Вечер понедельника. Шум поезда в ушах. Твои письма перед глазами. На них падает свет мелькающих в окне фонарей, словно кадр из старого кино. Картину слегка омрачает надоедливый сосед в купе, который то и дело норовит завести со мной разговор, но мне это не нужно. У меня есть воспоминания, и с ними веду беседу я.
Это уже вторые сутки в дороге, но путь мой начался намного раньше.
Мы с тобой нашли друг друга совершенно случайно, как и положено встречать свою вторую половинку. Это был какой-то уютный квартирник, где собрались наши общие друзья. Мы слушали стихи Бродского, Маяковского и Ахматовой, а кто-то из твоих друзей принес гитару, и все подпевали песням Высоцкого и Земфиры. Помню, мы с тобой громче всех пели «Хочешь» Земфиры. После, наши взгляды встретились в полумраке, и я минуту смотрел в твои глаза. Именно тогда, первый раз в моей жизни что-то кольнуло слева в груди. Странное чувство. Позже ты призналась мне, что испытала что-то похожее, когда смотрела в мои глаза.
Я подошел, и мы разговорились.
За беседой открылось, что ты любишь группу Битлз, ухаживать за цветами, зиму и домашних хомячков. Твой любимый напиток – имбирный чай, а любимый музыкальный инструмент – фортепиано. Ты мечтала стать актрисой, но родители отдали тебя в медицинский, чтобы быть уверенными в твоем будущем. Твой любимый цвет – серый, а любимая планета – Венера, потому что она вся затянута облаками и не показывает нам, что творится у нее внутри.
Я слушал тебя, затаив дыхание. Мне показалось, что в этом полумраке стоит мне только дунуть в твою сторону, как ты растворишься, словно мираж.
Все разошлись, и мы остались сидеть на полу одни. Свет гирлянд мягко обнимал твое тело. Я накинул тебе на ноги плед, чтобы ты не замерзла, и мы разговаривали. Никто не смотрел в телефон, не листал ленту соц. сетей, не проверял обновления и не чатился с друзьями. Мы слушали жизнь, и, казалось, она слушала нас тоже. Я чувствовал, как она меняется, как этот момент изогнул линию бытия и направил в твою сторону.
Я не знаю, что такое любовь: химическая реакция в голове или судьба, провидение, но в тот момент мне было все равно. Такая редкость испытывать что-то подобное. Тогда есть ли смысл разбираться в этом?
На часах 6 утра. Мы вышли на улицу и в лицо подул холодный, морозный ветер. Кончик носа и уши неприятно покалывало, и ты постоянно дышала на руки, чтобы согреться. Щёки покрылись румянцем, и, при свете фонарей, я наконец-то смог разглядеть твои глаза. Они искрились, словно снег на солнце, как светло-голубой осколок неба
Ты говорила, что взгляд влюбленного человека особенный. Мне хочется верить, что в тот раз это был именно он. Этот взгляд. Особенный.
После мы еще много раз гуляли по городу вечером, заходили в небольшие кафешки, чтобы согреться. Однажды я подарил тебе букет полевых цветов, потому что ты сказала, что они твои любимые. Помню, как полгорода оббегал в поисках этого заветного подарка за триста рублей.
Затем последовал поцелуй. Такой робкий и по-детски искренний. Именно тогда в мою голову, полную новых химических реакций пришло осознание того, что я влюбился.
Нет, это не сладкая мелодрама, в которой герои целуются в конце фильма и понимают, что любовь всей жизни была совсем рядом, нет. Этот процесс занимает какое-то время. У каждого он разный-. Мне хватило нескольких дней, трёх прогулок, одного просмотра кино, букетика полевых цветов и короткого поцелуя, чтобы это понять.
Так продолжалось несколько недель. Мы ходили, держали друг друга за руку, смотрели фильмы, дурачились, целовались и были искренними и счастливыми. Я показывал тебе теневой театр при помощи фонарика и ловкости пальцев, а ты разыгрывала передо мной сценки, перевоплощаясь в известных актеров.
А после…
После ты сказала, что тебе надо возвращаться. Помню вокзал и как тебя провожал. Помню твой взгляд, в котором еще томилась надежда. Была неподдельная искренность в твоих объятиях и какое-то смутное ощущение, что это навсегда.
Поезд тронулся, и ты уехала за две тысячи километров. Там теплее и солнце светит немного ярче. У меня -24, а у тебя +2. Здесь солнце будет заходить, а у тебя еще светлым-светло.
Мы обещали писать друг другу письма. Долой интернет, сообщения, видеосвязь и прочее.
Я обещался приехать к тебе через три месяца и остаться на пару дней. Ты улыбнулась, и эта улыбка навсегда отпечаталась в моей памяти, словно ее высекли из гранита и заложили где-то в моей голове.
Помню твое первое письмо. Ты его написала сразу же в поезде. В нём говорилось о волшебстве, ощущениях от поездки на поезде, пролетающих мимо деревьях и городах. Я же тебе писал о сильных морозах, солнце, которое почти не выходит из-за горизонта, твоих теплых руках и моем скором приезде к тебе.
Наше общение длилось несколько месяцев. Я складывал все письма в небольшую коробку из-под обуви и хранил её у себя под кроватью. Мне все время казалось, что их обнаружат и эта хрупкая история станет достоянием нашедших: родителей или друзей.
Затем письма стали приходить реже. В один весенний день я получил последнее, в котором было всего несколько слов: «Прости, волшебство пропало».
Я прекрасно помню, как мой взгляд на несколько минут застыл на этом клочке бумаги. Я все искал где-то подпись, что все это шутка, что ты по-прежнему ждешь меня, но ничего не было.
Какое-то странное чувство возникло в груди. Словно на меня пролили свежезаваренный кофе. Словно те чувства, которые там были, начали выкипать.
Я пошел к другу и, уклончиво отвечая на его вопросы, занял денег. На следующий день взял билет на утренний поезд и вот я здесь, пишу тебе это письмо так же, как ты писала мне первое – в поезде.
Я нарушил правило и попросил встретиться, позвонив тебе. Сначала ты не узнала мой голос, оно и немудрено, ведь ты не слышала его несколько месяцев, но знаешь, твой голос забыть мне не удалось.
Нам объявили о прибытии. Я забрал свой рюкзак, в котором почти ничего не было кроме писем, и вышел.
Здесь намного теплее, чем в моем родном городе, но руки по-прежнему мерзнут. Где-то в толпе мелькнуло твое лицо. Колени предательски задрожали, но я пошел к тебе навстречу. Ты, завидев меня, пошла в мою сторону.
Каждый шаг давался с трудом. К ногам, словно гири железные прицепили. Я спрятал руки в карман, чтобы хоть немного согреться, но это не помогло.
Ещё несколько месяцев назад между нами что-то было. Теперь же я вижу в твоих глазах пустоту, а ты в моих, наверняка, страх.
- Привет, - ты подошла и остановилась в метре от меня.
- Привет, - кажется, стало еще холоднее.
Мы молчали.
Когда у тебя есть время, ты обдумываешь все, что хочешь сказать, выстраиваешь в голове целую речь со всеми доводами, догадками, предположениями и признаниями, но, когда приходит момент, когда человек стоит напротив тебя, мысли прячутся по углам, словно испуганные мыши при виде кошки.
- Знаешь, - спустя минуту сказал я, - я проехал пару тысяч километров только для того, чтобы узнать…
- Что узнать?
Я запнулся, а ей, судя по всему, хотелось поскорее закончить разговор. От нее веяло безразличием, но я все равно продолжил.
- Мне нужно знать почему? Почему все случилось вот так? И больше ничего.
Она замолчала. Я знал ответ и ехал к ней уже с этим знанием. Просто иногда нужно услышать от человека твёрдое «нет» и вескую причину, чтобы потом эти самые догадки не терзали тебя многие годы спустя.
- Наша влюбленность – это ситуация, место и время. Когда я вернулась домой все это начало постепенно исчезать. Словно меня из волшебного замка перевезли в домик на окраине. Я вернулась в обыденность, в серость дней и то, что я с собой привезла – эти воспоминания - остались лишь яркими картинками в голове.
- И я?
- Да, не буду лукавить, подбирать слова помягче. Ты ведь приехал за правдой, верно? И я не хочу отказывать тебе в этом праве. Пожалуйста, давай оставим все это одним большим, красивым, нетронутым воспоминанием?
- Но я здесь, стою перед тобой. Я не могу быть воспоминанием.
- И, тем не менее, когда ты сядешь в поезд, с момента, когда он тронется, ты станешь воспоминанием. Пойми, тебя в городе держат три года учебы, меня здесь четыре. У этой истории нет счастливого конца, а мучить себя и тебя на протяжении нескольких лет я не могу. Понимаешь, я не способна жить надеждой на встречу, как ты, этим болезненным ожиданием. Я просто так не могу и все. Извини.
- Мне казалось, для влюбленных нет преград. Из любой ситуации есть выход, были бы чувства, но, по всей видимости, они были только у меня.
Руки в карманах совсем окоченели, а по телу пробежал холодок. Хотелось провалиться сквозь землю, чтобы не слышать её слов. Мысленно я старался закрыть уши руками, отгородиться, думать о своем, возвести звуконепроницаемую стену между нами вдобавок к уже стоявшей стене непонимания.
- Чувства ломаются об камни обстоятельств. Не мы первые, не мы последние такие. Жизнь и так сложная штука, давай не будем ее усложнять ещё больше этой ситуацией. Любить нужно тех, кто близко.
- У тебя уже кто-то появился? – я сжал ладони в кулак
Она снова замолчала, но, улыбнувшись грустной улыбкой, продолжила. Сложно было не мне одному.
- Да. Я бы хотела тебе сказать «извини», но это было бы не искренне. Я не сожалею, не испытываю муки совести. Понимаешь, ты любишь какой-то волшебной любовью. Такой не существует. Я же – обыденность, влюбляюсь в тех, кто рядом, ведь они могут обнять, провести до дома, поцеловать, утешить. Ты же где-то там, далеко, становишься чем-то неосязаемым, выдуманным, существующим только в моей голове и от этого становится страшно.
- Получается, что я – ситуация?
- Да, как бы это грубо не звучало. Все, что было между нами – магия праздника, незнакомого города, холодные зимние ночи. Я прониклась тобой, но чувства не задержались надолго.
- Ты же понимаешь, что жизнь – не ситуация, не праздник.. Она серая и неприветливая, как кондукторша в трамвае во время нашей последней поездки.
- Понимаю.
- Тогда чего же ты ждешь от нее?
- Этого и жду. Я вернулась в свою обыденность, как возвращаются дети после парка аттракционов. Вернись и ты.
Я замолчал. Она махнула рукой, не сказав ни слова и ушла, растворившись в толпе. Светлые волосы растворились вместе с ней, серые джинсы, и болотная парка тоже. Через пару минут растворился аромат её духов, а еще через минуту – мои чувства. Казалось, все в этом мире исчезло, и я стою совершенно один в огромной, необъятной пустоте.
В этой прострации я взял обратный билет. В пустоте дождался поезд и сел. У меня было время на небольшую прогулку по городу, но зачем? Ведь он пуст. И такой же чужой, как ты теперь.
Я читал, что влюбленный человек не может быть равнодушным к предмету своих воздыханий. Тут либо любовь, либо ненависть. Два противоположных чувства, которые очень легко заменяются и, порой, путаются, сплетаясь в странный, болезненный клубок.
Я проехал две тысячи километров, чтобы понять это.
Две тысячи километров от нежности до ненависти.
С тобой.