Автор: Андрей Старцев
Серые стены молчали уже три дня, и сколько бы Алекс ни вглядывался в них, она не появлялась. Дверь открылась, в прихожей упала вешалка. Пришел сосед Толик - наглый, в белой майке и со щетиной на впалых щеках. Взял из холодильника бутылку пива, кетчуп, позавчерашние пельмени и сел за стол.
- Ну чего? – многозначительно спросил очкарик, с маниакальным блеском в глазах вглядываясь в его лицо и жадно смакуя холодные пельмени в кетчупе.
- Разогрел бы. Микроволновку сам ведь чинил.
- И так сойдет. Она появлялась? Стены гудели?
- Нет.
За окном стеной стояла метель. Зима яростно наступала на город, мороз день ото дня крепчал. Отрицательный ответ поверг Толю в уныние.
- И почему мне так не везет? Хоть бы раз пришел, когда она здесь.
Сосед, а по совместительству единственный друг Алекса, был высоким, рыжим и астеничным. Вкупе с веснушками и научными убеждениями он был ярким примером человека, толком ничего не имеющего, но всегда уверенного в своей правоте.
- Толик, я хочу задать тебе вопрос, - сказал Алекс, глядя в потолок.
- Задавай.
- Почему ты мне веришь?
Рыжеволосый инженер почесал затылок, хлебнул пива и причмокнул губами.
- Ну, понимаешь…
Все рассуждения Толи, начинавшиеся со слова «понимаешь», обычно были долгими и обстоятельными. Исключительную деловитость Анатолия Гавриловича при этом никто в упор не замечал, знакомые Толи просто считали его занудой.
- Я совсем не отрицаю того, что твой рассказ о девушке, проходящей через стены, больше похож на бред сумасшедшего. Более того – поначалу, если ты помнишь, я так и сказал. Но как физик и как мечтатель я не могу исключать вероятности того, что кто-то в мире нашел способ изменять материю, ее структуру…
Друг пустился рассуждать об атомах и их таинственных свойствах, но Алекс уже не слушал.
«Может, он и прав. Может я не сумасшедший. Может…»
- Эй, ты слушаешь?
- Извини, задумался, - честно сказал Алекс.
- Ты себя запустил. В зеркало давно смотрелся?
- А ты?
Толик хмыкнул.
- Утром. Просто работаю последнее время много.
- Я тоже, - Алекс кивнул на пестрящий красками холст, - жаль только это никому не нужно.
- Так может, выйдешь уже из этого транса и начнешь рисовать портреты, как раньше?
- Толя, рисуют дети. Рисунки. А художники пишут картины.
Толя снова хмыкнул.
- Принципиальной разницы не вижу, но оно и не в моей компетенции. Что она тебе сказала в последний раз?
Алекс помрачнел.
- Сказала, что синий – ее любимый цвет. А сама была в белом. Странно, да?
- Не знаю. Странности - по твоей части. Я за логику и здравый смысл. А поэтому настоятельно рекомендую: встань уже на ноги, помойся, причешись, побрейся и ищи заказы. Или найди работу. Сейчас дизайнеры нужны.
- Да дался мне этот дизайн! – Алекс сердито сдвинул брови.
- Зачем тогда учился? – отозвался с усмешкой Толя.
- Мама посоветовала. Сказала: «Леша, ты хорошо рисуешь, а с математикой у тебя плохо – иди на дизайнера». Она конечно права была, да только… кроме тебя из нашего класса кто-то еще работает по специальности?
Толя задумался.
- Маша Карпатина стала ветеринаром, а Витька Климов сразу ушел в армию, на контракт. Про остальных не знаю.
- Сдается мне, остальные сейчас как я, - пробурчал Алекс.
Толя оторвался от пельменей, посмотрел на друга странным взглядом и вздохнул.
- Ну, это вряд ли.
А после встал, аккуратно взял тарелку без пельменей – грустное зрелище! - и понес ее на кухню. Алекс перевел взгляд с потолка на стену. Ничего. Миг спустя с кухни, словно из другого мира, раздался голос Толи, заглушаемый звуком льющейся из крана воды.
- Если стены снова начнут резонировать и издавать звуки на низких частотах, ты обязательно мне позвони – я прибегу.
Появившись в дверном проеме комнаты, инженер поправил очки и почесал щетинистую рыжую щеку.
- Но пока что я, наверное, пойду. Ко мне еще Маша Карпатина вечером приехать должна. Умыться надо, побриться опять же…
- Серьезно?
- Да. А ты думаешь, откуда я знаю, что она ветеринаром работает? Недавно в автобусе встретились, разговорились, ну и вот, - Толик сделал неопределенный жест руками.
- Молодец, очкарик.
Толя хотел было сказать «спасибо», но передумал и ушел. Алекс усмехнулся, посмотрел в окно.
- Еще одна муза. Еще один из нас пропал.
***
Ночью снег перестал идти. Намело большие сугробы, они отражали свет луны, и ночь была необычно белой.
Ее рыжие волосы мелькнули перед взглядом Алекса, когда он засыпал. Зеленые насмешливые глаза уставились на него откуда-то сверху.
- Бу! Напугался? – она хихикнула.
Алекс улыбнулся, присел на кровати и скинул одеяло на пол. Он был в джинсах и куртке. Рядом, на спинке стула, висел вязаный шарф.
- Нисколько. Я тебя ждал. Ты обещала мне прогулку, кажется?
- Да!
Она вынырнула из стены. На ней было белое пальто, в руках - плитка шоколада.
- Хочешь? Очень вкусный.
Алекс принял из бледных рук половину плитки и кивнул.
- Пойдем на набережную. Там сейчас красиво, увидишь.
Голос музы звучал звонко в тишине однокомнатной квартирки на окраине города, и Алекс тут же вспомнил, как оказался здесь впервые. Те же серые стены… Ничего не изменилось, кроме, пожалуй, появления в этих стенах одной странной девушки.
- Пойдем.
Она схватила его за руку, и они полетели. Летели сквозь стены, мимо них мелькали чьи-то лица, в ушах свистел ветер. Летели до тех пор, пока Алекс не понял, что стоит на твердой земле, а перед ним – река.
- Вот мы и здесь.
Луна светила ярко, и он видел огненно-рыжие волосы своей музы, ее силуэт, и то, как она смотрит вдаль, на застывший лед.
- Ты был на море?
- Нет. А ты?
- Однажды. Жаль, что тут не лето, и только река. Хочу снова на море оказаться.
Алекс хотел было спросить, почему она еще не там, но не стал этого делать.
- Мой сосед очень интересуется, как ты проходишь сквозь стены.
Она странно на него посмотрела, и Алекс смутился.
- У тебя синие глаза. И картины у тебя очень красивые.
- А у тебя красивая… ты.
Девушка засмеялась.
И потом они шли вдоль реки, разговаривали, шутили. Время летело, снег атаковал город. Снежинки падали и таяли на руках музы, а она смеялась и смеялась…
Утро наступило внезапно, бросив на стены яркие пятна света. Глаза Алекса были широко открыты, он вскочил с кровати и побежал к холсту.
***
Прошло восемь лет. На большой выставке известный художник Алексей Еремеев встречал своих гостей. Его друг, директор труболитейного завода, Анатолий Гаврилович Хворыкин, пришел в кампании жены и ее сестер – все, под стать Толе, высокие и рыжеволосые.
Мужчины пожали друг другу руки. Вспомнив, что не виделись много лет, они посмеялись, обнялись и похлопали друг друга по спинам. Толик поправился, обзавелся бородой, но в целом остался таким же.
Его спутницы – жена и ее младшие сестры, с вежливостью смотрели на художника и улыбались.
- Знакомьтесь, это Алексей Петрович Еремеев, мой старинный друг, художник, чьи картины мы с вами здесь можем видеть.
- Очень приятно – Алекс кивнул дамам и предложил гостям отправиться в ресторан, чтобы отпраздновать встречу.
- А знаете, у вас и правда красивые картины, - бойко сказала сестра жены Толи. - «Синие глаза» мне особенно понравилась. Синий мой любимый цвет. Цвет моря.
Ее собственные, зеленые глаза лучились добротой, а рыжие волосы казались огненными в свете люстр. Она улыбнулась – словно увидела кого-то давно знакомого, но безнадежно забытого.
- А вы были на море? – задал он ей вопрос, словно рядом не было ни Толи, ни его жены, ни другой ее сестры.
- Только однажды... В детстве.
Алекс улыбнулся.
Нравится рассказ? Поблагодарите журнал и Андрея Старцева подарком, указав в комментарии к нему назначение "Для Андрея Старцева".