Летом 1981 года я с группой поднялся на «Приют 11», намереваясь спуститься на лыжах с Эльбруса. Но погода резко испортилась и планы сорвались. В гостиницу набилась масса народу из разных стран. Немцы, чехи, поляки, китайцы, американцы – общим числом более сотни человек. Метель разбушевалась такой силы, что всякие движения вниз и вверх были смерти подобны.
У всех кончились продукты, и мне пришлось подкармливать всю эту орду иностранных восходителей. Участники моей группы чисто по-русски делились всем, что имели.
На третий день дежурный спасатель Абдул подошёл ко мне:
– Давая отойдём, чтоб никто не слышал нас.
– Что за тайны мадридского двора?
– Снизу сообщили, что непогода надолго. В «Интуристе» начинается буза из-за задержки иностранных групп. Как назло, рация барахлит. Выручай, ты здесь самый опытный, знаешь все ледники и трещины. Больше я никому не могу доверить. Надо спускать людей вниз. Сам понимаешь, ответственность огромная. Случись что, головы полетят. На кону – честь государства.
Я слегка задумался. Уж слишком большая ответственность. А с другой стороны – не молодым же ребятам идти в буран с кучей иностранцев.
– Хорошо. Я спущу людей, но при условии: никто не должен мне мешать, что бы я ни делал.
– Спасибо, дорогой, я в тебя верил всегда. Все инструктора в твоём распоряжении.
– Давай без высоких слов. Собери людей, мне надо поговорить с ними.
Через несколько минут человек шесть инструкторов, в основном кавказцев, а так же переводчики, были собраны в кабинете спасслужбы.
– Мне поручено организовать спуск групп. Прошу выполнять все мои указания беспрекословно. Каждый займёт своё место в колонне. Вы все понимаете ответственность. В такой буран всяко может случиться. Особое внимание на переправах через трещины. По два человека на перилах. Предельная осторожность. А сейчас нам надо связать перекидные мостки, хотя бы парочку. Ты и ты, – сказал я двум инструкторам, – мостки снимаете и переходите в голову колонны. Парни, вы работаете в паре с ними на перилах. Ты, Давлет, находишься в центре колонны, отслеживай дистанцию и темп движения. А ты, Серёжа, – обратился я к русскому парню инструктору, – будешь страховать меня. Приготовь «двадцатку», обвязки, карабины, ледорубы. Не бежать, но и не ползти. Проверьте у всех снаряжение и особенно обувь. Какие вопросы?
– Да всё ясно Славик. Ты нас знаешь!
– Потому и собрал, что знаю. Вон Исмаил, кроме девчат, ничего не видит под ногами.
Все рассмеялись.
– Ладно, парни, с Богом, и не расслабляться.
– С Аллахом, – вставил кто-то из парней.
– Ясно дело, с Аллахом, – улыбнулся я. – Абдул, постарайся наладить связь и сообщи вниз, чтобы подавали автобусы на поляну. Думаю, что часов через пять мы будем внизу.
Часа через два колонна была готова к движению. Видимость – нулевая. Проверил посписочно всех участников спуска. Через переводчиков дал последние указания.
– Все туалетные дела сделать до начала движения. Идти след в след. Никаких выходов в сторону от колонны. На переправах выполнять команды страхующих инструкторов. Шаг в сторону, могу и в лоб дать. Команды передавать по цепочке. Надеюсь, «Стоп» и «ход» все поймут. Интервал – два шага.
За многие годы хождения в горах вырабатывается особое чутьё склона, снега. Даже по звуку снега чувствуешь опасность. Я шёл впереди с небольшим отрывом, прощупывая каждый сантиметр поверхности снега ледорубом. Не видя ледника, я примерно помнил, где начинаются открытые трещины, которые могут быть заметены снежными мостами. Первый мост обвалился сразу же. Пришлось сделать дугу. Второй мост оказался надёжным, но на всякий случай я попросил ребят подстраховать.
Через час ходу сделали остановку. Возвращаюсь вдоль колоны, которая растянулась метров на двести или больше. Одна немка подвернула ногу, но мужественно шла, опираясь на лыжную палку. Попросил парней взять её рюкзак. С большой неохотой поляк взял рюкзак, и мы продолжили движение.
Ходить вдоль колонны приходилось постоянно, чтобы проверить, нет ли отставания или каких либо проколов. Буря не утихала. Люди замерзали, но не ныли.
На одной из трещин чешка отказывалась идти по обледеневшей доске. Видимо очень устала и ноги её не слушали. Она села на снег и заплакала. С большим трудом парням удалось её перетащить через трещину. Надо сказать, что в такие минуты человек находит внутренние резервы и делает невозможное. Главное его поддержать и заставить поверить в свои силы.
Когда впереди сквозь тучи показались скалы, идти стало легче. А выйдя на каменистую тропу, идущую вниз к станции «Мир» и далее к «Маятнику», я с облегчением вздохнул.
На поляне Азау колонну ждали представители турагентств, чиновники, переводчики. Все суетились, кричали, смеялись, плакали.
Когда мы с парнями спустились вниз, многие группы уже уехали. Ко мне подошёл чиновник из «Интуриста» и долго тряс руку.
– Спасибо, Вячеслав Васильевич, спасибо. Я думал, скандала не миновать. Шутка ли, случись чего!
– Вон им спасибо скажите, – показал я на парней-инструкторов.
Подошла немка, которая подвернула ногу. На немецком, с примесью русских слов она стала благодарить меня, обнимая за шею:
– Вячеслав, я думала, что там умру, – всхлипывала она. – Вы наш спаситель.
– Зачем же умирать? Вокруг так красиво. Вы тоже молодчина, держались мужественно. Счастливо вам доехать
Она пошла к автобусу, помахав на прощанье рукой.
Потом мы с парнями спустились на поляну нарзанов и выпили пива с хычинами[1]. Хычины я всегда брал у Самата, моего давнего приятеля. Он бывший подводник, служил на атомной подлодке. Он уже узнал о нашей эпопее и был рад угостить нас. Так закончился этот день в горах.
[1] Хычи́н — лепёшка из тонкого теста с картофелем и рассольным сыром или мясной начинкой с зеленью, национальное блюдо карачаевцев и балкарцев.
Автор: Вячеслав Черников, источник: Polden другие истории этого автора здесь и здесь
Книга "Мы всё ещё русские" здесь
Другие статьи, рассказы, эссе "Про жизнь" читайте здесь