По мобилизации в советскую армию, в начале ноября 1941 года. Я прибыл в г. Кунгур Пермской области. Там в Кунгуре формировался 104 отдельный полк связи. Я, как числящийся на военном учете, телефонистом 1 руки, был зачислен в телефонную станцию в должность телефониста и надсмотрщика линии. После сформирования полка, нас направили на фронт. Наш 104 полк связи обслуживал 20 действующую армию, в период декабрьского наступления под Москвой. Не помню сейчас сколько прошло время, но хорошо помню этот описываемый случай.
Стояли мы в селе Нудоль, а в километрах трех, через небольшую речку была деревушка(названия сейчас не помню). В этой деревне временно остановился какой-то артиллерийский полк, следуемый на фронт. И по какой-то причине, в штабе этого полка не оказалось своего телефониста. Командир полка попросил начальника отдела связи нашей армии, что бы прикомандировали временно телефониста с нашей телефонной станции. Начальник отдела связи армии, дал приказ начальнику нашей телефонной станции, о немедленном откомандировании одного телефониста в штаб артиллерийского полка. Начальник нашей телефонной станции вызывает меня и приказывает мне немедленно собраться и пойти в штаб артполка.
Дело было к вечеру, холод, дорогу в ту деревню я знал — бывал там. Быстро собрался и пошел. Идя дорогой, одумался, а где помещается этот штаб полка, как я его буду искать? Кто мне скажет где штаб полка, это же военная тайна, но приказ есть приказ, надо найти. Пришел я в эту деревушку, уже стало темно, огней в домах не видно. На улицах никого нет, и вдруг в одном доме, я увидел огонь, кто там живет не знаю, но решил идти надо же как-то искать штаб.
Захожу в дом и вижу, сидят человек пять офицеров и играют в карты. Я попросил разрешения обратиться к старшему по званию офицеру, доложив ему кто я есть, куда направлен, и о том, что не знаю где найти штаб полка. Он дает распоряжение, сидящему тут же майору и этот майор довел меня до штаба. Но пока я ходил по деревне в поисках штаба, уши на ушанке у меня были развязаны, холодно было. Заходя в дом, уши вновь завязал, а когда пошли с майором в штаб я опять их развязал.
Когда мы с майором подошли к штабу, я очень обрадовался, что наконец-то разыскал штаб, а уши своей ушанки, по-настоящему не завязал, а только поднял их и одно ухо отвисло, и я не заметил. Зашел в дом, вижу за столом сидит полковник, подхожу к нему и докладываю, что телефонист телефонной станции н-ской армии прибыл в Ваше распоряжение. Полковник так внимательно смотрит на меня с ног до головы и говорит мне:
- Где ты служишь? На телефонной станции, говоришь, это у майора Уткина, в ведении моего товарища начальника отдела связи армии, полковника Белышева. Не верю, этого не может быть. Я полковника хорошо знаю, какой он аккуратный, не может быть, что бы у него были такие вислоухие.
Я стою точно обваренный кипятком и не пойму в чем дело, почему он называет меня вислоухим, неужели за то, что долго задержался разыскивая штаб. Смотрю на свою выправку, как будто бы все в порядке, шинель у меня новая, заправлена хорошо, стою как полагается перед старшим по званию начальником, и никак не подумаю что ухо моей ушанки оттопырилось и висит проклятое как у собаки. Полковник понял, что не догадываюсь за что он меня вислоухим назвал и говорит мне:
-Когда входите в дом, уши на ушанке надо завязывать.
Вот тогда-то я понял, что он правильно меня назвал. А потом мой полковник умилился и говорит, что телефониста уже нашли и я могу идти обратно в свою часть. И напомнил, что бы я доложил майору Уткину, что мне сделали замечание. Наш начальник майор Уткин, был очень хорошим человеком, но начальство побаивался и если я ему доложу об этом случае, то он долго будет меня отчитывать. Нет думаю, не скажу я ему ничего. Не будет же полковник ему сообщать, о таком незначительном происшествии, не до этого ему. На войне — как на войне всякое бывает.