Автор текста - Николай Брага.
Ларс фон Триер как автор достиг такого уровня близости с аудиторией, что может с ней общаться напрямую, не боясь быть непонятым. Его сейчас знает почти каждая собака, а особенно взыскательные критики имеют увесистый блокнотик с описанием всех его косяков не столько как демиурга авторского кино, сколько скандальной личности и персоны нон грата. Уйдя на некоторое время в небытие, датчанин возвращается с честной и немного эгоцентричной (куда без этого) исповедью под названием “Дом, который построил Джек”.
На экране черным-черно, а на фоне слышится журчание воды. Мужской раскатистый бас нарушает тишину и изъявляет желание выговориться. Он принадлежит Джеку, которого исполняет потерявшийся где-то со времён “Столкновения” Мэтт Диллон - артист с мощнейшей харизмой. Всяческими намеками нам дают понять, что Джек закончил свой мирской путь и теперь сплавляется к точке своего конечного пути по реке Стикс. В спутниках у него, стало быть, Харон - может нам показаться, пока герой не назовёт его Вёрджем (Бруно Ганц), то есть Вергилием-автором “Энеиды” и одним из самых знаковых поэтов Августовского века, которого очень почитал Данте Алигьери и даже сделал проводником своего героя в своём magnum opus. Тут-то и становится очевидно, что Триер играется в “Божественную комедию”, но до этого ещё надо дойти, а точнее доплыть.
Джек оказывается больным на всю голову маньяком, который считает акт убийства самым что ни на есть искусством, в котором он в принципе очень сведущ и не упустит лишнюю возможность этим перед зрителем похвастаться. То об архитектуре древних монолитов поведает, то о символизме ренессанса. А иллюстрациями к его рефлексиям послужат 5 выборочных эпизодов из жизни, которые более всего сформировали его девиации, при этом с каждым последующим градус насилия только повышается. Но не знающая пределов жестокость и бессердечность Джека не самая большая издёвка со стороны Ларса.
Самое страшное, что он часто принуждает над этим смеяться. Второй случай и вовсе похож на эпизод какого-нибудь ситкома про маньяка-неудачника с обсессивно-компульсивным расстройством (вполне себе отсылка к аэрофобии самого Триера). Даже метод съёмки живой камерой и постоянные наезды бессовестно подводят к этому умозаключению. И как только из твоих уст раздаётся нервный смешок, ты осознаёшь, что тебя подловили. Чёрный юмор - буфер, помогающий не впасть в тотальную депрессию, проникнув в голову к Джеку, изобилующую извращённой фантазией мегаломана. Впечатления будто посмотрел снафф-видео прямиком из даркнета, предназначенное не для всех и для каждого одновременно. Раз уж речь зашла о чём-то "тёмном", то не лишним будет вспомнить о негативе, как лейтмотиве творчества главного героя, предпочитающему смотреть на мир именно через этот фильтр. Это в том числе говорит о его причастности к аду, ведь, даже у Джона Мильтона в монументальном "Потерянном рае" говорилось о чёрном свете, обволакивающем Пандемониум. Тяжело было не сломать голову, пытаясь представить себе эту картину, но, кажется, Триер дал разгадку.
“Джек” - это эксцентричный проект-сублимация фон Триера, захватывающий некоторые участки его собственного творческого пути и выражающий его отношение к искусству и мукам, в которых оно рождается. Большую часть времени на экране попурри из закодированных в интертекстуальной форме узнаваемых художественных образов и мифологем, будь то “Пьета” Микеланджело Буонарроти или "Ладья Данте" Делакруа. А уж гравюра "Ветхий днями" Уильяма Блейка вообще занимает особое место в сердечке Джека. Поле аллюзий достигает самых больших широт, когда доходит до самоцитирования (в определённый момент мельтешат кадры из прошлых работ режиссёра). Отнюдь, культурной ценностью великих произведений не покроешь бескультурное злоупотребление их нарративом. В сфере социальной проблематики Триер преуспел куда лучше.
“Почему, если ты рождаешься мужчиной, то ты рождаешься виноватым?” - вопрошает Джек, перед тем как расправиться с очередной жертвой. Не что иное, как болезненная аллергическая реакция на актуальные феминистические тенденции, прозванные Михаэлем Ханеке “охотой на ведьм”. Вергилий справедливо замечает, что почти все убитые Джеком - женщины. Особенно надо видеть как жестоко обошлись с героиней Райли Кио (хотя лучше не стоит). Совершенно неожиданно картина становится ещё и манифестом о человеческом безразличии. Как и любой серийный убийца, Джек страстно желает быть пойманным (где-то в углу плачет один Зодиак), но любое, даже самое явное преступление всегда сходит ему с рук.
После того как в импровизированное инферно спустились зрители, в самое настоящее отправляется в финале и Джек, только вместо реки - канализация, а в качестве аккомпанемента гулкий и тревожный звук, сравнимый с работой хора машин на производственной фабрике. Наполненный эсхатологическими размышлениями эпилог имеет недвусмысленное название "Катабасис". После такого зрелища диву даёшься, как человек, будучи в творческом упадке, запросто делает одну из своих лучших картин.
Одно ясно наверняка - Ларс так и не построил свой дом, но мы надеемся он всё-таки продолжит стараться, пусть он и мостит себе своими же руками дорогу в ад.
