В знаменитом сражении при Каннах (2 августа 216 г. до н.э.) карфагенский военачальник Ганнибал Барка изумил весь тогдашний цивилизованный мир. Полководец сумел окружить и почти полностью уничтожить римскую армию, которая численно почти вдвое превосходила карфагенян, а вооружением и выучкой, как минимум, не уступала. Сражение стало примером того, насколько гибельным может стать полное окружение даже для сильного войска. Победа была достигнута благодаря хитрым манипуляциям Ганнибала с центром своего построения, который карфагеняне, вопреки всем неписаным правилам войны, не усилили, а наоборот, намеренно ослабили.
Канны — небольшой городок на юго-востоке Италии. В ходе Второй Пунической войны (римляне называли карфагенян «пунами») Ганнибал оказался в самом сердце вражеской территории после марш-броска через Альпы и знаменитых побед при Треббии и у Тразименского озера. По сути, Канны были последним шансом Рима переломить ход военных действий на Аппенинах в свою пользу. И римляне не пожалели сил: почти все оставшиеся у них боеспособные части оказались на поле боя. Правда, после двух крупных поражений от Ганнибала в римских войсках было немало новобранцев, что отчасти сыграло в сражении роковую роль. Тем не менее, силы римлян были весьма внушительны: около 85-87 тысяч воинов. Единственная слабость этого войска заключалась в кавалерии — всего 5-6 тысяч конников.
Ганнибал располагал гораздо меньшими силами. В его распоряжении находилось около 40 тысяч пеших воинов, многие из них по своему вооружению уступали тяжелой пехоте римлян. В первую очередь это касается его союзников-галлов, которые отличались храбростью, но отнюдь не дисциплиной, и довольно презрительно относились к доспехам. Некоторые историки в число «ненадежных» войск Ганнибала включают и иберийскую (т.е. испанскую) пехоту, но такой вывод кажется сомнительным. Испанцы были искусны в пешем бою, именно у них римские легионы когда-то позаимствовали форму короткого меча-гладиуса. Мощной силой была и фаланга ливийских ветеранов-наемников. Но в целом перевес в пехоте был однозначно на стороне римлян, зато карфагеняне располагали тяжелой конницей тех же галлов, плюс очень подвижной легкой нумидийской кавалерией. Всего конница Ганнибала насчитывала порядка 8 тысяч воинов.
Римский консул Варрон, который командовал армией в день битвы (в Римской республике войско возглавляли два консула, поочередно сменявшие друг друга) совершил поистине роковую ошибку, не придав вражеской кавалерии большого значения. В самом деле, что там какие-то 8 тысяч (пусть и «лошадных») против 80-ти? Варрон, судя по построению, намеревался в полной мере использовать превосходство своей пехоты. Глубина строя в римских манипулах доходила до 16 рядов, расстояния между ними были сведены к минимуму, что должно было обеспечить мощнейший таранный удар. Кавалерии Варрон поручил прикрывать фланги и тыл.
Ганнибал, в отличие от своего противника, действовал не так прямолинейно. Он понимал, что римляне постараются извлечь максимум из своего превосходства в пехоте, и поэтому сделал ставку на разгром конных флангов Варрона. Большую часть своей кавалерии Ганнибал разместил на левом фланге — ему нужен был гарантированный прорыв вражеского строя хотя бы в одном месте. Пехотное построение карфагенян было совсем причудливым: казалось, их военачальник задался целью нарушить все мыслимые правила боя! Вместо того, чтобы отправить наименее надежные отряды галлов в резерв, Ганнибал поставил их в первые ряды, прямо под таранный удар римлян. Сзади галлов прикрывали иберы, но все равно центр позиции карфагенян казался невероятно слабым. А вот ливийские наемники, которые подходили для отражения удара римского «тарана», разместились, наоборот, на флангах строя пехоты.
По одной из версий, Ганнибал построил пехоту полумесяцем, выпуклая часть которого была обращена к римскому войску. Немецкий исследователь Ганс Дельбрюк считает (я склонен согласиться с его мнением), что подобный ход был бы слишком рискованным. Строй карфагенской пехоты мог распасться под ударом римлян, и ливийские наемники Ганнибала не успели бы прийти на помощь более слабым частям. Скорее всего, речь идет о неком передовом отряде, задачей которого было втянуть римлян в сражение, а в целом пехотный строй карфагенян стоял более-менее ровной линией.
В чем же заключался план Ганнибала? Конечно, он знал, что его центру не устоять против римлян. Под ударами римских манипул галлы неизбежно начнут отступление. Чтобы оно не превратилось в паническое бегство, и весь замысел сражения не пошел прахом, Ганнибал как раз и решил отправить в поддержку галлам иберийские отряды. Ливийцы же должны были вступить в бой, когда центр карфагенского построения прогнется под ударами римской пехоты. Проверенная в боях фаланга африканцев будет работать своеобразными «клещами», которые сдавят римлян с двух сторон. А если в этот момент с тыла подоспеет конница...
Именно так и случилось на поле битвы. Пока римские легионы сминали галльскую пехоту, левый фланг конницы Ганнибала быстро опрокинул слабую кавалерию противника и вышел ему в тыл. Для начала конники поспешили на помощь своим «коллегам» на правом крыле, в результате и там конница римлян была разбита. А затем наступил переломный момент: на помощь отчаянно державшемуся центру карфагенян пришла ливийская фаланга, а конница ударила по римским легионам с тыла. За короткое время вся огромная масса пехотинцев Варрона оказалась в кольце.
И в этот критический момент сказалось наличие в войсках Рима большого числа новобранцев. Вместо того, чтобы нанести решительный удар в одном направлении и попробовать вырваться из «мешка», молодые легионеры растерялись и начали беспорядочно отбиваться от наседавших со всех сторон врагов. Масла в огонь подлила гибель второго консула — Луция Эмилия. Паника в рядах римлян быстро нарастала, битва всё больше напоминала избиение. Итог 12-часовой (!) бойни был ужасен: по оценкам римских историков, на поле боя полегли от 50 до 70 тысяч легионеров, то есть, по сути, вся армия. Прорваться из окружения и спастись удалось немногим, в их числе оказался тот самый консул Варрон, допустивший фатальную ошибку при построении войска.
Казалось, такое поражение станет концом молодой Римской республики, защищать которую теперь было практически некому. Но Ганнибал не решился (а может быть, не посчитал нужным) штурмовать Рим. Возможно, он опасался, что потери при штурме мощного укрепленного города окажутся такими, что дальше воевать в Италии будет не с кем. Ганнибал предпочел закрепиться на территории врага, но его стратегический замысел, в отличие от тактического, оказался неудачным. Римляне сумели оправиться от катастрофы при Каннах и подготовить непобедимому полководцу достойного противника, который, подобно самому Ганнибалу, превзошел карфагенян не силой, а хитростью. Об этом — в следующем посте.
Это интересно! Искусство окружения противника достигло наивысшего пика намного позже Ганнибала — во время Второй мировой войны. В качестве одного из самых грандиозных «мешков» можно вспомнить Сталинградскую битву 1942 года. В наши же дни любой армейский батальон должен уметь занимать круговую оборону и вести бой в окружении. Можно сказать, что Ганнибал со своей оригинальной схемой предвосхитил тактические построения на две с лишним тысячи лет вперед.