Михаил Казиник известен во всем мире как классический музыкант, культуролог, публицист, ведущий авторских теле- и радиопрограмм. Он разработал свою методику преподавания для детей и основал «школу будущего». Его взгляд на систему образования, историю, культуру значительно отличается от установленных критериев и канонов.
В Краснодаре знаменитый скрипач и культуролог провел два концерта. В зале Кубанского казачьего хора состоялся семейный концерт «Чудесные приключения музыки» для взрослых и детей. Второе выступление в рамках проекта «Я обнимаю Вас музыкой» Михаил Казиник провел в Краснодарской филармонии имени Г.Ф. Пономаренко благотворительную лекцию-концерт для воспитанников детских домов.
Сайту «Деловая газета.Юг» удалось побеседовать с музыкантом и узнать его мнение о том, как должны учить детей в школе, и почему только классическая музыка по-настоящему воспитывает человека.
- Сегодня любовь к классической музыке не распространена у современной молодежи, в обществе в целом. Можно ли привить эту любовь?
- Я это делаю всю свою жизнь, у меня миллионы поклонников, в том числе, молодежь. Сколько людей просмотрели мое выступление в Федеральном Собрании (14 июня 2017 г. - прим. ред.), среди них было три четверти молодежи. Во все времена у классической музыки была небольшая группа поклонников. Эта музыка принадлежала правящему классу. А у рабочих и крестьян всегда были свои песнюльки-танцульки, своя попса. Всю историю человечества. Еще Мандельштам писал: «Разноголосица какая в трактирах буйных и в церквах». Ничего в этом страшного нет. Единственное – для того, чтобы страна могла существовать, нужен другой процент этих людей.
- Если мы говорим, что классическая музыка образовывает, воспитывает, может ли это дать другая музыка?
- Классическая музыка построена по законам музыки сфер. Вся система классической гармонии закодирована на человека космического, человека вечности. Если мама любит Аллу Пугачеву, а дочь с ума сходит от Леди Гаги, то между ними наступает конфликт отцов и детей. Как только мать и дочь склонятся над прелюдиями и фугами Баха, проблема отцов и детей отменяется, потому что у Баха нет времени. И при матери был Бах, и при дочери был, и при прапраправнуках, пока цивилизация стоит, будет Бах. Нет, кроме классической музыки, такой музыки, которая была бы актуальна на все столетия. Поэтому речь идет об уровне постижения искусства. Сегодня время комиксов, но разве они отменяют картины Рембрандта? По-прежнему картины Рембрандта и Рафаэля несут свет, смысл.
- Сегодня молодые музыканты часто утверждают, что для их творчества профильное образование ни к чему. Как вы считаете?
- Смотря, музыкант какого жанра. Одно дело поп-музыкант, другое дело – джазовый музыкант, и абсолютно другое – это музыкант классический. Без глубочайшего образования во всех сферах искусств, настоящего музыканта не получить. Он будет просто нажимальщиком на клавиши или на струны. Настоящий классический музыкант – это человек, который осваивает все непреходящие ценности цивилизации, планеты. Поэтому я, когда учу детей, я очень большое внимание уделяю поэзии, литературе, скульптуре, живописи, архитектуре. Они учатся отличать уродливое от прекрасного, и это очень серьезно.
- В интервью вы часто упоминаете, что современные школы надо менять. В чем, на ваш взгляд, главный их недостаток, и чему в школах должны больше уделять внимания?
- Представьте, что мы сидим с вами и будем сидеть так два часа. Первые десять минут я буду говорить вам о поэзии Пастернака, вторые десять минут – о прикладной математике, третьи десять минут – о климатических условиях Краснодарского края, следующие - о посадке картошки квадратно-гнездовым способом. Где-то к пятому разу вы почувствуете, что, у вас в голове каша. Потому, что вместо того, чтобы почитать стихи Пастернака, а рядом с ним Мандельштама, я начинаю говорить про квадратно-гнездовой способ. Вот это наша школа. Это школа очень, очень старая, тех времен, когда носителем информации был учитель, единственный. Потому что у него дома стояла книжка «Методика проведения уроков истории для 5 класса», он по этой книжке и работал. А у учителя географии была методика по географии. Учителя были не взаимозаменяемыми, потому что у них разные книжки на полках. Теперь любой нормальный учитель может провести любой предмет, кроме, конечно, точных наук. Информация сейчас вся, мировая, планетарная, вечная находится в интернете. И теперь в этих условиях учитель любого гуманитарного предмета, он выглядит очень смешно.
- Отвечает ли требованиям современного мира ваша школа «7 ключей» в Челябинске?
- Челябинская школа не существует теперь полностью как моя школа. Даже когда звонят им, они говорят: «Нет, нет, мы не школа». Дело в том, что их замучили в свое время, отзывали лицензию. Они решили, что будут продолжать работу, но не будут афишировать. К сожалению.
Вообще, если говорить о современном мире и о том, чем может стать Россия, если все будет хорошо, то она должна стать высокоиндустриальной страной. Не сырьевой, а страной, которая производит. А производство всегда требует автоматизации, все больше и больше. Во всех таких цивилизованных, развитых странах в товарном производстве участвует всего крохотный процент населения. Все остальные люди в будущем в таких странах свободны от 8-ми часового рабочего дня. И тогда у них появляются новые профессии: это профессия социолога, психолога, психотерапевта, педагога, поэта, художника, дизайнера, то есть профессии, которые раньше считались ненужными. Давно мир изменился.
Школа же осталась с того времени, в котором была совершенно другая ментальность, другой уровень мышления. Сегодня любой человек, который научился складывать буквы, обладает способностью посмотреть в интернет и получить любую информацию. Если вы хотите узнать высоту Джомолунгма, то вы говорите в телефон: «Джомолунгма высота», он вам выдает: «Высота Джомолунгма 8 848 метров». Не нужно для этого открывать старый учебник или спрашивать у учителя Ивана Петровича, нет.
Следовательно, школа абсолютно никаким боком сегодня не готовит детей к жизни в своей стране, к творческому мышлению. Она не готовит мир к тому, что он на 90% будет гуманитарным, только 10% будут заняты в материальном производстве.
- Как же должна школа готовить детей к такому будущему миру?
- Я готовлю учителей к совершенно другим урокам. Если я у вас спрошу, нужно ли в школе изучать страну Данию? Такая маленькая страна, одна из многих и многих, нужно ли на это тратить время? Изучать ее полезные ископаемые, ее население, где она находится, вы это считаете очень важным? Есть ли какая-то более важная вещь в Дании, ради которой ее стоит изучать?
- Как и в любой другой стране – культура.
- Не просто культура, давайте конкретное имя назовем. Кто великий датский писатель?
- Андерсен?
- Вот. Вот это и есть моя школа. Андерсен – это и есть главное, что дала Дания. И теперь мы начинаем изучать не географию Дании, а место, страну, в которой он жил. Не историю Дании, а как так могло случиться в истории, что именно в Дании появился Ханс Христиан Андерсен. Вот это разница между цифровой школой, общим развитием и конкретным чувством любви. Знания без любви бессмысленны.
Дети рождаются с глазами прозрачными, жаждой знаний. А как же сохранить это, мы ведь выпустим их в эту школу? В школе, вы знаете, у нас учителя при самых низких зарплатах. Они думают, как дожить до следующей зарплаты, как прокормить своих детей. Может ли такой человек быть настоящим учителем? Учитель должен быть спокойным, обеспеченным, жить в прекрасном доме, зарабатывать хорошие деньги. Тогда рождается совершенно другой престиж профессии.
Я не могу изменить политическую систему. Я не могу наказать воров, которые в стране, где все время течет газ и нефть, лишили людей пенсий и приличных зарплат. Я бессилен. Я могу сделать только одно: сформировать новое поколение тех людей, которых мы сейчас рожаем, они должны прийти в другие школы. И тогда пролонгированный эффект начнет действовать, как лекарство. Вы выпили таблетку, боль не пошла, вы звоните врачу, врач говорит: «Примерно к пятой таблетке вы почувствуете облегчение, потерпите». Для того, чтобы что-то изменить в стране, нужно не выступать на площадях, а нужно начать воспитывать детей, формировать детей, создать о-б-р-а-з-о-в-а-н-и-е.
- Планируете ли повторить опыт такой школы в других городах?
- Я сейчас не создаю школы, я воспитываю учителей. Я только что провел огромный семинар с учителями Санкт-Петербурга, огромный семинар с учителями Нижнего Новгорода, только что сделал видеозапись в Москве, где вместе с учителями мы устраивали уроки «школы будущего». В моих школах учитель не имеет права говорить больше десяти минут, если дети не рассмеялись. Вы сами не захотите десять минут слушать неинтересное, монотонное повествование, вам станет тяжело. Поэтому я переделываю школы. Школа должна быть школой-театром, школой радости, школой света. Никаких отягчающих вызовов родителей, плохих оценок, в моей школе все наоборот.
- Воспитанникам вашей школы придется, как и другим выпускникам стандартных школ, столкнуться с тем же ЕГЭ. Как они пройдут это испытание?
- Делай, что делаешь, и будь, что будет. Это суждение сюда подходит. Качественное изменение части материи влияет на всю материю. Я повторюсь, я ничего не могу сделать, я не могу вмешаться ни в военные силы, ни в силы убеждения, я ничего не могу делать с сорокалетними, пятидесятилетними, которые сидят перед экранами телевизоров и слушают ахинею с утра до вечера или смотрят сериалы. Я могу сделать только с теми, кого они родили и кого не успели еще втащить в свой мир. ЕГЭ? Давайте доживем до ЕГЭ.
Я сейчас говорю и думаю о детях, которым семь, восемь, девять, десять лет, до ЕГЭ им еще далеко. Их нужно формировать как радостных, ярких, талантливых детей. И может быть эти дети покажут лучше, чем кто-либо другой, бессмысленность этого ЕГЭ. Во многих странах мира самый главный экзамен при поступлении – это собеседование. Я точно знаю, что в России первое, что нужно ввести: в педагогические университеты поступление должно быть самым сложным. Потом должна быть оплачена эта работа очень хорошо, мы ведь доверяем своих детей этим людям.
- Школу меняем, а что делать с высшими учебными заведениями?
- Тоже меняем, а в них уже начнут свежие силы приливаться из школ, они очень здорово повлияют на вузовское образование. Мне приходится встречаться с профессорами учебных заведений. И как только я предложу, например, на канале «Культура», профессору литературы нетрадиционный взгляд, он тут же его отвергает. То есть все, что не входит в его советское представление, воспринимается как враждебное. Мы обсуждали повесть «Крейцерова соната» Льва Николаевича Толстого. Старый профессор советской школы говорит, что во всем виноват Бетховен, а я говорю о том, что во всем виновата особая форма ревности. И вот знаете, найти точки соприкосновения с профессором мне не удалось. Он стал агрессивен. Вот это вот мышление советское, оно лобовое. С этим нужно покончить.
Иначе нам не угнаться за планетой Земля. Когда побываете в других странах, вы сразу увидите принципиальные различия. Например, проедете всю Швецию и ни разу не увидите, чтобы человек повысил голос. Вы не найдете ни одной двери, которую бы надо было открывать руками. В Швеции нет ни капли нефти, ни капли газа, даже пахотных земель, только на юге чуть-чуть. Откуда у них гигантские выплаты всем пенсионерам, больным, инвалидам? Что это?
Вот поэтому если спрашивать: «Что менять?», я отвечу: «Менять школу, детский сад, систему воспитания». Это будут другие люди, очень гордые, остроумные, способные смеяться над всем, даже над собой и даже над своей страной. Вы скажете: «Смеяться над своей страной?». Это тоже старый миф о том, что человек, который смеется над страной, это враг страны. Человек, который рассказывает о том, какие проблемы, он-то как раз друг. Враг – это тот, кто говорит о том, что все хорошо. Глядя вокруг, он не может не видеть настоящего. Чувство юмора поэтому, одно из важнейших чувств в моей школе.
Наконец, в моей школе кроме парадокса, чувства юмора, есть музыка. Музыка – это особые вибрации, которые так или иначе связывают человека с космосом, с великими мыслительными идеями, расширяют человеческое сознание. Неслучайно все мои опыты и эксперименты показали, что почти у всех нобелевских лауреатов в детстве была музыка - химики, физики, экономисты. А когда они разговаривают, то такое впечатление, что это несколько клоунов или юмористов, они без юмора почти не могут говорить. Их великий мозг, которым они обладают, нуждается в постоянных разрядках.
Моя школа вне конфессий, она не политическая. В ней нельзя говорить про тех, кто лучше, кто хуже. Каждый ученик школы, изучив и понимая все, становится поклонником тех или иных политических течений или партий. Или создает свою. Главное, не стрелять друг в друга.