Председатель национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов по просьбе «БИЗНЕС Online» дал оценки многим резонансным скандалам 2018 года:
— В газете «Город 24» (Феодосия) 1 октября вышла статья местного архитектора Владимира Мазурина, в которой он писал о реконструкции некоего здания, обошедшейся почти в 200 миллионов рублей. Имен архитектор не называл, но журналисты «Новой газеты» пришли к выводу, что недвижимостью владеет гендиректор агентства «Россия сегодня» Дмитрий Киселев. Весь тираж сразу же был изъят из продажи — его за свой счет выкупила главный редактор газеты Елена Войтова. Мазурина немедленно уволили с работы, а Киселев обвинил его в мошенничестве и вымогательстве, опровергнув информацию о стоимости виллы. Откуда такая нервная и жесткая реакция? Ведь, например, когда в период предвыборной кампании на Павла Грудинина выливали потоки грязи и провокационных слухов о всевозможных нарушениях (которых в реальности не было, иначе его попросту сняли бы с выборов), никого за эти публикации не уволили.
— Киселев не декларирует свои доходы, хотя он и публичное лицо. Да, он известный, знаковый журналист. В одной из передач он сам рассказывал, что купил в Крыму виноградник, землю, и купил достаточно давно. Это исторически наша, российская земля, и там было дешево. Он все это рассказывал в своем интервью. И после этого пошла эта история. Понятно, что она имеет политический подтекст. Все люди, которые сейчас, так или иначе, представляют лицо власти, правоохранительных органов, спецслужб, озвучивают позицию государства, — находятся под пристальным вниманием тех, кто из борьбы с коррупцией пытается делать политику.
По Грудинину я сам этим делом занимался. Он не задекларировал определенную часть своего имущества за рубежом.
— А почему же, как только это вскрылось, его немедленно не сняли с выборов?
— У нас в законе четко прописано, до какого момента можно это делать. Как только у нас прошло больше половины предвыборной кампании, никто его снимать уже не имеет права. Государство не сумело вовремя доказать факт нарушения. Доказательства пришли позже. И он с ними согласился, сказав, что, да, забыл. Возможно, и был там какой-то политический подтекст, чтобы не допустить неучастия коммунистов в выборах. Но законность во всем этом была соблюдена. Как подавали это СМИ? Я считаю, излишне эмоционально. Надо было делать это более спокойно, разъяснить всё. Однако у нас ведь каждый творческий человек пытается пропустить всю информацию через себя, через свои оценки и эмоции. Но это же журналистика, а не написание оперативной справки.
— Далее. В феврале НТВ сообщило о неоднозначном решении по делу прокурора Никиты Шурыгина. По данным телеканала, сотрудник прокуратуры одолжил у матери автомобиль Hummer и хотел проехать на нем к кафе в природном парке «Серебряный бор», но сотрудники ЧОП отказались пропускать его. Шурыгин позвонил начальнику ОВД, потребовав прислать наряд полиции, охранников задержали и забрали в отделение. Скандальная история стала поводом для проведения служебной проверки, по итогам которой комиссия пришла к выводу, что Шурыгин опорочил честь прокурорского работника. Ему был объявлен выговор. Человек, явно злоупотребивший властью, получил рядовое взыскание, которое автоматически снимется через некоторое время. Вы считаете нормальной такую практику?
— Я с вами согласен полностью. Когда я участвовал в подготовке закона о полиции, мы требовали, настаивали (кстати, до сих пор наше требование не прошло) на том, что основанием для увольнения из любых правоохранительных органов и спецслужб должно быть унижение, оскорбление чести и достоинства гражданина. Я сам работал, и меня учили нормальные люди, как должен вести себя работник на службе. Я помню, как в советское время людей увольняли из органов, в том числе органов госбезопасности, только за то, что они размахивали «ксивами». В 90-х у нас также еще боялись это делать. А вот начиная с 2000-х у нас появилась такая неправильная формулировка — «свои». Больше того, у нас закон принят о том, что прокуроры у нас вроде как дипломаты, их досматривают только судьи. Они и протащили всю эту историю, хотя я не понимаю, почему, чем и как. Если ты следишь за соблюдением закона, сам нарушать его не должен! Была в свое время история с министром юстиции Финляндии. Очень был популярный, прогрессивный и перспективный политик. Но как-то раз, опаздывая на важное совещание, он ехал на машине и просто нарушил правила дорожного движения. После этого, абсолютно невинного с точки зрения, господствующей в нашей стране, он вынужден был подать в отставку. Потому что там все сказали: «Слушай, извини, если ты следишь за соблюдением закона и сам нарушаешь закон, какой же ты его страж и служитель?» У нас же, люди, которые машут «ксивами» на каждом перекрестке, я считаю, недалекие. И более того — просто больные. У них больное самолюбие. Они не уважают других. Им не место на государственной службе.
— При передаче государству денег, изъятых в ходе обыска у бывшего губернатора Сахалинской области Александра Хорошавина, была выявлена недостача, размер которой не назывался. При передаче государству имущества полковника МВД Дмитрия Захарченко, обвиняемого в коррупции, не смогли найти 3 миллиона евро. Что удалось выяснить, если по этим поводам проводилось серьезное расследование?
— Проводилось и проводится. Ничего не затихло. У нас же дела загрифованы, поэтому результаты пока не озвучиваются. Между тем часть денег уже найдена. Есть конкретные фигуранты, привлеченные к уголовной ответственности по этим преступлениям.
Я хочу сказать, что хищение вещдоков (а деньги — это вещдоки) — проблема любой правоохранительной системы. Любой! Будь то в Америке, в Англии, во Франции, где угодно. И таможенники воруют, и оперативники. Даже фильмы об этом снимают. Что такое вещдок? Стоит тебе его неправильно оформить, тут же появляется соблазн его украсть. И здесь надо снова говорить о том, о чем мы уже сказали, — об уровне морали, культуры, о том, что в правоохранительной системе должно быть больше людей с высоким уровнем этих качеств. А если у нас во многом определяющим является посыл «не украдешь — дурак дураком будешь», то недалекий и морально неустойчивый человек приходит в органы правопорядка с мыслью о том, как украсть.
