«Аборигены убили заезжего миссионера» — подобная фраза навевает мысли о книгах Жюля Верна и Луи Буссенара про приключения в далёких заморских странах, вызывает в памяти пожелтевшие страницы затёртых до дыр томиков, гамак на даче и игры в индейцев в лопухах. Что-то экзотичное и очень давнее. Однако, это вполне современная и весьма недавняя новость, не вызвавшая особого фурора, но замеченная СМИ: на Северном Сентинельском острове, принадлежащему Индии, относящемуся к архипелагу Андаманских островов, что в Бенгальском заливе и Индийском океане соответственно, 16 или 17 ноября сего, 2018 года, был убит аборигенами некий Джон Аллен Чо — 27-летний житель Алабамы, США.
Сентинельцы — одни из последних землян, ведущих практически первобытный образ жизни в самом аутентичном виде — охотники и собиратели, не знающие металла, и как некоторые уверяют, не умеющие даже добывать огня, только якобы сохраняющие тлеющие головни в глиняных горшках. И это наверное один из самых закрытых и неизученных народов на планете — по причине невозможности: они попросту убивают пришельцев, не хотят иметь с ними никакого дела. В свою очередь правительство Индии относится к этому с пониманием и остров закрыт для посещения, как утверждает пресса, даже просто съёмка аборигенов является уголовным преступлением. Впрочем, как понятно из вышесказанного, посетить и тем более что-то снять там весьма проблематично. Аборигены, завидев пришельцев, ведут себя довольно типично: стреляют из луков. Так погибло уже по крайней мере несколько человек, от учёных до случайных браконьеров. Когда после цунами в 2004 году над островом пролетел вертолёт, чтобы посмотреть не случилось ли чего с местными, они и его отгоняли стрелами.
Чего же там забыл Джон? Хотел проповедовать слово божье. Причём, как пишут — в порядке самодеятельности, он не был направлен какой-либо организацией. Вообще на островах он бывал и ранее, видимо вступив в контакт с более дружелюбными племенами, но, надо думать, его сердце терзало такое упущение — запретные сентинельцы так и продолжали жить во грехе и невежестве. Местные жители не оценили его пламенной заботы о спасении их душ, кою он проявлял с редким упорством: если верить газетам, в него стреляли и стреляли, а он шёл к ним, пока мог идти и не упал. Местные, не мудрствуя лукаво, отволокли тело на берег и там оставили, видимо, собирались прикопать песочком — так уже бывало, но судя по всему, увидели рыбаков, которые привезли Чо на остров и поспешили скрыться.
Случай из разряда страшных курьёзов на первый взгляд. Однако наводит на ряд мыслей.
Первое что просится на язык — это помянуть незамутнённую уверенность человека белой городской цивилизации в своём праве лезть куда угодно, не считаясь ни с чем, кроме тараканов в собственной голове — что проще было бы назвать тупостью, глупостью и наглостью. Мне в связи с этим вспоминается относительно недавний международный скандал, вызванный смертью американского же молодого человека в северокорейском заключении. В Штатах пресса просто из штанов выскакивала, на теме оттоптались все какие могли пропагандисты.
Но, если посмотреть непредвзято, то проблемы на свой тухес молодой человек поднял полностью сам. Насколько можно понять, он решил похвастаться дома трофеем, добытым в сердце тоталитарного режима и содрал со стенки какой-то плакат или что-то ещё из наглядной агитации. И, вероятно, сделал это достаточно варварски и цинично. Можно конечно попенять корейским товарищам за идолопоклонничество, но представим, что вы здесь у нас стали бы на постой и решили в качестве сувенира выломать кусок иконы из красного угла. Хозяева вас бы не поняли. Вот корейцы тоже не поняли и пришили весьма грозную статью.
И ведь у альтернативно одарённого мысли не возникло, что ты вообще-то не дома, тем более вам все уши прожужжали про ужасы тоталитаризма, и что надо себя вести хотя бы осторожно — если уж у тебя нет искреннего уважения к принимающей стороне, то хотя бы малейшим пониманием надо обладать, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят и за нарушение по головке не погладят. Что мамы-папы тут под боком нет, а и были бы — ничего бы сделать не смогли, даже сопли вытереть. Что можно было тот сувенир просто купить в сувенирной лавке или ежели там не нашлось бы, то вежливо попросить местных — и, полагаю, ему тонну всякой наглядной агитации притащили бы. Но нет, мозгов не хватило. Скорее даже наоборот, считал доблестью, вроде тех дурацких приколов, которые постоянно отчебучивают школяры и студенты. В результате — удобное, но закрытое помещение в уединённом месте, скорее всего обострение какой-то хронической болячки на фоне стресса — и откачать его уже не смогли. И, кстати говоря, уместно вспомнить, что всяческие санкции против КНДР мешают ей в том числе покупать медицинское оборудование и лекарства. Так что местные доктора во многом ограничены не столько по сиволапости, сколько по отсутствию физической возможности.
Вроде бы разные совершенно случаи — а видится в них что-то очень общее. Хохмачи сказали бы, что оба — претенденты на лавры премии Дарвина. Но тут проблема более обширная, чем личная глупость. Ситуации демонстрируют жизнь в современном мифе. Глобализация создаёт иллюзию доступности и унификации, а жизнь обеспеченных слоёв в современной городской цивилизации, особенно в т. н. развитых странах, рождает беспечность. Интеллектуально не обременённый обыватель, особенно если у него есть немного деньжат (а туры в экзотические места отнюдь не для бедняков), чувствует себя везде кумом королю и чёрту братом, а имея за плечами в основном культурный багаж комиксов, супермаркетов и вечеринок, тупо переносит привычки своего окружения на остальной мир. И бывает неприятно удивлён, когда этот мир ему громко говорит «Welcome to real life!» Как видим — иногда удивляются до смерти.
Впрочем, тут видится и наследие колониального бремени белого человека с его презрением ко всему чужому и инаковому, с безудержной страстью навязывать всем свои порядки.
А с другой стороны тут можно углядеть и иную грань того же мифа — веру в первобытный рай и живущих в нём в единении с природными корнями простодушных, но таких гордых и независимых туземцев. Прямо вспоминается «Аватар». И умиляет трепетная забота об их покое местных правительств и международных организаций, которые самой страшной опасностью считают возможность заражения аборигенов чужими инфекциями, вследствие чего надо всячески ограничивать с ними контакты.
Это, конечно, благостная картинка, умиляющая современного европейца — дескать, милые дикари живут, как им нравится, они выбрали Свободу — свободу от стрессов и выхлопных газов, шума и пыли больших городов, бесконечной погони за деньгами, всего того дурдома, которым является наша жизнь, и они отстаивают эту свободу как могут — разве это не может не восхищать?
Недавно антрополог Дробышевский ездил в Африку и рассказывал о том, как побывал в гостях у племени хадза. Очень интересный на самом деле рассказ и такие уголки — последние остатки нецивилизованного мира — настоящая находка для антрополога. Хадза, в отличие от сентинельцев, вполне доброжелательны, миролюбивы, достаточно гостеприимны и, как можно понять, вполне довольны своим положением и местом в мире — насколько они вообще его понимают.
Всё это великолепно. Но, если подумать, места обитания таких племён — это ведь не порталы в чистое неприкосновенное прошлое, а это буквальные окраины нашего мира, населённые людьми, вытесненными на его периферию более вовлечёнными в мирские дела соседями. Те же сентинельцы и джарава ведь не просто так прячутся в лесах. По сети ходит расхожее утверждение, что они там живут якобы 60 000 лет в изоляции. Что вызывает изрядные сомнения. Есть сильное подозрение, что они скорее ещё более одичавшие относительно предков потомки согнанных с насиженных мест ещё в колониальные времена жителей архипелага. С ними англичане не церемонились, а в середине 19 века ещё и устроили там каторгу, куда ссылали зеков из Индии. Всё это очевидно не способствовало процветанию местного населения. Насколько можно понять, сейчас его буквально поштучно считают.
Более цивлизованные времена тоже не принесли жителям Андаманских островов особого счастья. Как пишут, для племени онге, от которого осталось человек около ста, серьёзнейшей проблемой является алкоголизм — что довольно типичное явление, известное по столкновению с «цивилизацией» коренных народов евразийского севера, американских индейцев. Надо думать и прочие «культурные» влияния тоже дают не менее ядовитые плоды.
Такие народы пытаются охранять, создавать какие-то особые условия, зоны и резервации. Но получается парадоксальная ситуация: с одной стороны, современный мир им ничего не может дать, не может сделать счастливей, чем они есть, а с другой — получаются этакие особые природные зоопарки — если не сказать концлагеря, где основными экспонатами являются живые люди, которые не имеют толком доступа к современной медицине или вообще его не имеют, к образованию, ко всем пресловутой цивилизации благам, достижениям культуры, вообще знаниям. Да, вот по сю пору есть люди, которые не знают что Земля круглая, что она вообще планета, которая вертится вокруг себя и Солнца, а оно — звезда, один из мириад раскалённых огненных шаров, несущихся во Вселенной, и наверное таких земель и их солнц множество, и на каждой люди ломают голову над сложнейшими загадками космоса и жизни, бьются над тем как преодолеть безумные пропасти пространств, ограниченность себя и косной материи, пишут поэмы, картины и симфонии, снимают кино и создают скульптуры. Неужели их болото неведения — это свобода и счастье? Неужели можно высокопарно рассуждать о каких-то достижениях цивилизации, успехах науки и техники, и прочих тому подобных вещах, пока есть те, кто в принципе об этом ничего не знает? И не может знать, и не может узнать. Разве это рай? Нет, это скорее ад.
А ведь как удобно записать кого-то в «автохтоны» и на этом основании отгородить их от бурного и опасного потока жизни. А заодно себя от каких-то особых трат.
А сколько ещё таких, которые вроде бы приближены к цивилизации, но по сути обитает на её задворках, даже будучи в самой непосредственной близости? Которых уже никто не охраняет, даже лицемерно, которых всячески доят и обувают и которые тоже весьма далеки и отстранены от всего космического величия природы и высот человеческого духа?
И таких безысходных тупиков, в которые заводит существующее общественное устройство, с каждым годом не становится меньше, а скорее ещё больше.
Ведь если посмотреть на, скажем, вышеупомянутую КНДР — то в какие страшные инфернальные тиски оказался зажат её народ: на внешнюю угрозу он вынужден был отвечать таким жёстким сплочением при крайне ограниченных ресурсах, что оказался по сути в тюремной камере. Конечно, тамошняя жизнь крайне далека от пропагандистских страшилок, но даже самая комфортабельная тюрьма всё равно остаётся тюрьмой. «Свобода» в нынешних условиях означает пустить полнейший разор в страну, на которую тут же накинутся и чужие живоглоты, и быстренько народятся местные, по сравнению с которыми нынешние захребетники — просто светочи гуманизма и добродетели, а оставаться как есть — значит тихо гнить, пока само не рухнет.
А во что превратились Афганистан, Ирак, Ливия, Сирия, Палестина? Там ведь ни конца ни края не видно и очевидно, что никаких вообще шансов существующая мировая система им не даёт вообще, это ужас без конца, и из самих себя там выродить что-то более разумное, не говоря про доброе и вечное, практически невозможно. Да и чего далеко ходить, у нас самих есть такие котлы, в которых варится безнадёжность — не будем пальцем в карту тыкать, вы их прекрасно знаете, и знаете что это надолго, учитывая краткость нашей жизни, для живущих сейчас поколений — практически навсегда. А таких котлов с их чёртовым варевом будет всё больше.