Что переняли европейцы у гуннов, аваров и хазар?

Иршат Зианбердин

ДЕЯНИЯ АТТИЛЫ

Путь посольства, в котором участвовал Прииск, лежал через Сардику и развали­ны Наисса. Неподалеку от Наисса римс­кий военачальник выдал гуннским послам пятерых перебежчиков из числа семнадца­ти, о которых Феодосий писал Аттиле. На- исс лежал в пяти днях пешего пути от Ис­тры. Несмотря на то что Паннония давно принадлежала гуннам, ставка Аттилы на­ходилась не в самой Паннонии, а на левом берегу реки. Неизвестно, двигалось ли по­сольство от Наисса к Истре прямым путем,

— во всяком случае, судя по описанию При­иска, путь этот (на лошадях) занял очень немного времени. Прииск пишет:

«Здесь перевозчики из варваров приня­ли нас на однодеревки, которые выдалбли­ваются ими из срубленного леса. Они пере­везли нас через реку. Эти челноки не для нас были приготовлены. На них были перевезе­ны попавшиеся нам на дороге множество варваров, потому что Аттила хотел пере­ехать в Римскую землю, как будто бы для того, чтоб охотиться. В самом же деле он делал приготовления к войне, под тем пред­логом, что не все беглецы были ему выданы».

В семидесяти стадиях (примерно в 13 км) от реки посольство вынуждено было остановиться. Эдикон отправился в ставку к Аттиле сообщить о прибывших, и вско­ре к римлянам прискакали посыльные, с тем чтобы препроводить их в лагерь гун­нского вождя. На следующий день послы и сопровождавшие их гунны прибыли туда, где стояли многочисленные шатры Атти­лы. Это место не было постоянной ставкой

— у Аттилы, как выяснилось позднее, име­лось нечто вроде резиденции с деревянны­ми домами, здесь же был разбит кочевой лагерь. Прииск пишет, что римляне хоте­ли поставить свои палатки на холме, но им запретили это делать, поскольку шатер са­мого Аттилы стоял в низине, и они посели­лись там, где им было указано.

К этому времени Аттила уже узнал о том, что на его жизнь готовится покушение, — Эдикон «донес ему о количестве ожидаемо­го от римлян золота и о цели нашего посоль­ства». Удивляет реакция гуннского вождя

— он не задержал послов, не учинил следс­твия, а лишь без объяснения причин отка­зался от встречи с ними и через своих лю­дей предложил им вернуться в Константи­нополь. Причем он разрешил им отложить отъезд до утра и прислал богатый ужин. Для Максимина и Прииска, которые не знали о планах Вигилы, это стало полнейшей не­ожиданностью, и они настойчиво требова­ли свидания с Аттилой. В конце концов они добились своего. Прииск пишет:

«Мы вошли в его шатер, охраняемый многочисленною толпою варваров. Аттила сидел на деревянной скамье. Мы стали не­сколько поодаль от его седалища, а Макси- мин, подошед к варвару, приветствовал его. Он вручил ему царские грамоты и сказал, что царь желает здоровья ему и всем его до­машним. Аттила отвечал: “Пусть с римля­нами будет то, чего они мне желают”».

Остроумный ответ вождя не насторо­жил Вигилу. Аттила же, зная, что пере­водчик собирается ненадолго вернуться в римские земли за золотом для оплаты убийц, не стал препятствовать его отъезду и даже сам послал его туда, якобы для то­го, чтобы содействовать выдаче перебеж­чиков. Гунны фиксировали имена всех пе­ребежчиков за многие годы, и Аттила «ве­лел секретарям прочесть бумагу, в которой записаны были имена беглых». Кроме то­го, Аттила предупредил римлян, что им категорически запрещается делать в его
землях какие-либо покупки, кроме съес­тных припасов, в том числе запрещает­ся выкупать своих соотечественников из плена. «Это было придумано варваром хитро, дабы тем легче изобличить Вигилу в злоумышлении на его жизнь, когда он не будет в состоянии сказать причины, зачем вез с собою золото...».

По этим описаниям Прииска мы мо­жем составить логическую схему судопро­изводства в Гуннском каганате.

Истец: Аттила-каган.

Ответчик: византийский посол Вигилий.

Место производства и дата: 449 год, Ур- да (столица) Аттилы-кагана.

Суть дела: византийский император в со­ставе своего посольства отправляет к Ат­тиле и наемного убийцу по имени Вигилий.

В суде свидетелем выступил сам Вигилий. Он представил плату императора в виде мо­нет и кошелек с именем императора. Атти- ла, как председатель суда, взвешивает моне­ты, изучает кошелек. Свидетельства Виги­лия подтверждаются.

Византийское посольство отрицает эти аргументы, уверяя, что монеты и кошелек ворованные.

Вигилий представляет неопровержимое доказательство — «шартнамэ» (договор, обязательство), подписанное императором.

Таким образом, выясняется, что визан­тийский император посылал послов только с целью убить Аттилу-кагана.

Аттила-каган отказывается от приня­тия письма императора, осуждает одного из послов к смерти, однако, учитывая по­сольскую неприкосновенность, приказывает судить его за этот же поступок по законам византийской империи с учетом решения гуннского суда. Контроль и исполнение реше­ния гуннского суда возлагается на главу ви­зантийского посольства Максимину.

Судебное решение было утверждено Ат- тилой-каганом.

Для наглядности представим особен­ности данного судопроизводства в виде таблицы 1.

Принятие к исполнению судебных ре­шений государственными органами и возможность передачи исполнения реше­ния суда официальному лицу или органу подразумевает существование в Гуннском каганате таких официальных лиц и орга­нов. Ими являлись Кинадар-каганы и их войска «казыйги». Слово это переводится в значении «относящиеся к суду (войска); судебные исполнители».

После отъезда заговорщика диплома­тические дела пошли на лад, — вероятно, Аттила понял, что остальные послы не­причастны к готовящемуся покушению.

Надо отметить, что Аттила поступил ис­ключительно гуманно и дальновидно. На­вряд ли дипломатическая неприкосновен­ность могла распространяться на человека, который сам признался в намерении убить правителя, к которому он был послан для переговоров. Тем более что Вигила был всего лишь переводчиком. Однако и он, и его сын отделались испугом и сравнитель­но небольшой суммой денег. Что касается Феодосия, чье участие в заговоре не вызы­вало у Аттилы особых сомнений, к нему гунн отправил послов Ислу и Ореста, ко­торым надлежало устыдить императора.

«Оресту было приказано повесить се­бе на шею мошну, в которую Вигила по­ложил золото для передачи Эдекону; в та­ком виде предстать пред императором, по­казать мошну ему и евнуху и спросить их: узнают ли они ее? Исле велено было ска­зать царю изустно, что Феодосий рож­ден от благородного родителя, что и он сам, Аттила, хорошего происхождения и,
наследовав отцу своему Мундзуху, сохра­нил благородство во всей чистоте; а Фео­досий, напротив того, лишившись благо­родства, поработился Аттиле тем, что обя­зался платить ему дань. Итак, он нехорошо делает, тайными кознями, подобно дурно­му рабу, посягая на того, кто лучше его, ко­го судьба сделала его господином. Притом Исла должен был объявить, что Аттила не перестанет винить Феодосия в этих про­ступках против него, пока евнух Хрисафий не будет к нему выслан для наказания».

Впрочем, Хрисафий тоже отделал­ся в этой истории легким испугом. Фео­досий не хотел выдавать своего сановни­ка, тем более что «все благоприятствовали ему и ходатайствовали за него». Поэтому император пошел на моральные уступ­ки и сформировал посольство из тех са­мых знатных людей, которых гуннский вождь давно хотел видеть в своих зем­лях. «Евнух послал от себя много золо­та варвару, чтоб смягчить его и тем отвес­ти его гнев». «Таким образом, Анатолий и Ном были отправлены к Аттиле для ук­рощения его гнева и убеждения его хра­нить мир на постановленных условиях». Аттила «из уважения к их сану» встретил
послов у своих границ, чтобы «не подвер­гать их трудам дальнейшего странствия».

«Сначала он говорил с ними надменно; потом они укротили его множеством даров и убедили ласковыми словами. Он поклял­ся в сохранении мира на прежних услови­ях: обязался уступить римлянам землю, ко­торая граничила с Истром, и не беспоко­ить более царя насчет беглых, если только римляне не станут снова принимать к себе других бегущих от него людей. Он отпустил и Вигилу, получив пятьдесят литр золота — такое количество привезено было сыном Вигилы, приехавшим в Скифию вместе с посланниками. Аттила отпустил без отку­па и многих военнопленных из уважения к Анатолию и Ному. Он подарил им ко­ней, звериные меха, которыми украшают­ся царские скифы, и отпустил их».

Так, ко всеобщему удовлетворению, за­вершились переговоры Аттилы с Феодо­сием, положившие конец затяжной вой­не. Впрочем, Аттила вовсе не собирался переориентировать своих подданных на мирный пастушеский труд. Но теперь его взгляд устремился на запад.