретроспекции, чтобы определить успешный брак попросту нет.
Произвольность здесь кладется в основу, тем самым, придавая динамику противоречию. Сам тупик становится столь же неизбежным, сколь и невозможным (если вы следуете форме брака без уклонений). Тупик в браке — это имя отклонения от формы брака. В конечном счете, ведь невозможно сказать для чего непосредственно существует брак, он существует сам для себя — как однажды заявленная связь (определенного характера) между двумя людьми. Будучи этическим обязательством, брак пытается преодолеть естественность симпатий и чувств, хотя никогда не станет полностью свободен от вопросов удовольствия. Поэтому брак — это авантюра, в которой двое изобретают свой способ совместить невозможное (вместо кантовского «или долг, или удовольствие» получить «и то, и то», порой даже парадоксальным способом, например, жертвуя чем-то одним или тем и другим).
Увы, рецептов нет и не будет. Пары либо находят сильную форму для своих отношений (что и сохраняет их), либо не находят, либо не ищут вовсе. Для одной пары работает наличие общего интереса или страсти, а для других работает напротив — расхождение в сферах действия, для третьих — здоровое соперничество. И работает нечто не потому что оно форма, а потому что работает. По странному стечению обстоятельств гораздо чаще что-то работает у тех, кто искал. Впрочем, отказ от поиска ответов — тоже ответ, и для некоторых вполне удовлетворительный.