Утро 18 декабря, вторник. Я стояла у окна больничной палаты. За окном мельтешили снежинки. Их было мало, и вели они себя нерешительно. Полагалось им опускаться на землю, но снежинки никуда не спешили. Они безмятежно порхали, прилипали к лобовому стеклу автомобиля, стоящего возле больницы. Медленно опускались на воротники прохожих. Снежинки стремились найти свое последнее пристанище.
Зашла медсестра и пригласила меня следовать за ней. Меня переодели и увезли в предродовое отделение. Сегодня мне должны вызвать роды. По мнению врачей, я не могла родить сама. Я легла на кровать и мне поставили капельницу. В глазах потемнело, и я стала куда-то проваливаться. Очнулась от того, что кто-то меня шлепал по щекам. У меня был анафилактический шок. Как я оказалась на кресле для родов, не помню. Вижу, меня окружают люди в белых халатах. Все суетятся и что-то делают. Потом стали обращаться ко мне. Просили меня поднатужиться, помочь ребенку. И опять тишина. А когда очнулась, поняла что родила. Но почему я не слышу плача ребенка? Почему все ходят возле меня и молчат? У меня все пересохло во рту. Я набрала в легкие воздуха и спросила - где ребенок? Ко мне подошла врач и сказала, что ребенок без сознания и его поместили в детский кювет, где он будет находиться, пока не сможет дышать самостоятельно. Буквально час назад по халатности врачей могла произойти трагедия, и погибли бы я и мой ребенок.
Я лежала на кровати и вспоминала те снежинки за окном, которые порхали и не спешили падать на землю.