Небо, с вечера сплошь затянутое тучами, ближе к полуночи разродилось гигантскими хлопьями, которые в считанные минуты приглушили городскую иллюминацию. Не успели первые снежинки коснуться земли, как подул лихой северный ветер. Долгое у-у-ух, еще раз набрать побольше воздуха в легкие, у-у-у-ух! Дунуть, так дунуть! За долю секунды пушистый ковёр играючи взметнулся, в воздухе запрыгали весёлые снежные протуберанцы. И полетело, засвистело, так, что не стало видно неба и земли.
Обитатели метромоста спали и видели дивные сны: их родное гнездовье, такое теплое и уютное, вдруг ни с того ни с сего озарилось ярким светом, стены подернулись дымкой и пропали. Кто-то в ужасе вскрикнул и все разом, не открывая глаза, громко загомонили и засвистели. Хранитель моста, недовольный побудкой в неурочный час, лениво потянулся и неспешно соскользнул с верхних балок, поближе к костру.
Пара поленьев возродила едва тлеющие угли. Взметнувшиеся языки пламени озарили шустрых гремлинов, небольшая стайка которых в одно мгновение оккупировала все самые теплые места. Будить остальных или всё же обождать? Приняв решение лапка Йогана Халкферста сама потянулась к тревожному колоколу.
В это самое мгновение Борей, летящий во весь опор над водной гладью реки, случайно зацепился длинной седой бородой за стропила верхнего свода метромоста. Сила инерции, будто колокольный звон прошлась волной от сводчатых перекрытий до вкопанных в речной ил опорных каменных столбов. Мост выстоял и даже не покачнулся. Главный ветродуй северных широт, гневно насупившись, не глядя рванул бороду, после чего, оставив мочалистый клок, поспешил далее.
Борей - это вам не старик Хоттабыч! Потерянные седые волосяные клочья будто живые змеи одномоментно обвились вокруг огромной несущей балки моста, еще секунда и основание конструкции до самой перемычки подернулось инеем, вспучилось и пропало в бурлящем мареве. Туман, не туман, по виду похоже на улей взбесившихся мохнатых шмелей-альбиносов, внутри которого что-то всё время шуршит и подозрительно стучит. Последнее переполнило чашу терпения и Мост, не выдержав подобного акта вандализма, скорбно закряхтел, застонал на все лады, после чего стал заваливаться в сторону железнодорожного вокзала.
Редкие прохожие, кутаясь от ветра и летящего снега, игнорируя все вокруг, уныло месили снежное крошево под ногами. Более того, метропоезд, следуя с Речного на Школьную в полном соответствии с утвержденным графиком движения, успел не только чудесным образом разминуться со странно вспучившейся, выползшей ввысь, рельсой центральной секции, но и целиком проскочить по тоннелю к подъездным путям. Как раз в это мгновение прозрение настигло стоящего с сигаретой у входа в метрополитен Степанова. Постовой на миг застыл, а потом, следуя многолетней привычке, не рассуждая, рванул к дежурному по станции.
А на платформах уже толпился припозднившийся народ: кто с гулянки, кто с работы. Новоявленные пассажиры лениво прохаживались по перрону, гадая о возможных причинах задержки долгожданных вагончиков. Станционный дежурный, только что заблокировавший движение по станции, судорожно выстраивал в уме логическое объяснение случившемуся. Но его не было! Версии рушились одна за другой. Еще бы, не каждый день к тебе в кабинку ломится постовой с шокирующими новостями о падающих, «Пизанских» мостах.
Оставим пока человечество в покое. Ничего экстраординарного в ближайшие полчаса в окрестностях Речного вокзала не произойдёт: сигнал по цепочке вознесётся в мэрию, а затем ухнет вниз, на голову к тому самому крайнему трудяге-инженеру, отвечающему за исправное состояние конструкций городского мостового хозяйства. Именно его в эту ночь не только разбудят, но и ни свет, ни заря выдернут из теплой постели.
Мост, получив непредвиденный апгрейд, повёл себя очень странно. Нет, первоначально, его состояние полностью соответствовало физическим законам, согласно которым несущее ограждение, лишившись опоры начинает медленно оседать. Не тут то было. Вскоре он прекратил своё скольжение, зависнув под углом 45 градусов. Этот мозгодробительный вид и лицезрел высыпавший на крылечко народ.
Еще удивительнее обстояло дело с внутренними конструкциями. Они искрились, дымились и постепенно покрывались толстой коркой серебристого инея. Через некоторое время мост было не узнать. Вы все слышали историю о летучем голландце. Многие, с ходу нарисуют образ этого призрачного, исчезающего в непонятной дымке корабля, скользящего из никуда в ниоткуда. Теперь летучий голландец был не одинок - мост, составив ему компанию, как будто выткался из тумана с одного берега на другой. Центральных секций у него не было. Вместо них над рекой высилось нечто воздушное, ажурные узоры которого звенели тонкими льдинками на промозглом ноябрьском ветру.
Вышеописанные события пока еще никак не повлияли на коренных обитателей метромоста. Насупленные и ничего не понимающие они, вяло бурча и нехотя переругиваясь друг с дружкой, лениво подтягивались к полыхающему костру. Здесь их уже ждал горячий ужин и чашка крепкого чая. Последнее было совсем не лишним - в гнездовье ощутимо похолодало.
Семейную идиллию оборвало появление странной делегации: Некто, в огромных кедах, плаще и линялых джинсах, в одной компании с почтенного вида баньши и мелким едва-едва возвышавшимся над землей домовым.
Новоприбывшая троица, не соизволив поприветствововать собравшихся, прямо с порога шагнула к огню. Тот, в крупнокалиберной обуви, мельком обежав глазами толпу моментально выцепил из нее старшего и уже обращаясь непосредственно к Халкферсту задал довольно неожиданный вопрос: "А что здесь вообще происходит?", после чего нагловатый субъект развязно уставился на хранителя моста.
Йоган и сам чувствовал всей кожей нечто необычное, в эти самые быстротечные минуты творящееся на вверенном ему объекте. Странные покалывания в спине, постепенно нарастающие от копчика к голове. Казалось, ещё чуть-чуть и позвоночник старого тролля оголится, превратившись в огненный столб. Увы, инстинктивная клеточная память многих поколений хранителей, никак не могла идентифицировать опасность, которая прямо сейчас грозила разрушить его мост. Халкферст довольно долго размышлял, что-то про себя прикидывал и махнув хвостом, с ходу отметал все возможные варианты. За ходом его мыслей самым внимательным образом наблюдали почти полсотни пар глаз. Молча и терпеливо ждали, что скажет старейший хранитель. А слов не было.
Помощь пришла с довольно неожиданной стороны: тот самый баньши, буквально выпавший из ниоткуда посреди общего собрания обитателей гнездовья озвучил еще один, правильный вопрос:
- А какова природа этого явления?
- Что, что!? Непонимающе переспросил его компаньон.
- Я говорю, что почтенный хранитель моста в настоящий момент мучительно ищет причину того безобразия, которое мы только что увидели снаружи. Судя по его виду - ничего подобного ранее никогда не случалось, иначе его генная память уже бы выдала хоть какой-то приемлемый ответ. Значит ситуация явно экстраординарная, более того - это проблема, так как мост вот-вот рухнет в реку. Все тролли связаны со своими мостами, они их чувствуют, я хоть и далек от всего телесного, но тем не менее уже заметил, что самочувствие нашего хранителя оставляет желать лучшего. Следовательно, вполне очевидно, что нужно начать с самых-самых первооснов: выяснить природу случившегося.
Баньши, закончив свою пояснительную речь, перетек в форму стрелы, острие которой указывало на сводчатый потолок.
- Смотрите, на дворе ноябрь, а на крыше, изнутри, образовалась огромная, непрестанно расползающаяся шапка инея. Потом, он медленно, словно размышляя вслух, добавил:
- А как стремительно похолодало в гнездовье, пока мы с вами обсуждали случившееся. Не знаю, как Вы, а Ярвик не даст мне соврать, природа всего случившегося находится вне материального мира. Люди, да и природа, пока еще не изобрели чего-то настолько коварно-необычного в своей простоте. Еще чуть-чуть и внутри балок будет абсолютный нуль, по Кельвину.
Собравшиеся увлеченно загомонили. Вопрос, стоящий на повестке дня предполагал великое множество версий, концепций и предположений. По сути, сейчас в этом зале происходил импровизированный мозговой штурм.
Деликатно отойдем в сторонку, и пока обитатели гнездовья кучкуются малыми групками, о чем-то спорят и бурно жестикулируют, с вашего разрешения представлю широкой публике героев моего повествования:
Ярвик
Владелец огромных кед, выбравший в качестве домашней резиденции купол городского театра оперы и балета. Естественно, что с той поры к нему надежно прилипло прозвище "Призрак оперы". Никто уже и не вспомнит к какой ветви малых народцев принадлежало его семейство. Сегодня все они - редкий, ныне уходящий вид, представители которого в штучных экземплярах встречаются в самых необычных и нехарактерных, точнее, неудобных для поселения местах. Появление Призрака в этом месте, конкретно в то самое время было совершенно стихийным. В район метромоста Ярвика привели торговые дела: за четверть часа до этого он удачно выменял у местного торговца раритетную шестерню к одному из своих гнездовых механизмов.
Йоган Халкферст
Потомственный хранитель моста: и к этому славному имени и почтенной фамилии мне добавить нечего, разве лишь только то, что едва ли не все самые известные транспортные сооружения и путепроводы на планете земля отданы на попечительство представителям этого рода.
Баньши
Не знаю, есть ли у него имя, тем более фамилия. Даже среди нечисти эти создания выделяются своей невероятной замкнутостью и любовью к сюрреализму. Многие коллекционеры семейных историй и приданий строят фантастические догадки на их счет, например, что это одна душа, воплощенная в розрозненных энергетических коконах, "наш" Баньши - был похож на темно-синий сгущённый ночной туман, при всём при этом довольно интеллектуальный и начитанный.
Остальные - домовые, водяные, полевые, лешие, семейка гремлинов, пара русалок и трио братьев-береговых; вполне обыденная во всех отношениях нечисть, которая довольно редко вникает в дела рода человеческого, да и то лишь постольку, поскольку они касаются малых народцев.
Гнездовье
Общий дом представителей малых народов. Место где просто живут, едят,отдыхают, болтают и греются у костра не только “духи” местности, но и приезжие гости. Добавлю, что среднестатистический тролль, гремлин и даже домовой воспринимает человечество, как часть флоры и фауны: разновидность оленей или деревьев в лесу. Конечно, многие из них могут себе позволить время от времени развлечься, по случаю, весело улюлюкая и шурша, вволю потешиться над струсившим прохожим, но, как говорится, всему своё время.
Первыми нарушили тишину гремлины. Благодаря стараниям их вожака на всеобщее обозрение из каких-то дальних закромов был извлечен древний, пропахший пылью истории, фолиант. Судя по иллюстрациям, пергаментные страницы содержали немало занимательных историй, большинство из которых можно было относить к досужим выдумкам религиозных фанатиков раннего средневековья.
Мелкотравчатый гремлин, упорно дергающий Ярвика за рукав, что-то назойливо щебетал на своём птичьем наречии. Затем, улучив момент, выхватил книгу и отбежав на несколько метров принялся сосредоточенно перелистывать страницы. Его не трогали и в скором времени он возбужденно подпрыгнув рванул к баньши. Последний, посмотрев на картинку озвучил самую первую версию творящихся вокруг метромоста беспорядков:
- В этой летописи времен крещения Руси, которую брат Византий вел в ходе своего послушания в Ипатьевском монастыре, рассказывается о чудесах, творящихся в этих диких краях почти тысячу лет назад. Непонятно, как сохранилась до наших дней эта книга, но тут подробно описывается, с каким наплывом “нечисти” и производных пришлось воевать христианским священникам, после того как последние язычники навсегда скрылись в таёжных дебрях. Среди ужаса и тьмы, ранее сдерживаемых волхвами, есть упоминание о палатинских шершнях, которые в считанные секунды уничтожали все металлконструкции, броню и оружие религиозных воителей. Судя по описаниям, это как раз наш случай - яркое свечение, а потом полное исчезновение железных предметов из поля зрения.
- Что за бред? Возмутился Хранитель моста. Даже самым несмышленым феям и бестолковым русалкам с ранних лет известно, что все ветви малых народцев и люди заключили перемирие на вершине великой горы Меру. Последний раз его нарушили в год прихода Великого ледника. И я не верю, что с тех пор еще когда-либо найдутся желающие нарушить правила вселенских хранителей. А тут едва ли не военная сага, с подробным перечнем ключевых битв и описанием трофеев.
- Насколько явствует из книги: прямых вооруженных столкновений и не было, равно как и человеческих жертв, ну разве что действительно косвенных и совершенно случайных. Ни один цивилизованный тролль, леший, банник, водяной и даже пакостливый гремлин на этих страницах не упоминается. Вся летопись посвящена борьбе с простейшими, переходными формам, живущими на грани нашего и человеческого мира. Более того, зачастую - это неодушевлённые, но имеющие биологическое происхождение организмы. Так называемые чудовища. Высказавшись, Ярвик, опять уткнулся в пергамент.
Лиха беда начало: версии, самые фантастические предположения и донельзя абсурдные теории посыпались на голову собравшихся как из рога изобилия:
- Шершни, точно шершни! Они самые. Намедни, один такой и меня чуть не загрыз - пожаловался береговой своему приятелю. Спускают их с поводка где попало, а эти кровожадные скукоженные чудовища спят и видят, как бы вцепиться в бок беззащитному прохожему!
- Да не шершень это, а шерпей! Весело заржал, его приятель.
- Это всё людские проделки, вечно они нам исподтишка пакости делают! Обиженно гнули свою линию лешие. Впрочем, с учетом того, с каким размахом в нашей стране проводятся лесозаготовительные работы - определенный резон в их словах всё же был.
- Давайте обойдемся без мистики и прочей чепухи. Равно как и банального сочинительства детективных и прочих историй. Мост вот-вот завалится. И будет совсем неважно, из-за чего по итогу мы все останемся без дома. Мы попросту теряем время! Йоган, утратив надежду найти простой выход из бредовой по сути ситуации, одним волевым взмахом руки перекрыл поток креативных откровений.
- Предлагаю искать причину через следствие. Вперед выступил ещё один местный авторитет: сумасшедший изобретатель - гоблин Солман. В темно-зеленых перчатках с крагами и такого же цвета нечищенных высоких ботинках. Весь его облик - и гоблинское шарообразное туловище незаметно перетекающее в мясистую башку с резкими, будто вырезанными из камня чертами лица, и оранжевый комбинезон - всё твердило на высокой ноте: худосочный апельсин! Такой же заводной и никогда неунывающий Солман умел радоваться жизни даже сидя в своей пыльной, пропахшей машинным маслом и древесиной лаборатории. Да, вчера никто и не задумывался как полезны его изобретения, а тем более склепанные вручную гениальные механизмы. Машины, способные веками выполнять свою загадочную, непостижимую уму работу: чистить и полировать шестерни, дозировать порции жидких и сыпучих реактивов, своривать стыки конструкций, трезвонить на всю округу через равные промежутки времени контаты Бетховена и многое-многое другое. Что-то внутри подсказывало конструктору, что именно сегодня тот самый звездный час его изобретений.
К сожалению, слова изобретателя просто утонули в общем оре голосов. На данном витке развития событий публика оказалась не готовой к конструктивному решению проблемы. Как раз в этот момент в гнездовье скорбели, ой, не просто скорбели: собравшись в одну кучу усиленно шурупили и митинговали. Кто за то, чтобы вмешаться во всё это дело, кто за срочную эвакуацию всех обитателей метромоста:
- Мост рушится, пора объявлять великий исход! Хором бузили гремлины-провокаторы из левого угла.
- Мы никуда не сдвинемся с места, это наш мост и мы должны разделить его судьбу. Мы остаемся! Упрямо перекрикивали их из правого угла вредные гоблины.
- Я не хочу опять обустраивать своё гнездышко! Я так выгодно торговала рыбой! И что же - всё пропало!? Разорялась сидя на ступеньках огромная и печальная русалка.
- Как же это внезапно и трагично! Закатив глаза вторил ей меланхоличный леший.
- Ааааа! Мы все, все здесь перемёрзнем! Срывались на грохочуший визг банники и подлешие! Многие из них гостили в гнездовье в особо длинные и морозные зимние ночи.
Крики, гомон, визг. Волна страстей неминуемо двигалась к финишной потасовке. И тут мост, опередив всех, сказал своё веское - баамм, пол вздрогнул и как-то удивительно изогнулся. Его ажурная мелкоячеистая решетка заискрилась и пошла морозной испариной.
-Что это? Выдохнули спорщики. Возросшая критичность ситуации мгновенно отрезвила толпу...
- Разве Вы не чувствуете, как накренился пол!? Крикнул хранитель.
Легендарная фраза: пора объявлять эвакуацию. Благодаря едва ли не каждому голливудскому блокбастеру мы все слышали её едва ли не сотни раз. Думаю ваше воображение успело нарисовать представительного пожилого западноевропейца, который слегка задумчиво смотрит куда-то в грядущее и пафосным голосом вещает... Затем наплывает закадровая картинка толпы бегущих людей, воцарившаяся повсюду паника захлестывает не только мирное население, но и спасателей. Всё это на фоне первых разрушенных зданий.
Именно эту легендарную фразу уже мысленно отрепитировал хранитель моста и только лишь он открыл рот, как был бессовестно, просто по-хамски отброшен из вектора внимания воплем из задних рядов: - Бежим, спасайся кто может!
И нечисть побежала. Скорее, скорее, хватайте пожитки и к выходу. А то не успеем и все погибнем здесь, под завалами. Большая часть присутствующих спешно рванула к своему спальнику - скорее, скорее, спасти не только свою жизнь, но и свои немудрёные пожитки.
Видя открывающиюся перед ним картину всеобщей паники Солман невзначай сунул руку в топорщящийся огромный карман своего оранжевого камбинезона. Секунда и в его руках заискрилась огромная петарда. Которую он одним ловким движением метнул к выходу из зала. Ба-ба-х! Малодымная шутиха, пару секунд покуролесив у входной двери с оглушительным звуком рванула к потолку, где и расцвела яркими звездами. От неожиданности все застопорились. У дверей образовалась растерянная свалка.
Пользуясь минутным затишьем слово взял некий седой тролль с огромными, поблескивающими на кончике похожего на клюв носа очками. Мда, на моей памяти такое происходит впервые. И нам бы спокойно покумекать по этому поводу, но не время, не время. Холод, иней и прочие необычайные явления имеют явно метафизическую природу, посему решение проблемы лежит на стыке человеческого и гоблинского миропорядка. Предлагаю объединиться и сообща искать путь спасения нашего общего прибежища.
- Путь спасения уже найден! Солман, виновник воцарившегося затишья, бешено размахивая руками вприпрыжку затараторил:
- Если вы помните, последние два года я работаю над уникальной машиной, которая умеет не просто фиксировать происходящие вокруг явления, но и обрабатывать данные, то есть самостоятельно думать. Так вот, незадолго до этого, пока все спали я проснулся пораньше и рванул в лабораторию, в надежде без помех и шума запустить свой пространственный анализатор. И я таки его запустил, но не это самое удивительное. Буквально за пару минут до переполоха оптика моих приборов зафиксировала стремительно движущийся объект, который сразу был идентифицирован мной, как потусторонняя сущность. Эта сущность просвистев под сводами ненадолго там задержалась, а потом помчалась дальше. Так вот, почти сразу после этого мой анализатор стал резко попискивать, с окружающей средой стали происходить странные вещи, очевидцами которых вы все и являетесь. Мне нужно ещё совсем немного времени, чтобы установить происхождение, а возможно и имя этой сущности, ведь их не так уж и много по свету.
- Но нам срочно, прямо сейчас нужен план спасения. Немного резко перебил гоблинский монолог Ярвик. Мост вот-вот рухнет. И что нам делать?
В это момент словно бы невзначай и ниоткуда на сцену опять выплыл баньши.
- Я дико извиняюсь за вторжение, но данные уже готовы. Если приборы не врут, то под мостом пролетал Борей. Я уже связался по своим каналам и мне сообщили, что да, причина ЧП - клок потерянных волос из бороды ветродуя. К счастью, остановить процесс можно, для этого нужно всего лишь рассогласовать мезотропную структуру новообразования. Выражаясь простым языком - наш мост сейчас представляет собой огромную, заледеневшую батарейку. Только это не просто батарейка, а накопитель, который у себя внутри аккамулирует прорву энергии. И чем холоднее, тем этой энергии больше, тем больше снега будет притягиваться и оседать вокруг моста. Именно такой вот стихийный аккамулятор стал причиной Великого ледника или как его называют люди - ледникового периода. Тогда для его оттаивания слишком долго собирались старейшие и мудрейшие герои нашего народа. У нас, увы, лишнего времени нет. Только представьте себе - сейчас наш мост как гигантский электромагнит, который вытягивает из воздуха водяной пар в радиусе 10-15 километров. К утру здесь будет студёно и не протолкнуться от оседающего снега, а уже через трое-четверо суток город накроет лавина снега. Нужно как можно быстрее прервать процесс замерзания, например, при помощи печки, которая активирует и расшатает молекулы в паранормальных новообразованиях, при этом статичная, законсервированная энергия высвободится и трансформируется в тепловую баню, которая постепенно растопит лед.
Собравшиеся загомонили. Солман, Ярвик, Баньши и Хранитель сбившись в одну кучу тихонько обсуждали детали будущей операции. И вот, когда первые впечатления отхлынули, обитетели гнездовья будто единый организм прервали разговоры и молчаливо уставились на стихийно проявленную лидерскую группу. Не заставляя себе долго ждать вперед выступил Хранитель моста.
- Мы ещё раз обсудили сложившееся положение вещей и даже наметили в общих чертах план спасательной операции. Увы, из-за обилия неизвестных вести речь о более детализированном плане пока рано. Как почетный Хранитель моста и опекун гнездовья я обязан принимать решения, максимально отвечающее интересам моих подопечных, то есть Вашим, но сегодня, как мне думается, исключительный случай, когда мы должны решить - остаёмся ли мы в деле или тихо спасаемся бегством лишь издали наблюдая за приближающейся катастрофой. Закончив на этой торжественной ноте свою речь Йоганн Халкферст немного посторонился, пропуская вперёд Солмана.
- Многоуважаемые домочадцы, буду краток: кто за то, чтобы уйти - отойдите по правую руку, те кто хочет остаться - пройдите по левую руку. Лишь только он это договорил как присутствующая масса народу забурлила и разбилась на два лагеря, между которыми метался вовсе уж заморенный зверёныш. Смешно сказать, он и вправду походил на ту самую обезьянку из сказки: куда податься, к умным или красивым?
Среди нечисти нашлись не только нигилисты, но и вполне себе сознательные спасатели вселенной. Первые уже готовы были проследовать к выходу и голосовать ногами, вторые пытались уговорить своих ближайших сотоварищей, рисуя перед их глазами последствия поспешного бегства - скованную льдами евразию.
Пока суть да дело, соберутся сильные стихийники и мудрецы, пока договорятся - пройдёт куча времени, вымерзнет вся рыба в реке, все северные леса и тамошние животные. Не только людям, но и малому народцу придётся совсем туго. на кого тогда надеяться?
О том, что человечество с этой задачей никак не сладит говорило вытянутое, донельзя изумленное лицо того самого инженера мостовика-затейника: если бы не хорошая реакция сопровождающих альпинистов, он бы вывалился из люльки в процессе осмотра непонятного новообразования, на месте которого раньше стояли монолитные железобетонные конструкции. Да и шут с ними, конструкциями. Вокруг самого моста творилось нечто страшное: казалось вокруг него на пару километров сгустился густой, киселеобразный, туман. Он клубился и липнул к балкам, оседая на них стремительно растущей шапкой зиндевевшего матового льда. Вопреки всему мост продолжал жить своей новой загадочной жизнью.
Людское сообщество, обладающее такой палочкой выручалочкой, как разделение труда, с равнодушием отвернулось от новоявленной паранормальной зоны. Местное население гораздо больше заботили цены на продукты, а также резкое падение уровня жизни потребителей. Стагнация национальной экономики, кризисные котировки на биржах, скачущий будто заяц-русак рубль: серьезные вопросы надолго приковали сочувствующую публику к экранам цифрового и спутникового ТВ. Проблему паранормального моста удачно спихнули на ответственных и сразу же забыли. Отправили в черный ящик под грифом - «До востребования».
Практически под утро, в непроглядную темень под мостом полезли хищные стрелы подкативших автокранов. Какие-то балки, плиты - в общем наращивал обороты до тошноты обыденный, упоительный в своей безудержной глупости, цивилизованный подход к решению важных проблем. Не хватает только дородного чиновника в сопровождении всезнающих специалистов и референтов.
Впрочем, а вот и они. Представитель мэрии, инженер мостовик и прораб. Чуть далее кучкуются альпинисты и бригада строителей. Все курят, неспешно переговариваются и делают прогнозы. Несмотря на обилие дипломов о высшем образовании достоверная причина локального искривления несущих балок и перекрытий до сих пор не установлена. Зато выдвинута масса гениальных предположений и теорий.
Мы же, уважаемый читатель, по обилию материалов, техники и размаху спасательной операции можем с уверенностью предположить, что руководство города дало добро на сооружение временных удерживающих подпорок. Если судить объективно и непредвзято, то данная конструкция, напоминающая жуткий экзоскилет из второсортного фантастического боевика, была чем-то вроде припарки для всем известного обитателя морга. Как с точки зрения банальной эрудиции, так и здравого смысла, но! Подобные мероприятия спасли не одну карьеру: пара серьезных документов с обширным перечнем мероприятий быстрого реагирования, а также массив данных по задействованным людским, материальным, топливным, транспортным и прочим ресурсам.
С изнаночной стороны нашего пространственного измерения наконец-то воцарилась тишина, митинг закончился, его результатом стал единовременный стихийный налог на тепло. Согласно пункту №1 протокола голосования, абсолютно все обитатели метромоста в качестве аванса приравнивались к почетным ветеранам труда и обязывались в ближайшие три часа отработать биологическим генератором в лаборатории Солмана. Последний, не дожидаясь исхода голосования, умчался в свою экспериментальную лабораторию.
Второй пункт всеобщего протокола предусматривал введение чрезвычайного положения в гнездовье. Дисциплинированные тролли сразу же поспешили зафиксировать всё происходящее в протоколе собрания.
Третий пункт формировал спасательную команду. В её состав вошла семейка гремлинов, Ярвик, Солман, а также несколько леших и домовых для организации устойчивого разведывательно-спасательного снабжения. Вполне естественно, что главным распорядителем спасательной операции назначили Хранителя моста, который сразу же поспешил разделить свой непомерный груз отвественности с введения новой административной единицы - бессменного титулярного советника в лице Баньши.
Помимо персонала для реализации задуманного требовалось хорошо проветриваемое помещение в шаговой доступности от точки, с которой начало распространяться неизвестное науке явление. Под эти требования идеально подходили пустоты верхнего уровня, аккурат над рынком, со стороны Речного вокзала.
Уже через полчаса на импровизированной монтажной площадке закипела работа. Сновали туда-сюда новоявленные спасатели и снабженцы: кто с ведром, кто с тряпкой, кто просто с перевязанной бечевками охапкой хлама.
В углу, возле неприметной расщелины скворчал на огне солидный медный казан. Воздухоток не успевал откачивать прогревающийся воздух и в скором времени воздух сборочного цеха наполнился аппетитными запахами доваривающейся похлебки. Послав в лабораторию за Солманом и Ярвиком первого подвернувшегося под руку мелюзгу, Хранитель моста неспешно расположился возле костра.
Когда большая часть ужина уже переваривалась в желудках на площадку ворвалось "инженерно-конструкторское бюро". Зажав под мышкой рулон ватманов Солман бурно жестикулировал, едва ли не на пальцах пытаясь что-то то ли объяснить, то ли доказать своему оппоненту. Душевное равновесие уже покинуло Ярвика, но он, прилагая массу усилий, не сдавался, находил всё новые и новые аргументы в пользу своей концепции строительства тепловой пушки.
- Мы не можем игнорировать множество рисков, возникающих при стремительно нарастающем тепловом ударе. Нужно искать пути более мягкого, постепенного воздействия на аккумуляторные образования.
- Пожалуйста, не забывай, что мы не можем устраивать из нижних помещений жаровню. Более того, у нас нет времени для строительства экспериментальной модели. Мы просто бредем в неизвестном направлении, отчаянно надеясь на успех непроверенного практикой агрегата.
Наука умалчивает, на чем всё-таки успокоились спорщики, но широкой публике был представлен чертёж вокруг которого в сей же час развернулись сборочные работы.
На протяжении трёх часов любопытствующей публике приоткрывалась то одна, то другая грань или узел загадочного агрегата.
Гремлины, деловито порхающие между станинами, шуршат и чем-то дребезжат среди куч металлического хлама. Мерно, по небольшой траектории в застоявшемся воздухе раскачивается осветительный плафон. Его свет искоса падает на огромную доску с рисунком странного оборудования и какими-то непонятными чертежами. На стуле восседает председатель и задумчиво вперившись в потолок деловито подбивает ровные колонки цифр.
В стороне, мечется от одной стены к другой главный конструктор проекта. Пока всё идет по плану, но подобный агрегат собирается впервые.
Первым проблеском удачного запуска явился огромный кожух, который вручную, по опорам, подняли и, будто колпак, одели на солидную станину, тем самым закрыв стройные ряды каких-то трубочек, пружинок и зубчатых передач. Затем, всей командой также неспешно и основательно завинтили все крепежные болтики новоявленного чуда технической мысли. Финальным этапом сборочных работ стало появление предупреждающей таблички с коротенькой припиской от руки: ВнУТ или Внештатный уловитель тепла.
Очередь к агрегату растянулась на два пролета, ожидающие, оставив за собой «крайнего», тихонько топтались в сторонке. По мере приближения к прикрытой двери кабинета все «донорствующие» закасывали манжету. Те, кто успел выполнить свой общественный долг, кучковались тут же, постепенно их число увеличивалось до преобладающей критической массы, но толпа продолжала прибывать. Присутствующие нервно перетаптывались с ноги на ногу и напряженно ждали, что будет дальше?
Через два часа емкостный накопитель был полон. Настала пора второй фазы спасательной операции, заключительной. Итак, та самая минута, когда у подножия искореженного моста застыли две орды: бригада строителей и команда спасателей. Разные народы, разные культуры. Несмотря на все различия в этот момент они были чем-то неуловимо похожи.
Р-р-раз, в-в-вжик, процесс пошел: заходили ходуном стрелы автокранов, от нагрузки зазвенели на все лады в морозном воздухе стропы. В ближайшие полчаса странный мост должен был спешно обзавестись фантастическим экзоскелетом. Но не срослось.
Если вы думаете, что отличилась вторая бригада, то вы ошибаетесь. Едва представители малых народцев приготовились к пуску установки, как над горизонтом заалел рассвет. Мост поплыл. Нет, он не то чтобы сдвинулся с места, просто его конструкции постепенно становились воздушно-эфимерными, казалось уже не огромный мост, а далекий мираж едва-едва отражается в неровной ледяной толще замерзшей реки.
Спасатели в немом изумлении наблюдали за творящимся у них перед носом чудом природы. Пришла пора и Ярило-солнышко мягко улыбнулся миру. Ночная дымка не выдержав его тепла бесследно испарилась. Облегченно вздохнув, окружающий мир вернулся к своим повседневным делам - еще одна маленькая победа в извечной борьбе света и тьмы. А мост, как ни в чем ни бывало, исправно следуя законам природы обрел прежний облик. Как будто нынешней ночью всем очевидцам этой истории приснился фантастический, ни на что не похожий сон.
Очевидцы события, вначале застыли, затем, справившись с эмоциями, дружно переглянулись и загомонили во весь голос обсуждая случившееся. Сторонний наблюдатель, посмеиваясь, мог бы отметить, как время от времени каждый из участников спасательной команды крадучись легонько щипает себя за руку.
Метромост, будто напроказивший ребенок, с независимым и строгим видом возвышался над рекой. Все его конструкции имели строгое соответствие с утвержденной при сдаче документацией. Придирчивый инспектор, возглавлявший спешно созванную эксплуатационную комиссию, не нашел ни малейших следов стороннего вмешательства, а также иных расхождений в метрических и конструкционных показателях проверяемого объекта.
Лабораторный анализ опытных образцов также не дал никаких зацепок. Официальное расследование случившегося зашло в тупик, а затем мало-помалу заглохло и обросло всякими непонятными справками и результатами лабораторных экспертиз. Через полгода дело отправили в архив. Финальное заседание комиссии постановило:
1. Считать мост эксплуатационно-пригодным.
2. Ответственным лицам провести повторное открытие сооружения для движения.
И на всякий случай, чтобы уж совсем наверняка:
3. Наказать причастных, если таковые найдутся.
4. Принять защитные меры во избежание повторения случившегося.
Последний пункт адресовался руководству метрополитена, которое повздыхав на еженедельной планерке, нашло выход из ситуации: пара абзацев к должностным инструкциям дежурных по станции и проблема решена.
Всего через пару месяцев движение поездов возобновилось в штатном режиме. Мост, храня гордое молчание, вполне добропорядочно соответствовал всем СНИПам, сертификатам и прочей строительной документации.
Мало-помалу шумиха вокруг происшествия улеглась и только очевидцы событий, с опаской и затаенным недоверием продолжавшие исследовать и собирать материалы по метромосту, заметили одну странность: некоторые физико-химические свойства сооружения после этого забавного происшествия как будто рассогласовались с контекстом прилегающей вселенной - чрево метромоста жило своим собственным укладом, не зависящим от внешних погодных условий. В летнюю горячую пору пассажиры метропоезда следующего на тот берег, с удивлением отмечали свежий, будто бы морозный воздух, врывающийся в распахнутые форточки на мостовом перегоне.
Эта история имела последствия не только среди людей. С того самого дня среди коренных обитателей метромоста возникла стихийная мода на блестящие, будто искрящиеся вязаные комбинезоны, меховые телогрейки, маленькие валеночки и знаменитые на весь свет многочасовые чайные посиделки.
Старое гнездовье утратило прежний облик: превратившись за одну ночь в царство свежего морозного воздуха и сияющих слюдяных потолочных перекрытий, которые фантасмагорично преломляли даже самые малые световые всполохи, усиливали их, а после чего методично рассеивали по самым удалённым закуточкам, создавая эффект озарённых ярким солнечным светом витражей.