Галарина
Собираясь в этом году в Черногорию, я предполагала посетить «Дом художника» в Которе и взять интервью у его основателя Марата Гельмана, известного галериста. Списалась с ним через фейсбук, и меня пригласили в город Будву на открытие новой художественной галереи.
Поскольку я готовилась, то прочла много материалов, связанных с черногорским проектом Гельмана. Когда приехала в Будву, оказалось, что в связи с ожидаемым рождением очередного первенца Марат недоступен. Удалось поговорить с художником Павлом Братом и узнать, что открытие галереи переносится. И в разговоре услышала знаковое для меня словосочетание «постиндустриальный барьер». В свое время, прочитав книги футуроло-га С.Б. Переслегина, часто размышляю о будущем, и не только личном, но и социальном. Основная идея в моем видении мира в том, что человек – существо социальное. Мы созданы так, чтобы не быть по одному! Но в нашем мире все перевернуто с ног на голову, со всех сторон на нас льется информация, что каждый сам за себя, что каждый должен построить карьеру, что каждый должен пробиваться, идти по головам, не обращая внимания ни на кого и ни на что. Однако наши «сокровища» – машина, одежда, косметика... – все теряет свой вес, когда ты остаешься один. Высокий модерн с его битвами и бросками, мегапроек-тами и эпическими стройками выродился в усталый постмодернизм, развернувший ценности от борьбы к жизни, от созидания к потреблению, от героики к повседневности, из завтра в сегодня и вчера.
Помните эту восходящую иерархию: экономика – политика – культура? Я с ней не согласна. Приближаясь к человеку, сложнее добиться от него понимания того, почему голод или сытость, нищета или достаток вообще зависимы от воздушных замков, где эта «культура» укрепилась. Как правильно говорит режиссер-мультипликатор Юрий Норштейн: «Беда в том, что сегодня страна не направлена на культуру, которая разливалась бы в обществе и давала бы другое осознание жизни. Сегодня страна истребляет не только жизнь, истребляет творческую идею. А это гораздо большее преступление». Сегодня, в эпоху торжества экономики, эти слова кажутся пустыми: кому нужен дух, когда погряз в кредитах? Но дело в том, что обладающий духом может свершить что угодно (так учит история); обладающий кредитами (как правило) может их только выплачивать (и то не всегда).
Дешевый жир (cheap fat) отменил социальные революции. В гетто пухнут от сытой бедности. Представьте, бедность может быть сытой, рыгающей. Справедливо и для Нью-Йорка, и для Парижа. Эта суррогатная пища, конечно, отправит тебя на тот свет раньше срока. В США гетто почти всегда – территория диабета. В Гарлеме он у половины взрослого населения. Диабет и астма. Но главное, люди в гетто лишены возможности мыслить.
Лишены возможности осознавать происходящее, осознавать, что превращаются в биомассу, в студень из костей и мяса, в полуфабрикат для так любимых детьми чикен-наггетсов. Я боюсь социального равенства практически всего населения Земли перед отсутствием цели, смысла и содержания жизни.
Ведь креативный класс – это не те, которые смотрят умные фильмы, читают умные книжки и потребляют прочую культурную продукцию, недоступную для людей попроще. Креативный класс – это те, кто такую продукцию создает. Поговорив с уроженцем Воронежа, питерским художником Павлом Братом о рифах и мелях постиндустриального барьера, о фазовом переходе одного этапа развития общества в другой, я убедилась, что русские художники готовы к дивному новому миру, где 99% процентов работающих будут заменены роботами. А что будут делать обычные люди без цветовой дифференциации штанов? Только очень юные существа могут поверить в слова песенки из фильма «Приключения Электроника»: «Вкалывают роботы – счастлив человек». А взрослому человеку очень важно как-то реализовать себя – амбиции, планы, идеи, иначе – погружение на дно депрессии. Павел уверенно ответил: «Все люди станут художниками». Глядя на черногорцев, их общественный уклад и высокое качество жизни по новой шкале вполне можно поверить в его фразу. Идя по красивому городу Буд-ва среди шумных толп многоязычных туристов, улавливая часто русскую речь, ты дышишь розами и олеандрами, любуешься яркими домами и картинами местных художников, замечаешь, что даже граффити в Черногории невероятно позитивны и продуманы.
А сколько радости принес нам мини-зоопарк: куры, павлины, лебеди, смешные кролики не томились в тесных клетках, как у нас, а вальяжно обживали сквер перед автостанцией. Очаровывают новостройки, бережно накрытые пленкой, без всякой грязи вокруг них. Даже общественный туалет в парке, облицованный снаружи крупной галькой, выглядит как арт-объект. К заказу в кафе дают крошечные пече-нюшки в умилительных коробочках в подарок. Красивые, вручную связанные, традиционные шерстяные кофты и только недавно придуманные забавные сувенирчики в скорлупках из грецкого ореха. Да, тут каждый житель – первозданный художник и свободно найдет, куда реализовывать время и энергию при наступлении грядущей роботизации. А вы предполагали, как учат в школе, что социум развивается только по стадиям общественных формаций, типа феодализм, капитализм, социализм, шведский социализм...
Так вот, социум развивается и по другим линиям, например, признание всеобщности страдания мира и возможности для всех выйти из этого страдания – эту линию помимо буддистов сейчас активно прорабатывают этические вегетарианцы. Есть линия формирования любви и привязанности, – начну Эрихом Фроммом и закончу Гордоном Ньюфелдом «Теорией привязанности». И у черногорцев с их открытостью, отсутствием заборов, способностью моментально отзеркалить другого человека, небольшим расслоением общества, с сохранением индивидуальных умений и домашних производств должен получиться плавный переход в грядущее. Когда жизненной необходимостью становится получение человеком не власти, а любви. Ведь постиндустриальное государство – некий символический союз территорий, имеющих общую историю и желающих сохранять связи и общие возможности. – #перипетии #жизнь #проза #литература #театр