Михаил Чванов: "Творчество - это тоска по настоящему"

За творчеством и жизнью уфимского писателя Михаила Чванова я наблюдала всегда, начиная с юности, с повести о спелеологах «Лестница в небо». Но как-то издалека.

Боялась приблизиться. Слишком значительными и великими мне казались дела этого человека, темы, поднимаемые им в своих книгах: героические подвиги покорителей Севера на судне «Святая Анна» в «Записках штурмана Альбанова», поиски бесследно пропавшего самолета Леваневского, решившего совершить перелет из СССР в Америку через Северный полюс... Русская, славянская идея, нашедшая отражение во многих публицистических очерках, рассказах и повестях писателя. И, наконец, возрождение Аксаковского дома в Уфе, учреждение грандиозного Международного Аксаковского праздника, на который приезжают известные деятели культуры и литературы, и не только из России. Я не понимала, как может вместить в себя столько путешествий, подвигов, дел, мыслей, поисков и находок, дружб, войн всего одна человеческая жизнь!

Не понимаю и сейчас, как все это может выдержать человеческое сердце! И за ответом на эти вопросы отправляюсь на встречу с Михаилом Андреевичем в Мемориальный дом- музей С.Т.Аксакова.

- Скажите, Михаил Андреевич, каким образом семейство Аксаковых вошло в ва­шу жизнь? С чего все началось?

- Наверное, с досады оттого, что в Уфе оказался под угрозой сноса дом, в кото­ром родился великий русский писатель Сергей Тимофеевич Аксаков, и, кажется, никто этим не обеспокоен. Я думал: на­пишу статью, и все бросятся спасать его... К сожалению моему, кроме краеведов Гудковых, никто даже не пошевелился. Второе: об Аксакове в то время упомина­ли только как о замечательном описате­ле природы, его великие сыновья Иван и Константин вроде бы совсем от другого дерева, а о его сыне, Григории Сергееви­че Аксакове, первом уфимском граждан­ском губернаторе, даже упоминать было нельзя. Так постепенно я втянулся. А в 90-е годы, когда произошел распад стра­ны, я пришел в этот дом работать.

Аксаковы - это даже не прошлое, не настоящее, это - будущее России. Они воплотили в себе образ истинной Рос­сии: семейные отношения не только в семье, но и семейные отношения с при­родой, между народами.

Не скажу, что по жизни я - удачник, но в том, что касается Аксаковых, у меня все получалось, мне всегда помогали самые разные люди. И все больше я убеждался, что кто-то меня ведет по этой стезе. Не­сколько раз я пытался уйти от этого, за­няться чисто писательским делом, писать прозу... Но произошла мистическая ис­тория с возрождением родового имения и храма Дмитрия Солунского в селе На­деждино нынешнего Белебеевского райо­на, где ныне создан известный далеко за пределами России Аксаковский истори­ко-культурный центр «Надеждино».

В 60-е годы прошлого века по приказу твоего отца (Марсель Гафуров, мой папа, возглавлял тогда редакцию республи­канской молодежной газеты «Ленинец» - С. Г.) я поехал в Белебеевский район, чтобы учить местных крестьян сажать кукурузу квадратно-гнездовым спосо­бом. С председателем колхоза имени Карла Маркса Равгатом Тухватовичем

Евбатыровым мы объезжали колхозные поля. Он предложил мне заехать в село Надеждино, дескать, там возле большой дороги разрушенная церковь как гни­лой зуб торчит, и райком партии насе­дает с требованием убрать ее. «На обрат­ном пути заедем к геологам, назавтра с взрывниками договорился». Я стал убеж­дать его не делать этого. «Но церковь не состоит в реестре памятников истории и культуры». Уезжая, я не был уверен, что церковь не будет взорвана, мы договори­лись только об отсрочке ее взрыва, пока я не попытаюсь что-нибудь предпринять.

Вместо статьи о кукурузе я написал статью об аксаковской церкви, об угро­зе, нависшей над ней. Марсель Абдрах- манович криво усмехнулся, но все-таки подписал статью, зная, что за нее его не похвалят, и она была опубликована. И только недавно я узнал, что зам. редакто­ра настучал тогда на меня в КГБ, дескать, я занимаюсь религиозной пропагандой. Но были уже другие времена.

Церковь Евбатыров тогда не взорвал, хотя газета «Ленинец» была для него не указ. Не убрал ее и позже, когда стал пер­вым секретарем райкома партии. Тогда на него давил уже обком партии: «Убирай!»

В позапрошлом году он умер в глубо­кой старости. Незадолго до этого я на­вестил его. И он сказал мне: «Ты знаешь, у нас в роду не было долгожителей. Я - единственный! Наверное, аллах засчитал мне, что я не взорвал русскую церковь».

И вот теперь в Надеждине Аксаковс­кий историко-культурный центр: вели­чественный храм во имя покровителя русского воинства Димитрия Солунско­го, восстановленная на пепелище барс­кая усадьба, в которой ныне Музей семьи Аксаковых, школа народных ремесел, памятник С.Т. Аксакову работы выдаю­щегося белорусского скульптора Ивана Якимовича Миско. Завершали рестав­рацию всем миром попечители Аксаков- ского фонда чуть ли не со всей страны: предприятия «Транснефть-Урал», «Газп- ромтрансгаз-Уфа», Белеебевский молоч­ный комбинат, оборонные заводы Ура­ла и Москвы, русские, татары, башкиры, чуваши, украинцы.

Писательство - это

н- Кстати, я недавно побывала в На­деждине. Это такая красота! И музей Аксаковых, и храм Дмитрия Солунского, и Центр народных промыслов!

-Да. Сейчас Белебей включен во Все­российскую программу развития малых городов России. И мемориальный комп­лекс в Надеждине стал одним из главных звеньев, который делает город Белебей привлекательным не только для турис­тов. В Надеждине родился Иван Серге­евич Аксаков, выдающийся публицист, поэт и общественный деятель. В Надеж­дине провел детство Константин Серге­евич Аксаков. В Надеждине жила Ольга Григорьевна Аксакова, внучка писателя, которой он посвятил знаменитые «Де­тские годы Багрова-внука». Впоследс­твии Ольга Григорьевна Аксакова ор­ганизовала близ Надеждина первую в Башкирии стационарную кумысолечеб­ницу, переросшую со временем в ны­нешний санаторий им. С.Т. Аксакова. В годы Гражданской войны она не ушла с белыми в изгнание, как многие соседние помещики, сохраняя огромный архив семейства Аксаковых. Архив сохранила и умерла от голода в 1921 году. И похоро­нена со своими крестьянами в общей мо­гиле... Непонятно, почему министерство образования республики противодейс­твует тому, чтобы соседней школе в по­селке Аксаково, находящейся между На­деждиным и санаторием было присвоено имя Ольги Григорьевны Аксаковой.

- Михаил Андреевич, я знаю, что вы мо­жете рассказывать об Аксаковых беско­нечно. Но давайте перейдем к теме труда писателя, вашего труда... Что бы вы хо­тели сказать молодым, начинающим?

- Что писательство - это не профес­сия, а образ жизни, судьба. И твоя судьба, и судьба твоих близких будет более счас­тливой, если ты найдешь для себя дру­гое призвание. Писатель, кроме таланта, - это еще биография. Вон Захар Приле­пин отложил в сторону ручку, взял авто­мат и пошел воевать за Донбасс. Но ес­

е пли уж ты почувствовал, что это твое при­звание, и почувствовал в себе талант, будь готов к тому, что тебя не сразу начнут пе­чатать, тем более признают в тебе писате­ля. Умей писать в стол, не отчаивайся, ес­ли тебя не печатают. С одной стороны это может быть свидетельством графоманс- тва, с другой - таланта. Не подстраивай­ся в угоду никому. В свое время свой пер­вый рассказ «Билет в детство» я разослал в 17 различных изданий. И отовсюду при­шел отказ, мол, это графоманство, или рассказ нужно доработать. Прошли го­ды, и этот рассказ без всякой доработки включают в разряд классики русской ли­тературы. Например, недавно натыкаюсь на обзор русской литературы в Германии и читаю: «Михаил Чванов со своим рас­сказом «Билет в детство» буквально вор­вался в русскую литературу 70-х годов, во­шел в ряд лучших произведений русской литературы второй половины двадцатого века...» Важно в пору сомнений мнение большого писателя. Было у меня труд­ное время, когда меня совсем не печатали, поддержал только большой белорусский писатель-фронтовик Василь Быков, в ту пору бывший в полной опале, напи­сав мне при прочтении моих первых рассказов: «Не верьте никому. Верьте своему большому таланту. Но поста­райтесь не распыляться».

Боюсь, что у меня не получилось - не распыляться. Боюсь, что я не оп­равдал его надежд, отвлекаясь от глав­ного, но, в то же время: кто знает, что главное? Чем я только не занимался! Не знаю, какое место я займу в оте­чественной литературе, но вот в географи­ческие справочники моя фамилия вошла - как руководителя спелеологической эк­спедиции, осуществившей первый спуск в пещерную пропасть Кутук-Сумган. В по­запрошлом году МЧС России сделало мне подарок, ровно через 50 лет организовало новый спуск в Кутук-Сумган. Повис я над бездной и думаю: «Зачем мне это надо? Ко­му я хочу что-то доказать?»

Потом были вулканы. Поиск пропав­ших полярных экспедиций. Мне удалось установить, что выдающийся полярный исследователь, штурман в экспедиции на шхуне «Св. Анна», - наш земляк, и про­следить его жизненный путь. По мере то­го, как я находил новые сведения, тонень­кая книжечка «Загадка штурмана Альба­нова», изданная в 1976 году московским издательством «Мысль», с каждым выхо­дом толстела и выдержала, кажется, уже 8 переизданий: в Уфе, Москве, Воронеже, где до моего поиска считалось, что там ро­дился Валериан Альбанов.

- Вы вместе с Эрнстом Мулдашевым ру­ководили всесоюзной экспедицией по поискам самолета Леваневского, пропавшего во вре­мя перелета из СССР в США. Нашли?

- Нет! Исследователи до сих пор лома­ют копья, где его искать. Есть основания считать, что после крушения самолета от Леваневского, после так называемой «пос­ледней радиограммы» продолжали посту­пать радиограммы еще в течение месяца, значит, он бы жив. Но эти радиограммы почему-то были приняты недостоверными или просто-напросто засекречены. Мне удалось найти в архивах, а потом в Якутс­ке лично встретиться с радистом, который получал эти радиограммы. Меня до сих пор пытаются втянуть в эти споры, приглаша­ют на всевозможные научные, в том числе международные, конференции, но на это у меня теперь просто не хватает времени. До­статочно того, что в свое время я нашел эти важные для поиска радиограммы, которые дают возможность сузить круг поиска или даже остановиться на одном районе.#литература #бирск #поэзия #китай #Литература