Два долгих дня я пыталась убедить себя сидеть спокойно на своей пятой точке и не искать приключений на свою лучшую филейную часть, но проклятое любопытство сжирало меня изнутри. Выведенный красным маркером кругляшок так и маячил у меня перед глазами стоило мне только опустить веки. Да, что ж там такое?! Деревня? Военная база? Центр медицинской помощи? Убежище? Пункт сбора? После долгого спора с самой собой, я всё же решила отправиться на рассвете и всё там разведать.
На рассвете.
Сейчас можно забыть то время, которое обычно называли четыре или шесть часов утра. Сейчас светать начинало в одиннадцать, а полная темнота опускается в два. Остальное время правит ночная мгла и путь освещает лишь белое Северное сияние. Северное сияние. В Казахстане. Да бросьте и растопчите! Да, когда-то у нас были сильные морозы, но последние года мы мечтали о снеге на Новый Год.
За блеском нынешней жизни и погоней за успехом мы совершенно забыли, что в жизни самое ценное. Время. Время, проведённое с близкими людьми. За свои девятнадцать лет я поняла это, лишь когда его не стало у меня в наличии. Его не купить и не вымолить у бога, а теперь я желала повернуть его назад и снова почувствовать капли дождя на лице. В морозной стуже, что царит теперь, трудно дышать.
Я подняла глаза к небу наполненному мерцающим светом звёзд. Так близко и так далеко. Звёзды размером с отцовский кулак на тёмном небосводе, в городах они кажутся меньше, а здесь… Здесь они прекрасны. В чём был смысл всего этого? Больших городов, успешных фирм, технологий. Всё это не спасло нас от нас самих. Мы сами вонзили себе нож в спину одним нажатием пальца и ничего этого уже не исправить. Миллионы жизней были оборваны, сотни тысяч городов в руинах. Я была в нескольких. Там не осталось ничего. Полуразрушенные стены, пустые дома и волки. Сотни волков. Однажды я с трудом унесла от них свою задницу. Они стали быстрее, умнее, голоднее. Они заняли наше место в вершине пищевой цепи.
Охотничьи лыжи заскользили по снегу. Для подобных передвижений лучше брать именно их. Туристические или спортивные будут утопать в нетронутом снегу. Снег. А ведь сейчас июль. Ровно месяц, как прогремела первая бомба над городами. 21 июля 2020. И цифра-то какая! Двадцать двадцать. Как ознаменование новой эпохи. Вот только впереди ничего нет. Пустота. Бесконечное, сжигающее изнутри ничто. И одиночество, которое медленно сводит с ума.
В одиночестве есть смысл. Если бы люди это поняли, то мир был бы идеален. Оно может даровать вам огромную силу духа… только если вы не побоитесь заглянуть в самую тёмную часть своей души, ответить на все вопросы смотрителя — Совесть и взглянуть в глаза страшному монстру внутри вас, а монстр этот вы сами. Только тогда, человек имеет право называть себя индивидуальным, когда понесёт ответственность за все свои поступки перед самим собой. Осознать их тяжесть, нелепость или ошибку. Простить себя. Лишь проанализировав своё собственное зло, вы станете самим собой, а зло есть у всех и не говорите обратного. Не лгите. У всех есть то, о чём мы никогда не заговорим даже с самим с собой, но подобное одиночество ткнёт вас мордой прямо в собственное дерьмо.
Многие страшатся этого простого слова, считают, что одиночество, это безразличие окружающих людей или близких. Нет, это в корне неправильное суждение, господа. Многие люди уходят в горы в одиночку на огромные сроки и возвращаются оттуда совершенно другими людьми, не потому что они были одиноки, а потому что наедине с собой им было комфортно. Но как же тонка грань между одиночеством и свободой, хотя на самом деле это две стороны одного целого.
Так в чём же всё-таки был смысл? Развиваться, чтобы потом похоронить себя под пеплом ядерных ракет?
* * *
— В чём смысл жизни, пап?
Отец хохотнул и обернулся, продолжая идти впереди меня. Мы шли по лесу на границе с Россией. Тут были прекрасные места. Множество вековых деревьев, мох на их стволах, грибы на пеньках и так много травы. Я и не знала, что тут такой прекрасный лес. Даже солнечные лучи с трудом пробивались сквозь густые кроны деревьев, которые так приятно шелестели от лёгкого дуновения ветра.
— В жизни нет особого смысла, Морковка. — ответил отец, чем поверг меня в ступор.
У нас с отцом были особые отношения. Я во всём его слушалась. Это не было желанием быть папиной дочкой или получить как можно больше его любви. Её мне хватало от обоих родителей. Это было что-то необъяснимое. Мы понимали друг друга с полуслова, по одному взгляду могли понять, о чём каждый из нас переживает, но сейчас… Сейчас я не понимала, что именно он имел в виду. Что у человечества нет смысла или у всей этой планеты в целом?
— Смысл должен быть. — буркнула я себе под нос, перешагивая через поваленный ствол дерева.
— Ты слишком мала для подобных мыслей, Морковка. Почему тебя заинтересовал этот вопрос?
Я пожала плечом.
— На той недели ты поставил пасеку.
Папа остановился и посмотрел на меня внимательным взглядом. Этот взгляд было трудно выдержать. Казалось, он смотрит в самую глубь, раздавливает вас своей силой, мудростью прожитых лет и нет ни одного уголка, куда бы вы могли убежать и спрятаться.
— Эти пчёлы. — продолжила я, собирая всю уверенность в себе. — Они работают, собирают мёд, увеличивают свою численность. Но потом приходит пасечник и собирает их труды, а они и дальше продолжают свою работу. Пасечник существует за гранью их сознания. Он вне их понимания. Что если и мы также? Живём, развиваемся. А потом приходит пасечник и всё забирает. Что если мы такие же как эти пчёлы, а Бог — это пасечник?
Губы отца искривились в усмешке.
— Ты уникальна, Виктори. В свои тринадцать лет ты задумалась о том, о чём мы не будем думать и в старости. Наверно, ты и есть тот самый шанс для человечества.
Шанс для человечества. В последнее время он часто говорил подобное. Я не понимала, почему и что он точно имел в виду, но я чувствовала себя особенной.
Отец огляделся по сторонам и снял большую спортивную сумку с плеча. Достав оттуда шесть бутылок из-под лимонада, он выставил их на поваленном стволе дерева и, снова подхватив сумку, пошёл дальше. Я поплелась за ним, как послушный щенок.
Уже два года я стреляла по мишеням и банкам в лесу. Тренировки отца были беспощадны. За каждый промах пятьдесят кругов вокруг Озёрска, двадцать отжиманий и сто приседаний, к сотне, что я и так выполняла каждый божий день. К концу дня руки и ноги отваливаются и я совершенно не чувствую тела, зато в школе я начала сдавать все нормативы за раз.
Этот год был последним в школе. Одиннадцатый класс в тринадцать лет. Это странно даже для меня, но учёба давалась мне до безумия легко. В следующем году я поступлю в военную академию по рекомендации папы и на целых четыре года уеду из дома. Порой мне казалось, что он делает из меня одного из своих солдат.
Я обернулась назад и нахмурилась.
— Я не попаду с такого расстояния из пистолета, отец.
Он не сбавил хода и продолжал идти.
— А ты и не из пистолета будешь стрелять.
Проявлять излишнее любопытство было бы глупо. Задай я ещё один вопрос, и было бы плюс пятьдесят кругов.
Мы остановились в трёхстах метрах от того места. Я уже не видела тех бутылок. Подозрение, что отец решил меня сегодня загонять до смерти, зашевелилось червем в луже. Он снял с плеча чёрную сумку, снова открыл её… И достал оттуда винтовку.
— Знаешь что это такое, Морковка?
Бесит это прозвище. Я была ярко-рыжей, как мама. Почти такого же цвета как морковь и отец всегда меня так называл.
— СВУ. Модификация СВД. Более бесшумная и лёгкая.
Отец улыбнулся.
— Верно. Но она также уникальна, как и ты. Мои ребята работали над ней очень долго и улучшили до идеала. Попади в те бутылки.
Я взяла в руки винтовку и примерила её к себе. Лёгкое. Удобное. Когда-то его задумывали для защиты, а теперь оно стало орудием убийства.
Дальность СВУ позволяла сделать выстрел на таком расстоянии, но впереди было множество деревьев. Я не видела цели! Эмоции начали кипеть внутри бушующим вулканом. Так. Соображай, Виктори! Она улучшена. Что именно улучшено, он не скажет. Остаётся только узнать самой.
Я сверилась с солнцем и прикинула, где должны быть эти бутылки. Эх, придётся мне сегодня бегать гораздо больше ста кругов.
Вскинув винтовку, я припала к прицелу. Нахрена он мне нужен? Я видела ствол дерева. Это невозможно! Злость, обида и ярость начали кипеть во мне. Да, плевать! Буду бегать столько, сколько будет возможным, пока не свалюсь замертво!
Я швырнула снайперку в отца, которую он тут же поймал одной рукой.
— Я не вижу цели! Это бред! Дебилизм! И война ваша тоже бред! Не будет её! Хватит!
Отец отвесил мне смачную затрещину и снова сунул в руки винтовку.
— Не матерись. Стреляй.
Да чтоб тебя! Не глядя, я выстрелила в том же направлении, в каком метилась до этого. СВУ слегка дёрнулось в руках и прозвучал лёгкий, еле слышный выстрел. Отец поднял бинокль с шеи и посмотрел туда. Да он издевается!
— Молодец, Морковка. Минус пятьдесят.
Я ослышалась? Я попала? Да не может быть! Я прижалась к прицелу и с замиранием уставилась на отверстия размером с кулак в ряде деревьев. Пуля раздробила пять толстых стволов, разнесла вдребезги бутылку, и остановилась глубоко в огромном валуне. Невероятно.
Я отсоединила магазин и вытащила одну пулю. Никогда таких не видела. Она состояла из какого-то неизвестного мне сплава и собрана из шести частей.
— Что это? — спросила я, посмотрев на отца.
Он усмехнулся, скрещивая руки на груди.
— Титан. После соприкосновения с предметом она оставляет в нём часть, которая оснащена взрывчатым веществом, способным разнести тело в клочья. Это оружие единственное в своём роде, Морковка. И оно твоё. Вы идеально подходите друг другу.
— Я попала, потому что мне повезло…
— Нет, Виктори. Ты попала, потому что знала, куда и как стрелять инстинктивно. Такой навык только у прирожденных снайперов.
Я опустила глаза на пулю калибра 7,62 в своей руке, которая даже не умещалась в ладошке.
— Оно слишком мощное.
— Поэтому ты должна научиться управлять этой мощью. Ты должна знать точно, кого убить, а кто должен жить. Иметь в руках оружие, это не значит быть убийцей. В мире есть гниль и от неё нужно избавляться, но есть люди, которые вынуждены выживать среди этой гнили. Ты поймешь это, как только увидишь.
* * *
Титановая СВУ с титановыми пулями. Я была в восторге от такого подарка. Тогда. Сейчас эта ноша давила на меня всей своей тяжестью. Убийственное оружие способное пробить танк и разнести его вдребезги, если попасть в нужное место. Тогда я считала, что отец хотел защитить меня, но не всё так просто.
Виктор был сложным человеком. Он никогда ничего не делал просто так. Все его поступки и действия были просчитаны на множество ходов вперёд. Он был хуже Гитлера. Доставал невозможное из невозможных мест. Весь наш бункер был обделан этим титаном и залит литой сталью. Огромный муравейник уходил глубоко вниз под гористую породу этих земель. Пробраться туда можно было лишь по приглашению.
Горы оружия, тяжёлая боевая техника, у нас был даже небольшой самолёт, но теперь в этом всём не было смысла. Спасать больше некого. Люди погибли или погибают до сих пор. Долгих тридцать дней. За это время, землю должна быть уже чиста от людей, но я ещё видела нескольких. Охотники. Бандиты… Волки. Сорокаградусный мороз. Это новый мир. Новая эра. Эпоха антиутопии.
До ушей донёсся мужской смех и я остановилась. Солнца ещё не было и в пролеске, неподалёку, я увидела костёр. Лагерь? Я подняла бинокль с шеи и вгляделась. Четверо мужчин у костра… насилуют девушку и насмехаются над ней. Бьют. Пьяные ублюдки. Обдолбанные укурышы. Ещё одна гниль. Но был ещё пятый. Он стоял в стороне. В руках дымилась сигарета. Он не смеялся, не участвовал в шикарном событии своих дружков и был безоружен. И ему это веселье было не по душе. Мрачный взгляд был обращён в мою сторону. Он видел меня. Как же глупо я поступила. Задумалась и попала прямо под нос.
Я повесила Сайгу на плечо и сняла винтовку. Что ж. Видимо, сегодня всё-таки кому-то придётся умереть. Или же это будет мой конец. Долгожданный и такой желанный. Я прицелилась и выстрелила в одного из четверых. В того, что был в девушке и заносил руку для удара.
Кисть его руки упала на белоснежный снег. Пуля улетела дальше, пробивая стволы деревьев. Отчаянный крик боли спугнул с деревьев ворон и туша повалилась на бок. Я убью вас не сразу. Я буду мучить вас. Наслаждаться вашей болью. Ощущать вашу кровь в ноздрях. Я ваш палач. Ваша расплата. Мгновенная карма.
Второй сидел рядом на корточках и изумлённо пялился на раненого друга. С тобой будет скучно. От тебя я избавлюсь. Голова разлетелась на кусочки. Никогда не узнаешь, сколько у человека мозгов пока их не разбрызгает, не размажет пулей по снегу. У него их было мало. Труп без головы упал рядом с девушкой и раздался ещё один вопль. Да ну нафиг! Истеричная тварь. Ты пережила насилие молча, а тут у тебя второе дыхание открылось?
Третий поднялся и повернулся в мою сторону. Зря приятель. В руках заблестел калаш. Длинная очередь вперемешку с яростным… визгом? Что вы такое, ребята? Группа поддержки футбольной команды? Его пули просвистели совсем рядом, скидывая с головы капюшон. Не будем рисковать. Уже достаточно воплей. Его голова разлетелась так же.
Четвёртый… Где четвёртый? Убегает. Его ноги по пояс утопают в снегу, но он бежит. Как умирающий лебедь в замедленной съёмке. Никогда не бегите от снайпера. Вы только подохните уставшими и потными. От головы осталась лишь макушка черепка. Тело упало вперёд, пролетев пару метров.
Пятый.
Ты всё также стоишь. Смотришь на меня. Рискуешь. Ты не поднял оружие с земли. Не защищаешься. Ты ждёшь своей смерти? Ты хочешь этого? Что с тобой не так? В мрачных глазах пустота… Пустота и в моей душе. Мы не похожи, нет. Ты другой. Я вижу, что в тебе нет зла. Отец был всё-таки прав.
Я опустила винтовку и направилась к костру. Они умрут все. Все, кроме одного. «Пятый» должен жить…
«Ты рождена для этого, Виктори. Ты мой самый лучший монстр.»
Источник: Официальная группа в ВКонтакте