В 1240 году дружина Александра была готова к бою, все пребывали в напряжённом ожидании вестей от сторожевых постов.
Ранним июльским утром над водой стоял густой туман. Недремлющим оком вглядывались в молочную густоту сторожевые воины во главе с ижорским старостой Пелгусием. Сначала они услышали плеск множества вёсел, потом над туманом показался лес торчащих вверх пик, и вот уже можно было разглядеть медленно вплывающую из Финского залива в устье Невы бесчисленную вереницу шведских кораблей.
Гонец сторожевого дозора немедленно вскочил в седло и, не щадя коня, поскакал в Новгород. Не успел умолкнуть голос вестника, как Александр уже объявил сбор дружины. Вскоре пришли известия, что шведы остановились в устье Ижоры и, прежде чем двигаться дальше, видимо собираются разбить лагерь на берегу. Александру стало ясно, что медлить нельзя ни минуты, нужно было успеть застать их там, использовать в свою пользу эффект неожиданности.
Войско быстро двинулось в путь и всего за один день достигло устья Ижоры.
Манёвр князя удался полностью: даже не выставив постов, предводители шведского войска, военачальники и рыцари, мирно спали в шатрах на берегу. Тут же спокойно покачивались на воде корабли... В последние минуты перед боем главное не дрогнуть, представляя себе тяжесть победы.
А содрогнуться было от чего: войско шведов насчитывало 5 000 человек, войско Александра - всего 1 000, да ещё 300-400 человек ладожского отряда. Всё зависело теперь только от таланта полководца. План битвы уже созрел в голове князя. Он основывался на данных последней разведки, а также на сведениях старосты Пелгусия, который, поджидая войско, времени даром не терял и тщательно изучил расположение шведов. Главной задачей Александра было отсечь рыцарей, цвет вражеского войска, от остальных, находящихся на кораблях.
Утром 15 июля 1240 года по сигналу князя страшный и славный бой начался. Стремительно сомкнутым строем вылетела из леса русская конница и ударила туда, где находились шатры командования и лучших рыцарей шведов. Едва опомнившись, рыцари начали отчаянно сопротивляться, завыли трубы, призывая на помощь воинов с кораблей.
Но пешие дружинники, согласно плану Александра, под дождём вражеских стрел уже рубили сходни, отталкивали от берега корабли. Некоторые, особо отчаянные, даже брали их на абордаж, дрались на палубе, сбрасывали заточённых в тяжёлые латы шведов в воду. Над захваченными кораблями тут же взвивался русский стяг. Три корабля были потоплены.
Но главная битва шла на берегу. Её эпицентр находился у главного, «командирского», шатра, где защищали своих военачальников сильнейшие рыцари. Они окружили шатёр плотным кольцом в несколько рядов, прорвать его было непросто.
Александр яростно сражался наравне со всеми. Опьянённый битвой, он одним своим видом вдохновлял войско. Врезавшись в тугой клубок, окружающий главный шатёр, князь, без устали размахивая мечом, нашёл глазами командующего неприятельским войском Биргера, зятя шведского короля. Сразить вражеского полководца было делом его княжеской чести. Грудью боевого коня тесня врагов, Александр всё ближе подбирался к Биргеру, но сократившееся расстояние тут же заполнялось шведами.
Князь понял, что вступить с врагом врукопашную ему не удастся. И тогда, уловив момент, когда промежуток между ним и Биргером стал наиболее коротким, Александр, привстав в стременах, выбросил вперёд руку с копьём. Острый наконечник врезался в лицо Биргеру. Как говорит летописец, князь «возложил печать на лице острым своим копнём».
Шведы подхватили раненого военачальника и, прорываясь с боем, потащили его к кораблю. Как гласит предание, боярин Гаврила Олексич, сражавшийся рядом, увидел это и решил довершить дело, начатое Александром. Он догнал врагов и на коне въехал вслед за ними на сходни корабля. Шведы были вынуждены небрежно бросить свою «драгоценную ношу» на палубу и спешно отваливать тяжёлые, обременённые конём и всадником сходни. Им это удалось, Гаврила полетел в воду, но ни он, ни его верный конь чудом не пострадали. Едва выбравшись из воды, они вновь врезались в гущу сражения.
О подвигах русских воинов во время этой битвы мы узнаём из летописей, причём летописцы подчёркивают, что пишут со слов «Александра и от иных, иже в то время обретошася (участвовавших) в той сечи». Так, у новгородца Сбыслава, например, не было никакого оружия, кроме топора, так и им он сокрушил множество врагов, «не имея страха в сердце». Рядом с князем бился его верный дружинник Ратмир. Не раз и не два спасал он своего господина от удара в спину. Израненный Ратмир продолжал защищать Александра до тех пор, пока шведский меч не оборвал жизнь воина.
День уже клонился к вечеру, а битва всё продолжалась. Однако шведы явно начали сдавать. Блестящий удар Александра лишил их полководца - королевский корабль находился вдали от берега, и это видели многие шведы. А тут ещё новгородец Савва, а с ним ещё пять дружинников, неожиданно прорвали оборону врагов и подрубили опорный столб главного шатра. Высокий, с золотым верхом шатёр рухнул, и для многих находившихся вдали и не знавших всех перипетий битвы шведов это стало признаком поражения. Уже известный нам Гаврила Олексич сразил наповал шведского воеводу Спиридона, чем окончательно деморализовал врагов.
Теперь сопротивление оказывали лишь разрозненные группы шведов, остальные пытались отступить к кораблям. Если им удавалось до них добраться, то они немедленно отплывали от берега. Многие бросались вплавь.
Приближалась ночь. Александр дал приказ своим дружинникам отойти в лес, чтобы завтра продолжить бой. Но продолжения не последовало. Оставшиеся в живых военачальники шведов решили, что нужно отступать. Как выразительно скажет летописец: «А останок их побежа». Это была победа!