Все знают про красных латышских стрелков - этих карателей-наёмников, убийц русских людей. Но было бы неправильно, если бы весь латышский народ олицетворялся с этими мерзавцами и убийцами. Среди латышей было немало достойных людей.
Можно вспомнить двух, которые там, на небесах, будут заступниками и молитвенниками за народ свой. Оба были убиты большевиками. Один - католик, другой - православный. В 1981 году оба были канонизированы РПЦЗ (только один из них в 2001 году был канонизирован РПЦ МП). Но оба они пожертвовали своими жизнями и показали, что латышский народ - это не каратели времён гражданской и не легионеры времён Великой Отечественной. Это - Алоизий Трупп, погибший вместе с Царской Семьёй, и священномученик Иоанн (Поммер).
Но, слава Богу, не все латышские стрелки поступили на службу карателями к большевикам. В рядах белых войск воевало около 9500 бывших латышских стрелков. На Востоке были Имантский полк (располагался во Владивостоке и подчинялся иностранному командованию, считался частью армии независимой Латвии) и Троицкий батальон (вместе около 2000 штыков). В армии Колчака командиром Уфимской стрелковой дивизии был генерал-майор Бангерский, сын латышского фермера,полковник Русской Императорской армии, впоследствии, увы, перешедший на сторону немцев в годы Второй мировой.
Хочется вспомнить ещё одну личность, человека, который остался верен стране, которой присягал и который погиб за Россию, за её свободу от большевизма. Он был латышом. Его имя - Фридрих Андреевич Бриедис (более известна форма Бредис, но я буду писать так, как правильно).
Родился в 1888 году в деревне Кленовики Ловожской волости Полоцкого уезда Витебской губернии в крестьянской семье латышских переселенцев Андрея и Юлии Георгиевны Бриедис. Отметим его происхождение, оно самое простое. Также отмечу и место рождения - это Витебская губерния, русская территория, где живут русские люди. То есть, Бриедис вырос именно в русской атмосфере. Сдав экстерном экзамены в Орловском кадетском корпусе, в 1906 году поступил во Владимирское военное училище в Москве, которое закончил в 1909 году. После чего произведён в офицеры и отправился на службу в Двинск.
Отметим то, что крестьянин-латыш в Российской империи стал офицером. И это не единичный случай. Например, руководитель красных латышских стрелков полковник Русской армии Вацетис происходил из семьи крестьянина-батрака - то есть из бедных крестьян! Крестьянином был по происхождению и другой руководитель красных латышских стрелков, штабс-капитан Калниньш. Крестьянами были штабс-капитан Аплок, полковник Аузан, капитан Блюмберг, штабс-капитан Озолс, штабс-капитан Гроскауфманис, прапорщик Калнин, поручик Розенштейн и другие. Сыном батрака был командовавший 5-м Земгальским латышским стрелковым полком подполковник Курелис, который командовал Имантским полком Белых войск в Сибири.
Но вернёмся к Бриедису. Началась Первая мировая и он принял в ней участие. В чине поручика 99-го пехотного Ивангородского полка за отличие 29 августа 1914 года под Кёнигсбергом награждён орденом Святого Георгия IV степени.
За то, что добровольно вызвался в охотники в опасную разведку, когда же дальнейшее движение со своей партией стало затруднительным, он, переодевшись в крестьянское платье, с явной опасностью для жизни, проник в расположение неприятеля, откуда привез ценные данные, вполне оправдавшиеся, при переходе нашем в наступление, чем значительно помог своей дивизии.
Одновременно был награждён Георгиевским оружием. Также во время войны получил ордена Святого Владимира IV-й степени с мечами, Святой Анны IV-й степени, Святой Анны III-й степени, Святого Станислава III-й степени, Святой Анны II-й степени. В Рождественских боях (Митавская операция) в декабре 1916 года латышские стрелки прорвали фронт под Ригой в двух местах — южнее Пулемётной горки и у лесничества Скангель, где наступала 1-я бригада. Контратакой немцам удалось ликвидировать второй прорыв.
«Выход из строя капитана Бриедиса, вследствие тяжелого ранения, безусловно имел решающее влияние на успех боя у Скангеля».
Вот так: в прорвавшейся бригаде 8 батальонов, да ещё из резерва подошли два сибирских полка, а душой боя был Бриедис — нет его, и прорыв потерян. В строй, на должность командира 1-го Усть-Двинского полка, он вернулся уже после февральского переворота. Увиденное ему не понравилось. Армия разваливалась, а латышские стрелки шли в авангарде этого развала. По этому поводу Бриедис в статье для одной из петроградских газет писал:
За два года потери латышей были настолько значительны, что от старой добровольческой гвардии не осталось ничего. В течение трех месяцев я, как латыш, боялся коснуться в печати той страшной болезни, что переживают сейчас латышские стрелковые полки. Но язва с каждым днем росла, углублялась, ширилась и наконец достигла последней своей стадии. Дальше уже неминуема гибель латышских полков. То, что заработано драгоценной кровью в июльских, декабрьских боях на берегах Двины, то теперь забыто, оплевано. Всему латышскому народу, всем латышским стрелкам навесили один позорный ярлык: „Латыши — изменники и предатели“. Нет, народ в этом не повинен, простые стрелки и латышские офицеры еще не раз помогут России, родной нашей армии. В эту тяжелую минуту, чтобы спасти столицу, Временное правительство должно оглянуться на северные берега Двины и твердой, решительной рукой разрубить гордиев узел, разрезать проклятый нарыв, пока еще не поздно. Жалкая кучка провокаторов и германских наймитов, засевшая в исполнительном комитете латышских стрелковых полков (Искомстрел), продает латышский народ. Это отсюда 17 мая вынесена резолюция о поддержке братания в самых широких размерах и об отказе от наступления. Латышский народ, пресса, интеллигенция, офицерство и отдельные команды ответили тысячами резолюций протеста, полных скорби и гнева. А провокаторы образовали специальную немецкую секцию при исполнительном комитете. И началась подлая и темная работа во славу Германии. Все лучшее, видя демагогическую пропаганду предателей, стало массами уходить в ударные батальоны и русские полки.
Во второй половине ноября 1917 года комитетом 1-го полка Бриедис был уволен с военной службы. Причиной увольнения стало то, что во время его отпуска полковым командиром был назначен другой. В конце декабря Бриедис приехал в Москву, где начал лечить раненую руку. 20 января он был в комиссии Генерального госпиталя и был уволен с военной службы без зачисления в ополчение второго разряда и без назначения пенсии. В конце февраля начал работать в продовольственном комитете, куда попал через заведующего реквизиционным отделом Селовра. Жалование его составляло 500 рублей, часть этих денег полковник отправлял жене, которая жила в Вигольме. В конце мая 1918 года он оставил службу в продовольственном комитете.
Около 20 апреля в Москве Бриедис встретил латыша Арнольда Пинку, который предложил ему работать в разведке против немцев. Похабный Брестский мир вызывал огромное недовольство у многих, в том числе и у латышей, чья родина подверглась немецкой оккупации - а немцев латыши очень сильно ненавидели, поскольку долгие столетия они работали на остзейских баронов и считали их своими угнетателями. В протоколе допроса Бриедиса сообщается следующее:
С Пинкой я был знаком уже на фронте. В Москве я с ним встретился случайно. Он предложил мне вести контрразведку, направленную всецело на борьбу против немцев. В Казань и Пермь я ездил в начале июня с. г. для подыскания немецких агентов. Документы на проезд дал мне Бирзе. Сведения; добываемые моей контрразведкой, я давал Пинке, и Ткаченко, и Бирзе. Пинка приходил ко мне раза три-четыре, я у него не был ни разу. К Ткаченко я ходил. Рубиса и Кевешана я знаю также с фронта. С Рубисом в Москве встретился случайно. После этого Рубис ко мне заходил. Кевешан знал мой адрес с полка, и зашел он ко мне навести некоторые справки насчет Прибалтийского края.
Работал против немцев исключительно. Мною были даны тов. Бирзе фамилии Зборомирского, Римского-Корсакова, Аркадьева и Белорукова как участников германской организации…
Бриедис сообщал на допросе, что якобы не знал политического характера данной организации, вступая в её ряды. По его словам, название организации он узнал только после ареста Пинки и других членов «Союза спасения родины и революции». Получил около 2000 рублей на организацию разведки на Украине и Прибалтийском крае. По его словам, организовать разведку в Москве ему было очень трудно. Около начала июня он поехал в Казань, чтобы организовать там разведчиков из числа немецких и австрийских пленных. В Казань он приехал около 8 июня и остановился в гостинице «Биржа». Пробыл он там около пяти дней, потом он поехал в Пермь, а оттуда обратно в Москву.
23 июля 1918 года Бриедиса арестовали и поместили в тюрьму на Лубянке. Соратники готовили ему побег, но что-то не сложилось. После попытки побега Бриедиса перевезли в Бутырскую тюрьму. Из тюрьмы он писал на волю, что не надо ради него идти на жертвы. Будучи глубоко религиозным и храбрым человеком, смерти Бриедис не боялся. Он оказался единственным из руководства «Союза», кого чекистам удалось арестовать ещё до начала восстания. На допросах всё отрицал, не называл имён и говорил. что организация работала исключительно против немцев. Но это нисколько не повлияло на намерения красных палачей. По личному приказу заместителя председателя ВЧК Петерса полковника Фридриха Бриедиса расстреляли в ночь с 27 на 28 августа 1918 года.
В Латвии Бриедис - национальный герой. Он посмертно был награждён орденом Лачплесиса 1-й степени № 1 (высшая воинская награда в первой Латвийской Республике) — за Рождественские бои. Его именем в Риге названа улица - Пулквежа Бриежа, около Рижской 13-й средней школы ему установлен памятник. В Даугавпилсе (бывший Двинск), где Бриедис учился и служил, установлена памятная доска.
Сергей Мельгунов писал о нём:
покойный Фридрих Андреевич Бредис один из самых доблестных офицеров Великой войны и латышский национальный герой — не любил делать дело на половину.
Давайте и мы вспомним этого героя борьбы с большевизмом, латышского бойца и русского офицера. Вечная ему память!