Тишина
Я дома набираю по телефону номер приятеля. В линии прощелкала седьмая цифра, и я приготовился к обычным в таких случаях гудкам, но услышал:
- Привет, мам! - неуверенно сказал голос девушки лет восемнадцати и месяцев семи.
- Здравствуй! – твердо возразил голос женщины.
- Я-я-я сегодня не приду домой ночевать... вот! - делая ударение на последнем слове, с облегчением закончил голос.
Воцарилась такая тишина, что стало слышно, как на линии чей-то страшно далекий гнусавый бас что-то бубнит без остановки.
- Что значит «вот»?! - с обидой и негодованием проснулась трубка.
Я очнулся от неожиданно ворвавшихся в мою жизнь непридуманных страстей и с усилием нажал «сброс».
*****
Девушка привела меня к себе домой познакомиться с родителями. Оказалось: она рисует картины, мама рисует картины, только папа из любви к искусству не рисует.
С ним я и подружился…
*****
Офис, он один в отделе. Она подходит к его столу, не осведомляясь, удобно ему сейчас говорить или нет, раскладывает свои бумаги, наклоняется и начинает говорить о медиа-плане на будущий год. Взгляд его падает на ее белые в обрамлении синих кружев груди, оголившиеся под блузкой. Она, заметив его взгляд, тотчас выпрямляется, но, вспомнив, что там все в полном порядке, наклоняется и продолжает показывать таблицу…
(начало одного тягостного служебного романа)
*****
- Привет, пропавшая надолго! Как дела?
- Ты знаешь, все хорошо, только денег нет.
(размышлял о загадочной русской душе и вспомнил этот давний телефонный разговор)
*****
Не встреча
Декабрь. «Елки» в самом разгаре. Я иду по подземному переходу в сторону спортивного комплекса «Олимпийский», ничего особенного от жизни не жду. Почти сталкиваюсь с девушкой лет девятнадцати с морозным детским румянцем во все лицо.
- Привет! - с напускной укоризной говорит она мне. - Ну что же ты не звонишь?
- Э-э-э, извините, но я вас пока не узнаю.
- Да брось ты свои штучки! - с готовностью все простить продолжает девушка.
- Нет, я совершенно серьезно. Мне приятно вас видеть, но, поверьте, в первый раз. Кстати, а давайте для надежности познакомимся снова!
Улыбаюсь. Молчит. Смотрит снизу вверх. Медленно на ее лице начинает преобладать выражение недоумения, переходящее в сомнение, и она начинает допускать, что уже минуту говорит с абсолютно незнакомым мужчиной. «Но как такое может быть?!» - написано на ее лице.
И мы с ней расстались… не до завтра, не до выходных – навеки! Я уже никогда не расскажу ей о своем давнем открытии: есть всего несколько десятков типов человеческих лиц, все остальные — только их вариации, а она не расскажет мне о человеке, так похожем на меня.
*****
«Замуж пока не вышла, хотя никто и не предлагал».
(из письма женщины семидесяти двух лет своей старинной подруге, уехавшей в Австралию)
*****
На переднем плане — две семейные пары. Слева — пожилые, с удовольствием улыбающиеся загорелые иностранцы, по-летнему просто и удобно одетые. Справа на меня смотрит женщина такими счастливыми глазами, какие бывают у женщин, когда они счастливы за всех, кого опекают: за мужа, за сына, за невестку, за внука… и за себя. Моложе своего возраста лет на пятнадцать. И, наконец, крайний справа — муж с тусклым виноватым взглядом приглашенного на чужой праздник. Я знаю: она еврейка, он русский. На заднем плане — праздничное сияние кафельных стен, то ли аквапарка, то ли бассейна.
(фотография из ответного письма подруги, уехавшей в Австралию)
*****
Одну очень уважающую себя актрису в телевизионном интервью спрашивают: «В 90-е годы вас буквально в каждом фильме раздевали... Как же так?» Она, не задумываясь, отвечает: «Время такое было».
Я спокойно прослушал это, а на другой день громко смеялся... и над собой тоже.
*****
Работала в соседнем отделе женщина, я думал лет тридцати пяти: всегда усталая, одинаково одетая во все темное, глаза поднимала от пола только когда с ней здоровались… Что-то не вижу ее в последнее время. Мне сказали: «Так она уволилась. Защитила диплом в институте и уволилась».
- В каком еще институте?! – поразился я грубости своей ошибки.
Сергей Селихов
Из книги «Женщина Москва»